Брендон Сандерсон - Слова сияния

Морщась, Шаллан вытащила из раны на стопе кусочек камня. Из пола фургона выбирались все новые и новые спрены боли. В ближайшем будущем она не сможет совершать долгие прогулки, но, по крайней мере, спренов гниения пока не видно. Лучше бы ей отыскать какой-нибудь антисептик.

– Узор, наша опасность не теоретическая. Она реальная и ужасная.

– Да, – согласился спрен серьезным тоном.

Она подняла взгляд от своих ступней. Узор переместился на внутреннюю часть крышки сундука, озаренную пестрым светом разнообразных сфер.

– Ты что-то знаешь про опасность? Про паршунов, Приносящих пустоту? – Возможно, Шаллан придавала слишком большое значение его интонациям. Он не был человеком и часто говорил со странными модуляциями.

– Мое возвращение… – пробормотал Узор. – Из-за этого.

– Что? Почему ты раньше не сказал?!

– Сказать… говорить… думать… Все трудно. Я учусь.

– Ты пришел ко мне из-за Приносящих пустоту? – Шаллан придвинулась ближе к сундуку, забыв о том, что держит в руке окровавленную тряпку.

– Да. Узоры… нам… мы… Беспокойство. Послали одного. Меня.

– Почему ко мне?

– Из-за обманов.

Она покачала головой:

– Не понимаю.

Он раздраженно зажужжал:

– Ты. Твоя семья.

– Ты следил за мною, когда я жила с родными? Так давно?

– Шаллан. Вспомни…

И опять пришли воспоминания. На этот раз – не скамья в саду, а белая, стерильная комната. Колыбельная песня ее отца. Кровь на полу.

Нет!

Она отвернулась и опять начала очищать ступни.

– Я знаю… мало о людях, – между тем гудел Узор. – Они ломаются. Их разум ломается. Ты не сломалась. Только треснула.

Она продолжала мытье.

– Тебя спасли обманы. Обманы, которые привлекли меня.

Девушка погрузила тряпицу в ведро.

– У тебя есть имя? Я назвала тебя Узором, но это, скорее, описание.

– Имя – это цифры. Много цифр. Трудно произнести. Узор… Пусть будет Узор.

– Только не вздумай в ответ называть меня Каракулей, – сказала Шаллан.

– Ммм… ммм…

– Что это значит?

– Я думаю. Осмысливаю обман.

– Шутку?

– Да.

– Пожалуйста, не думай слишком усердно, – попросила Шаллан. – Шутка была не очень-то хорошая. Если хочешь поразмыслить над чем-то по-настоящему смешным, то вот оно: похоже, остановить приход Приносящих пустоту выпало не кому-нибудь, а именно мне!

– Ммм…

Шаллан, как могла, промыла ступни и обмотала их несколькими другими лоскутами из сундука. У нее не было ни тапочек, ни туфель. Возможно, она сумеет купить лишнюю пару ботинок у одного из работорговцев? От одной мысли у нее свело судорогой желудок, но выбора не было.

Затем она перебрала содержимое сундука. Это был лишь один из сундуков Ясны, но Шаллан узнала в нем тот самый, который наставница хранила в своей каюте – тот, что забрали убийцы. В нем содержались заметки принцессы – бесчисленные блокноты. Первоисточников в сундуке нашлось не много, но это не имело значения, поскольку Ясна дотошным образом переписала важные отрывки.

Отложив последнюю книгу, Шаллан заметила что-то на дне сундука. Выпавший откуда-то лист? Она с любопытством подняла его – и чуть не выронила от изумления.

Это был портрет Ясны, нарисованный самой Шаллан. Девушка подарила его принцессе, когда та приняла ее в качестве своей ученицы. Она предполагала, что Ясна выбросила рисунок: эта женщина не испытывала особой любви к изобразительному искусству, считая его несерьезным.

Но Ясна хранила подарок вместе с самыми ценными вещами. Нет. Шаллан не хотела об этом думать, не желала это осознавать.

– Ммм… – пробормотал Узор. – Ты не можешь хранить все обманы. Только самые важные.

Шаллан прикоснулась к лицу: по щекам текли слезы. Из-за Ясны. Она избегала скорби – спрятала ее в маленькую коробочку и убрала подальше.

Стоило позволить этой скорби выйти на свободу, как к ней присоединилась другая. Эта скорбь казалась несерьезной по сравнению со смертью Ясны, но угрожала доставить Шаллан не меньшее – если не большее – огорчение.

– Мои альбомы… – прошептала она. – Они все пропали.

– Да, – печально проговорил Узор.

– Все рисунки, какие у меня были. Мои братья, мой отец, мать… – Все кануло в бездну вместе с набросками разных существ и размышлениями об их связах, биологии и природе. Все погибло. Все до последнего листочка.

Мир не рухнул из-за каких-то дурацких нарисованных небесных угрей, но Шаллан показалось, что он уже не будет прежним.

– Ты нарисуешь еще, – прошептал Узор.

– Я не хочу. – Девушка сморгнула новые слезы.

– Я не перестану вибрировать. Ветер не перестанет дуть. Ты не перестанешь рисовать.

Шаллан провела пальцами по портрету Ясны. Глаза принцессы сияли, точно она ожила, – это было первое изображение Ясны, нарисованное в тот день, когда они встретились.

– Сломанный духозаклинатель был с моими вещами. Теперь он на дне океана, потерян. Я не смогу починить его и отправить братьям.

Узор зажужжал, как ей показалось, в угрюмой тональности.

– Кто они? – спросила Шаллан. – Те люди, которые это сделали, убили ее и отняли мое искусство. Зачем сотворили такие ужасные вещи?

– Я не знаю.

– Но ты уверен, что Ясна была права? – спросила Шаллан. – Приносящие пустоту вернутся?

– Да. Спрены… Его спрены. Они идут.

– Люди, что убили Ясну. Они, скорее всего, из той же компании, в которой состоял Кабзал и… и мой отец тоже. Зачем им убивать человека, ближе всех подобравшегося к пониманию того, как и почему возвращаются Приносящие пустоту?

– Я… – начал Узор и замялся.

– Не стоило спрашивать. Я уже знаю ответ, и он очень человеческий. Эти люди хотят управлять знанием, чтобы получить выгоду. Получить выгоду из самого конца света. Мы должны это предотвратить.

Она вложила портрет Ясны в одну из книг, чтобы не помялся.

Сколько времени прошло… – Адолин присел перед своим осколочным клинком, вонзенным в камень.

Он был один. Наедине с мечом в одной из новых комнат для переодевания и ожидания, пристроенных к дуэльной арене.

– Помню, как я тебя выиграл, – прошептал Адолин, глядя на свое отражение на поверхности лезвия. – Тогда меня тоже никто не принимал всерьез. Думали, я просто хлыщ в красивом наряде. Тиналару понадобилась дуэль со мной лишь для того, чтобы досадить моему отцу. Вместо этого я получил его клинок. – Если бы Адолин проиграл, ему пришлось бы отдать Тиналару осколочный доспех, который достался ему по материнской линии.