Джон Норман - Наёмники Гора (ЛП)

Очередь, кстати, продвигалась достаточно быстро, возможно, не очень соответствуя основному тезису стихотворения Хурты, и вскоре мы были уже практически перед постом проверки.

— А Вы правда таурентианец? — спросил я человека в пурпурном шлеме, но тот не счёл нужным отвечать мне.

— Вы немного далековато от Ара для таурентианцев, не находите? — не отставал я.

Всё же мы были ещё, по крайней мере, в дне пути от Ара, и мне казалось это, несколько странным, что таурентианцы, по сути своей дворцовая стража, хотя они, конечно, иногда патрулируют определенные районы города, оказались столь далеко за пределами стен города, особенно в эти смутные времена.

Он презрительно отвернулся от меня, не желая отвечать мне.

— Неприветливый товарищ, — заметил Хурта, несколько оскорбленный отношением пурпурного шлема.

Мы уже были в нескольких ярдах от поста. Тот шест, что мы видели с фургона, теперь оказался от нас на расстоянии всего в несколько футов. В диаметре он был дюймов шесть. Тело, свисавшее с него, оказалось весьма небольшим. И очевидно бедняга здорово извивался и дёргался, пока остриё кола не вышло из его груди. Сейчас кол торчал из тела почти на ярд. Было видно, что острые края сломанных рёбер прорвались сквозь тунику. Конечности трупа безвольно свисали вниз. Сам шест был красным от залившей его крови. Ветер трепал несколько прибитых к нему листов бумаги.

— Постой-ка, — пробормотал я.

— Что случилось? — спросила Боадиссия.

— Мы знаем этого товарища, не так ли? — заметил а, присматриваясь внимательнее к посаженному на кол.

Побледневшая Боадиссия отвела глаза от ужасного зрелища. Фэйка вообще старалась не поднимать головы.

— Ну да, он кажется мне знакомым, — признал Хурта.

— Так и есть, — кивнул я. — Он шёл с нами от самого Торкадино. В течение последних нескольких дней он был нашим попутчиком.

Я поднял глаза на повисшую голову. Рот был открыт в немом крике, так что можно было рассмотреть верхние зубы. Над верхней губой, виднелись тонкие усики.

— Они, наконец, поймали его, — сказал мужчина перед нами.

— Это точно, — согласился с ним мужчина, стоявший позади нас.

— Ты знаешь его? — спросил я товарища стоявшего впереди нас.

— Конечно, — ответил тот. — В Торкадино мало кто не знал его.

— Держи моё место, — приказал я Хурте.

— Не думаю, что кто-либо осмелится занять его, — ухмыльнулся Хурта, поправляя топор на плече о весело осматриваясь вокруг себя.

Я подошёл к шесту, и присмотрелся к прибитым к нему бумагам. Они были частично истрёпаны ветром и заляпаны кровью.

— Что Ты там делаешь? — строго спросил таурентианец.

— В чём было его преступление? — поинтересовался я у него.

— Предъявил фальшивые бумаги, — снизошёл он до ответа.

— Понятно, — протянул я.

— Вернись на своё место, — скомандовал таурентианец, что я и поспешил сделать.

— Ты знаешь этого беднягу? — спросил я мужчину стоявшего передо мной, того самого, с которым я столь грубо обошёлся.

— Конечно, — кивнул он.

— Именно он представил мне Тебя, как Эфиальтэса из Торкадино, — сообщил я.

— Я — Филебас из Торкадино, — снова сказал мужчина.

— Ты знаешь, кто он? — полюбопытствовал я, указывая на казнённого.

— Конечно, — ответил Филебас. — Это и есть Эфиальтэс из Торкадино.

— Я сожалею о том, как обращался с Вами, — сказал я.

— Мои синяки просто счастливы, — проворчал тот.

— Я действительно сожалею о случившемся, — повторил я. — И надеюсь, что не сильно задел Ваше самолюбие.

— Моё самолюбие чувствует себя прекрасно, — ядовитым тоном поведал он. — Только вот моему тело нанесён серьёзный урон. Это я к тому, что на нём живого места не осталось.

— Мне, правда, очень жаль, — признал я.

— Впрочем, возможно, всё могло кончиться намного хуже, — заметил он. — Представьте, насколько Вы сожалели бы сейчас, если бы сломали мне шею прежде, чем обнаружили свою ошибку.

— Это точно, — вмешался Хурта. — Тебе есть, за что быть благодарным.

— А что это были за бумаги? — тихонько спросила Боадиссия.

— Я Тебе об этом расскажу позже, — пообещал я.

— Следующий, — объявил таурентианец. — Ты, кто такой и с какой целью направляетесь в Ар?

— Я — виноторговец, — сказал мужчина передо мной. — Я был изгнан из Торкадино. Направляюсь к родственникам в Ар. Моё намерение искать защиты касты в Аре.

— Какие-нибудь документы при себе имеются? — спросил таурентианец.

— У меня есть документы, удостоверяющие мою принадлежность к касте, — сообщил Филебас, доставая какие-то листы из своего мешка.

Таурентианец что-то черкнул в его бумагах и кивнул вперёд.

— Меня зовут Тэрл, — представился я, подходя к солдату. — Я из Порт-Кара, города нейтрального к Ару. Со мной мой друг — Хурта, алар, и свободная женщина — Боадиссия, женщина из лагеря аларов. Смазливая шлюха в ошейника, с моим мешком на плечах — моя. Кличка Фэйка. Мы направляемся в Ар с различными целями, в основном связанными с поиском удачи и приключений.

Использованное в моей фразе «мы», конечно, следует понимать, как это принято в гореанском, относящимся только к свободным людям. Шлюха в ошейнике, Фэйка, моя прекрасная рабыня, как и любое другое животное в такой ситуации шла только потому, что её владелец вёл её.

— Имейте при себе какие-либо бумаги? — уточнил солдат.

— Нет, — ответил я.

— У Вас что, при себе вообще нет никаких бумаг? — удивился он.

— Нет, — признал я. — У нас нет ни одной бумажки вообще.

Он задержал на мгновение на мне свой взгляд, а затем он махнул нам рукой, разрешая пройти дольше. Кажется, Боадиссия испуганно дрожала. Через несколько енов мы уже взобрались на пассажирскую платформу фургона, за постом проверки, и продолжили движение к Ару.

Когда наш экипаж отъезжал от поста, я смотрел не в сторону Ара, а назад. Там я ещё долго мог видеть, людей ожидавших своей очереди и другие повозки, приближающиеся к посту. А ещё я видел изломанное, согнутое тело Эфиальтэса из Торкадино, и трепетание бумаг, прибитых к шесту. Я чувствовал себя дураком. Ведь это именно Эфиальтэс из Торкадино собственной персоной так умно отвёл от себя моё внимание, направляя его на ни в чём неповинного виноторговца. Честно говоря, я даже в чём-то восхищался им. Как ловко он, и это теперь мне было совершенно ясно, своим вопросом о ценностях, вынудил меня сделать рефлекторное движение рукой к ножнам! А какое умение требовалось, чтобы вытащить охранные грамоты из моих ножен, даже не потревожив меча! Если бы я по привычке не проверил, как выходит клинок, я, возможно, не узнал бы, что бумаги отсутствовали, пока не достиг поста. Кстати, я проверил, лежавшие глубже бумаги, письма адресованные регенту Ара, Гнею Лелиусу, и другому его высшему генералу, Серемидесу, всё ещё были в ножнах.