Иван Оченков - Смоленский поход

Из кареты на меня немного удивленно смотрела суровая шведская принцесса. За ней виднелись слегка испуганные женщины, очевидно камеристка и кормилица, но я не обратил на них ни малейшего внимания, во все глаза глядя на Катарину.

— Добрый день, ваше царское величество, — ровным голосом отвечала она, — очень мило, что вы нашли время встретить нас.

— Ваш возможный приезд, моя царица, единственная причина по которой я до сих пор в Стокгольме, — попытался не уступить в учтивости я, — вы не хотите выйти ко мне?

Кивнув, Катарина встала и попыталась выйти, но это было довольно трудно сделать в длинном платье, тем более что я не догадался опустить специальную ступеньку, а форейтор еще не понял что происходит. Недолго думая я подхватил принцессу за талию и аккуратно спустил на землю. Наши глаза оказались друг против друга, мои руки продолжали держать ее, и я не смог удержаться, чтобы не поцеловать ее. Губы ее, сперва плотно сжатые, поддались и мы, не обращая внимания на окружающих, принялись целоваться. Наконец, минуту или две спустя, нам удалось остановиться и Катарина, тяжело дыша, пробормотала:

— Боже, на нас все смотрят.

— Пусть завидуют.

— Вы сумасшедший!

— Да, я сошел с ума за время нашей разлуки. И мое душевное здоровье не вернется, пока я не увижу плод нашей любви — нашего сына!

Какой женщине неприятно слышать, что ее любят и что она сводит своего мужчину с ума? Катарина не была исключением, и глаза ее засветились от счастья. Повинуясь приказу, кормилица подала мне сына, и я подхватил его на руки. Видя незнакомого человека, годовалый бутуз попытался вывернуться, и когда это не получилось, открыл рот и принялся плакать. Не обращая на это внимания, я жадно разглядывал своего сына.

— Иоганн, вы напугали его, — мягко проговорила принцесса, — будет лучше, если вы вернете его Анне.

Дальнейшие события я помню не слишком хорошо. В памяти мелькают какие-то разрозненные отрывки. Вот я отдаю сына кормилице, вот подсаживаю не ожидавшую такого поворота принцессу на своего коня и, вскочив следом в седло, даю ему шенкелей. Вот мы быстро скачем по улицам в направлении дворца трех корон. Вот Густав Адольф и вдовствующая королева Кристина удивленно пытаются понять, откуда мы взялись. Вот мы, наконец-то оказываемся в нашей спальне наедине…

Утром я как обычно просыпаюсь не свет ни заря. Катарина посапывает рядом, доверчиво прижавшись к моей груди. Кажется, что не было нашей разлуки полной походов, битв и прочих опасностей. Не было земского собора, выборов царя, осады Смоленска, взятия Риги. А были только я, она и наш маленький сын. Робкое утреннее солнце пытается пробиться сквозь тяжелые шторы на высоких стрельчатых окнах. Стараясь не потревожить жену, я тихонько высвобождаюсь из ее объятий, но она тут же просыпается.

— Иоганн, вы куда?

— Я хочу увидеть нашего малыша. Не понимаю, как я мог столько времени быть вдали от вас с ним.

— Он, наверное, спит, они с Анной должны ночевать в соседней комнате.

— Должны?

— Боже, я ужасная мать! Встреча с вами настолько выбила меня из колеи, что я не знаю толком, где мой сын.

— Вы чудесная мать, Катарина, а еще прекрасная жена. Нежная, трепетная и страстная. И если мы и увлеклись немного нашей встречей, то виновата в этом исключительно наша разлука. Надеюсь, впрочем, что она последняя.

— Я тоже на это надеюсь, мне надо многое рассказать вам о том, как обстоят дела в нашем княжестве.

— Непременно, у нас вся жизнь впереди, в течение которой мы будем растить наших детей, управлять нашими землями и народами. Основывать города, отправлять в далекие страны корабли и посольства. А хотите, я построю для вас прекрасный дворец?

— В Москве нет дворца?

— Есть, конечно, он не похож на этот, но все равно очень красив, и непременно понравится вам.

— Когда мы отправимся?

— Ну, я полагаю, сначала мы позавтракаем, а затем можно двигаться в путь.

— Боже мой, Иоганн, вы все тот же несносный шутник!

— Я не шучу, Катя, я действительно бросил бы все и немедленно отправился на Русь.

— Как вы меня назвали?

— Так звучит твое имя по-русски. Катя, Катюша, Екатерина. Привыкай.

— Скажи, мне нужно будет сменить веру?

— Скорее всего, да! Пусть тебя это не тревожит. Православные такие же христиане, как и лютеране. Может быть, даже в чем то лучше.

Мы еще долго разговаривали, пока кто-то из прислуги не набрался храбрости и не заглянул тихонько в спальню. За дверью немедленно раздался крик: — Их высочества проснулись! Затем послышалась какая-то суета, раздался топот ног и наконец, к нам пожаловала толпа камеристок, служанок, камердинеров и еще бог знает кого. Спальню немедленно перегородили ширмами, превратив большую и светлую комнату во множество маленьких закутков. С одной стороны женская часть прислуги вертелась вокруг Катарины, с другой королевские камердинеры пытались одеть меня, очевидно позаимствовав некую часть королевского гардероба. Увы, из этой затеи ничего не вышло, поскольку я был на голову выше своего венценосного родственника и несколько шире в плечах. Так что костюм остался прежним и лишь свежий кружевной воротник придал ему немного торжественности.

— Иоганн, а где ваши слуги? — поинтересовалась принцесса, которой очевидно успевали доложить о происходящем.

— Вы же знаете, душа моя, что я неприхотлив как спартанец.

— Да, но вы теперь русский царь и вам просто необходима свита.

— Мои русские спутники большей частью отправились выполнять различные поручения. Остальных я надеюсь вам представить в самое ближайшее время.

— Они достаточно высокого рода?

— Скажу просто, мой нынешний телохранитель был одним из претендентов на престол. Причем с довольно большими шансами на победу.

— И вы сделали его телохранителем?

— Это называется — рында. Почетная охрана во время торжественных приемов. Ими могут быть только самые знатные юноши в царстве.

Вскоре «таинство» моего одевания было закончено. Куафер честно попытался выполнить свой долг и завить мне волосы, но встретив мой взгляд стушевался и решил что я и без того выгляжу бесподобно.

— Моя царица, — воскликнул я, оглядев себя в довольно мутное и неровное зеркало, — я готов!

— Ваше величество, — последовал немедленный ответ, — это совершенно невозможно, мы только начали!

— Не буду мешать вам, мадам. С вашего позволения я займусь делами. Если мне не изменяет память, я видел в вашей свите господина фон Радлова. Было бы любопытно узнать о новостях из нашего герцогства.

— Когда только вы успели его заметить, ваше величество! Впрочем, вы правы, ваш канцлер счел своим долгом сопроводить меня. Кстати, если он будет жаловаться на уменьшение доходов — знайте, это сущая ерунда!