Сегодняшний вчерашний день (СИ)

Через месяц ей стало хуже. Иногда Яна физически не могла отличить поток образов от реальности, а приходящие воспоминания казались лишенными всякого смысла. Она видела лица, но не знала, кто они и что их с нею связывает. Две ее жизни, прошлая и нынешняя сливались воедино, превращая мир вокруг в хаос. Мириам рассказывала Янат, что ее собственное возвращение к нормальной жизни было не слишком плавным, но постепенно все стало на места, а внушенное навьями превратилось в тени, не причиняющие неудобств. Она никогда никому не задавала лишних вопросов, а Янат напротив распирало от них. Почему ее не ищут? Кем она были до того, как попала к навьям? Откуда она родом?

Янат замкнулась окончательно, едва поняла, что происходит. Она не забывала, а вспоминала. Это знание было смертельно опасным и приходилось очень стараться, чтобы не выдать нарастающие внутри ярость и страх. Пока Самойлов терпел ее фокусы, проводил доброжелательные беседы и, утешая, все намекал, что ей пора бы стать частью общества. Шло время, намеки становились все прозрачнее, а советы жестче.

И вот, сидя на дороге, в пыли, Яна боролась с ощущениями отчаянной беспомощности и жаждой познания. Стоит ей выдать свою слабость — она обречена, так же как и тот, кого втянет в авантюру. Незнакомец, поднявшийся со дна озера, пока еще что-то помнит. Но как узнать, правдивы ли его воспоминания? Если да, у нее есть шанс получить ответы, но если дело в навьях, значит, она просто сходит с ума. Оба варианта пугали. «Лучше знать» — крутилось в голове. Сердце гулко колотилось где-то в районе горле, в висках бухало, но мысли были ясными. Янат на мгновенье прижала ладони к лицу, потом решительно поднялась. На ее одежде остались пятна пыли, но она не озаботилась стряхнуть их.

Она выглядела совершенно спокойной, когда ступила на песок около озера. Горячий, он неприятно обжигал подошвы, но Яна не обращала внимания. Ее взгляд был прикован к мужчине, неподвижно сидящему на камне у воды. Она рассматривала его одежду, светлые волосы, лежащие мокрыми и тяжелыми прядями на плечах. Незнакомец поставил ногу на камень и оперся подбородком о колено, скрестив пальцы на голени. Он не выглядел потерявшимся или испуганным, ничуть. Напротив, был чрезмерно спокоен. Янат не остановилась, даже не замедлила шаг, хотя все это ее смущало. Она торопилась стать первой, кто заговорит с незнакомцем, страстно желая успеть расспросить его до того, как придут старейшины, и начнутся разговоры про обряд. Тогда единственная возможность будет потеряна. Она сразу же отойдет на задний план и спрячется, чтобы остаться незамеченной в своем любопытстве. Но Янат все равно опоздала. Стоило ей протянуть руку к плечу незнакомца, как раздался голос Самойлова:

— Ты шустра, девочка моя. Откуда такой интерес? — Яна готова была поклясться, Виталий злится. На что? Она непонимающе посмотрела на него и шагнула в сторону. Самойлов изучал ее взглядом несколько секунд, затем улыбнулся и тогда она, неожиданно (для себя) дружелюбно ответила ему:

— Просто пытаюсь следовать твоим пожеланиям. Я узнала о новичке и решила, что это мой шанс. Он такой одинокий, мое сердце дрогнуло, — она скорчила гримасу, выражающую трогательную растерянность и надежду.

— Хорошо-хорошо, дорогуша. Я разрешу тебе побыть с нами, немного. Добро пожаловать, друг! Я староста этой деревни. Мой долг, встретить новичков и помочь им освоиться. Я расскажу вам, что это за место, отвечу на вопросы. А вы, в свою очередь, поведаете, что произошло с вами.

Мужчина повернул голову к Виталию и чуть нахмурившись, посмотрел на него:

— Я вас знаю? Лицо знакомое.

— Сомневаюсь, — рассмеялся Виталий, а Янат снова почувствовала — зло. Она и сама всматривалась в незнакомца, но память ничего не подсказывала.

— Совершенно точно, я вас знаю, — повторил незнакомец и медленно встал. Он был высоким и сухим, жилистым. Светлые глаза смотрели холодно и отстраненно.

Яна почувствовала, как волны опасности исходят от обоих мужчин, словно они в чем-то соперники:

— Исключено, — чуть суше, но все еще улыбаясь, ответил Самойлов. — Мы не знакомы.

Янат не знала, что толкнуло ее на подобный шаг. Она подошла к незнакомцу и, приподнявшись на носочки, обхватила его за шею руками, а затем бесстыже поцеловала, ничуть не таясь Виталия. Услышала, как тот неодобрительно хмыкнул, почувствовала руки на своей талии и открыла глаза. Незнакомец пристально смотрел на нее, продолжая целовать. Тогда она послала ему взглядом одну единственную мысль: «Заткнись!» Почувствовала улыбку и увидела, как он закрывает глаза, отдаваясь страсти. Она собрала волю в кулак и резко оттолкнула его:

— Славный прием, — рассмеялся мужчина, шутливо подмигивая Самойлову. Тот натянуто улыбался, но явно был раздосадован:

— Яна, думаю, наш новый друг порядком устал. Отведи его в свободную хижину и предложи поесть. Мы поговорим позже, наедине. Иди, детка.

Янат взяла незнакомца за руку, крепко сжав горячую ладонь, и повела за собой. Необъяснимая радость распирала ее изнутри. Непонятно как, но она выиграла в этот раз и получила свой шанс. Всю дорогу они молчали и лишь когда вошли в дом, она позволила себе чуть-чуть расслабиться. Как можно вежливее улыбнулась и повернулась, чтобы задать вопрос, но мужчина опередил ее:

— Я тоже рад видеть тебя, Янат.

Она недоверчиво уставилась на него, постепенно белея.

26 глава

«Воспоминания.

Они как морские волны, что накатывают на берег. Прозрачные, сине-зеленые, прохладные. Ласкающие мягкими касаниями, они упрашивают тебя поиграть вместе, чтобы неожиданно намочить с головы до ног. После чего тихонько и беззлобно посмеиваются. Ба, да ты попался на удочку, приятель! И снова пригоршнями подкидывают разноцветные капли вверх. Подхваченные ветром, брызги смешиваются с запахами йода, горячей гальки, песка, хвои, ароматами цветущих кустарников, и падают на лицо экзотическим коктейлем. Блики от воды на раскаленной коже, волны омывающие ноги кружевом белоснежных барашков расслабляют не только тело, но и душу, позволяя стечь томной усталости дней, месяцев… мир кажется волшебным, удивительно светлым и добрым. Трогательная умильность иллюзий, радуга мыльных пузырей, слепящий блеск солнца на морских гребешках.

Радужные пузырьки лопаются на мокрых камнях, волны набегают одна за другой, создавая неповторимый музыкальный ритм: завораживающий, обезоруживающий, манящий, призрачный, успокаивающий. Камешки стучат друг об друга, увлекаемые водными струями: вперед-назад, вперед-назад…

Воспоминания.

Налетают холодным, колючим ветром, бьют наотмашь, заставляя задыхаться от боли, неожиданности, обиды. Клочьями грязной пены сбиваются на камнях — серые, рваные пятна прошлого, того, о котором хотел никогда бы не вспоминать. Никаких радужных пузырьков. Лишь взвесь из песка, мелких камушков, палок и прочего мусора в толще мутной воды, что с гневом обрушивается на берег. Соль на щеках. Горечь, невозможная горечь.