Дженнифер Броуди - Тринадцатый ковчег

Аэро, невзирая на пульсирующую боль в левом плече, медленно продолжал восхождение. Следующие несколько минут показались вечностью, но вот наконец Хосико схватил Аэро за протянутую руку. Большей радости командир в жизни еще не испытывал! Он кое–как выдернул фальшион из стенки расселины, Хосико стал тянуть, но тут его пальцы соскользнули с окровавленного запястья Аэро, и капитан полетел вниз.

— Нет! — в ужасе прокричала Рен.

Поймать капитана она не успела и чуть сама не полетела вслед за ним. Хорошо, что Синь успел перехватить ее в последний миг. Хосико так и вытаращился, открыв рот. Его рука, та, которой он еще миг назад удерживал командира, была красна от крови. Мир над Аэро стремительно сужался. Время как будто замедлилось: Аэро все падал и падал. Ветер трепал тонкие складки скафандра, обдувал голую кожу. Аэро успел заметить заплаканное и перекошенное от ужаса лицо Рен. Она никогда не умела скрывать эмоции, зато хоть в безопасности. От этого Аэро стало спокойнее. Смирившись с неизбежной смертью, он почувствовал умиротворение. А потом все вокруг потемнело.

Майра наблюдала за церемонией со скамьи. Она пришла, чтобы помочь отцу и Ройстону с новыми учениками. Отец Флавий открыл мероприятие молитвой, а после директор Кроули стал приглашать выпускников к кафедре, откуда они объявляли о выборе профессии: Пейдж отправилась в Больницу, Рикард — в патруль, а Калеб, сдержав слово, — в Синод. Калеб занял место среди кратоса, на высоких скамьях позади алтаря, и Майра вздохнула с облегчением. Мать радостно поцеловала Калеба в щеку, отец потрепал его по плечу. Оба родителя гордились и — что важнее всего — не подозревали, что их чадо еще недавно сомневалось в выборе. Однако на этом все хорошее закончилось.

В патрульные пошли Бэрон и его шестерки, Хорас и Грегор. Майра не удивилась: мальчишки вообще охотно шли в патрульные. К счастью, Рикард сможет присматривать за этими задирами. Большую часть времени они будут учиться вместе, готовиться к экзаменам на подмастерье. Наблюдая за церемонией, Майра ощутила сожаление, она попыталась представить, каково было бы сейчас встать за кафедру и объявить о своем выборе. Однако свой выбор она сделала давно. Точнее, выбор был сделан за нее — за закрытыми дверями, на совете Синода. Альтернативой было стать изгоем… Но что толку сейчас терзаться, если прошлого не вернуть? Оно неизменно, как и правила Синода.

У инженеров прибавилось двое учеников: Роланд Туск, сын мастера–инженера, и Шарлотта Парк, которая всегда нравилась Майре своей бесшабашностью. И вот, глядя в их полные надежды лица и широко раскрытые глаза, Майра гадала: не пожалеют ли они о выборе? Хотелось надеяться, что нет.

— Добро пожаловать в инженеры! — поприветствовал новичков Джона Джексон. — Следующие два года станут для вас самыми трудными, но и самыми полезными.

Голос его звучал бодро, однако от Майры не укрылось, что круги у отца под глазами сделались темнее, а морщины — глубже. Он слишком много работал и слишком мало спал.

— За мной, ученики, — позвал Джона. — Сейчас мы отправимся в Инженерную, на профориентацию. Надеюсь, вам нравится марать руки.

Роланд и Шарлотта нервно рассмеялись, но Майра знала, что папа не шутит. Ей самой на профориентации Ройстон вручил сломанный водяной затвор и сказал: пока не починишь, домой не уйдешь. На работу ушло четыре часа. В Инженерной или плыви, или тони, иначе здесь не работали. К труду ученики приступали в тот же день.

Дверь в отсек с шипением растворилась.

— А вот и радость для усталых глаз, — хрипло произнесла Мод и. Стоя у двери, торговка держала в руках кружки с шапочками пены.

— Прости, что опоздала, — извинилась Майра, наскоро целуя ее в щеку. — Проклятый ученик, сунул палец в трубу, а тот застрял. Пришлось вести его в Больницу.

Моди хихикнула:

— Еще недавно ты и сама была такой же.

Майра покраснела.

— Ну, заходи уже, пока пиво не выдохлось.

Майра переступила порог, и ее тут же встретил шумный хор голосов: Калеб, Пейдж, Рикард — все сидели за кухонным столом. Небольшая гостиная Моди напоминала миниатюрную копию Базара. Стоптанные башмаки, железные кастрюли, ящики консервов и прочий хлам — все это громоздилось в комнате, тогда как кухня утопала в сладостях. И это не считая небольшого производства самогона, под который торговка отвела свободную спальню: сквозь треснувшую дверь Майра разглядела медные котлы и змеевики. По вечерам к Моди почти всегда заходили демос и изгои — промочить горло, однако сегодня день был особенный, и Моди никого не пускала. Майра присоединилась к друзьям на кухне, и вскоре перед ними уже стояли кружки с пенным напитком. Моди угощала. Майра жадно припала к кружке, наслаждаясь пряным вкусом имбирного пива. Подняв глаза, она заметила, как на нее с улыбкой смотрит Калеб.

— Что смешного? — спросила она.

Калеб потянулся и утер у нее с верхней губы усы. Майра тут же покраснела. Что еще хуже — Пейдж с Рикардом понимающе переглянулись. Но не успела Майра выдать что–нибудь остроумное, чтобы разрядить обстановку, как Моди прокричала:

— Освободите место!

Ребята в мгновение ока убрали кружки, и Моди водрузила на стол огромный бисквитный торт. Пейдж принялась раздавать тарелки, на которые хозяйка накладывала неприлично огромные куски. Затем Моди присоединилась к ребятам и подняла кружку с имбирным пивом. Хотя — судя по тому, как разрумянилась Моди, — свой напиток она щедро сдобрила огненной водой.

— За новых учеников! За усердие и процветание! В общем, желаю вам… не стать изгоем, как я.

Чокнулись. Майра набросилась на торт: нежный, мягкий, благоухающий ванилью, покрытый сахарной глазурью — одним словом, превосходный. Проглотив кусок, Майра попросила добавки, и пока Моди отрезала ей новый кусок, она присмотрелась к лицам друзей. Ну вот, последний вечер вместе, потом они все разойдутся по разным кастам и цехам, где и будут проводить большую часть времени.

Уловив взгляд Майры, Пейдж сказала:

— Клянусь Оракулом, ребята, я буду скучать по школе: там мы хотя бы каждый день виделись.

— И по мне скучать будешь? — спросил Рикард.

— Даже по тебе, Линч.

Рикард усмехнулся:

— О, и мне тебя будет не хватать.

— Ну, ты всегда можешь завести новых друзей, например, Бэрона, — заметила Майра, принимаясь за второй кусок торта. — Вы оба в цеху патрульных.

Рикарда передернуло.

— Уж лучше пусть меня принесут в жертву Святому Морю.

Все, кроме Калеба, рассмеялись. Он отодвинул от себя тарелку, будто внезапно потерял аппетит.

— Ничего не изменится, — резко произнес он.