Анна Невер - Обжигающий след

– Петухи! Бойцовые петухи! – кричал краснолицый мужик. – Главный приз Жнуховских петушиных боев в этом году триста рублей!

Лавку с петухами обступили покупатели, в основном мужчины.

Смело лавируя в людском потоке, стараясь никому не наступить на ноги и в свою очередь не отведать чужого башмака, Войнова выбралась к площади, посреди которой возвышался храм. Миновала ажурные ворота святой обители, любуясь цветущей живой оградой. Доломея умела выращивать розы. Пышные соцветия подставляли солнечным лучам нежные лепестки, которые просвечивали на свету, словно молодое вино. Кажется, цветы не замечали, что осень на дворе.

Лисова ждала, сложив на лавке сумки с покупками. Она была одета в сиреневое шерстяное платье с белым кружевным воротничком – скромно, аккуратно и, как всегда, со вкусом. Завидев подругу издали, Ганна взмахнула рукой.

– Ну наконец-то, Тисия!

Войнова сморщила нос – не любила она старую привычку учительницы называть ее полным именем.

– Привет, давно ждешь?

– Чуть-чуть. Я была в храме, вознесла благодарственную за дары земные Единому и Жнуху. Затем на базаре купила меда, парную рульку, полотенца. Мои ребята горазды вымазаться…

Ганна остановилась, вгляделась внимательнее.

– Ты неважно выглядишь… Опять видения, да?

– Да, – соврала Войнова. Ночь и впрямь была беспокойной. Хотя видения здесь ни при чем. Представила лицо подруги, узнай она причину бессонницы, и грустно улыбнулась.

– Но это пустяки, – заверила ее Тиса. – Мне нужна твоя поддержка.

– Рассказывай.

Спустя некоторое время девушки вошли в лавку «Всё для вас», звякнув дверным колокольчиком. Хозяин столь благозвучного заведения как раз принимал посетителей. Тиса узнала местных шалопаев. В руках Пыжа трепыхался с перевязанными ногами резвый петушок. Казик, одетый в потертую куртку, облокотился на прилавок, чтобы не шататься.

Несмотря на дурную славу покупателей, толстяк Ландус Зовальский расточал им любезные улыбки – чего не сделаешь, чтобы продать товар-то.

– Вот, пожалте, мил судари! Недорого. Всего три рубля.

– Хошь сказать, мой петух всех порвет, коль я залью ему в глотку твоего дерьмового киселя? – с сомнением пробурчал кучерявый Пыж.

Даже Тиса, навидавшаяся на своем веку всяких отваров и мазей, с отвращением взглянула на выставленную аптекарем склянку с мутной желеобразной массой. Бедный петух.

– В точности так, ребятушки. Злобствовать будет люто, не отобьешься.

Парни переглянулись.

– Что думать, Корявый?! Берем! – рявкнул Пыж. – Бьюсь об заклад, наш красавчик всем перья выщиплет!

– Эх! Так и быть! – Швырнув на прилавок деньги, Казик костлявой рукой сгреб банку в карман. Но не успел отвалиться от стойки, как Ландус, проявив прыткость в желании продать еще что-нибудь, тут же осведомился:

– А трезвучая не желаете, часом? Очень отрезвляет, прямо-таки…

– Чего? Вот глупый старикан! Зачем моему петуху твой хренов чай?

С воплем «Ты нас обогатишь, птичка!» Пыж ухватил птицу за шею и поцеловал в клюв, как та ни старалась увернуться.

Тут стойкую Ганну всем телом передернуло, что тут же привлекло к ней внимание прославленных мужей.

– О-па! Ка-азик! Ты глянь-ка, какие кралечки!

Войнова бросила взгляд на пустой прилавок. Похоже, у Ландуса тут же появились срочные дела.

– Ух, какие кружева! – не без труда сфокусировав взгляд, Пыж потянулся к груди Ганны.

– Да как вы смеете? – возмутилась та, отпрянув.

Войнова легонько сжала ладонь подруги. Пыж наседал:

– А как звать таких лапонек?

– Вас это не касается, – строго произнесла Тиса. – Вы купили, что хотели, дайте другим. Иначе…

– У, какая сердитая барышня! – хохотнул пьяный нахал, снова протягивая руку.

Секунда – и нахала дернуло назад. Ничего не понимающий Пыж уставился на обшлаг куртки, пришпиленный клинком к деревянному столбу стойки. С лица парня в момент слетела улыбка.

– Вопросы к нам еще остались? – девушка вертела в руке второй нож.

Учительница испуганно зашептала:

– Тиса, ты же не собираешься?..

– Тиса? – Пыж зло сплюнул на пол. – Уж не славного ли капитана Лазара дочурка?

– Вот и познакомились, – сказала она. – Вы же этого хотели?

– Уже нет, – вмиг протрезвевший Пыж рывком высвободил рукав куртки. – Пошли отсюда, братишка.

Держа дистанцию, парни покинули лавку.

– И все же лучше бы ты сменила свое увлечение холодным оружием на что-нибудь более безопасное, – посоветовала Ганна, когда дверь за хулиганами закрылась. Надо сказать, они очень торопились выйти.

За прилавком материализовался Зовальский. Он и спит улыбаясь, что ли? Трус несчастный. Войнова подумала о Зое и постаралась подавить раздражение.

– Чем могу служить, красавицы? А, Тиса Лазаровна! Это вы? Не узнал вас, богатой будете. Как здоровьице Агапа Фомича?

– Спасибо, хорошо.

– Вы принесли мне что-то?

Ландус вытянул шею, заглядывая за прилавок в ожидании увидеть авоську со снадобьями в ее руках.

Девушка покачала головой.

– Тогда чем могу быть полезен? – глаза Ландуса тревожно забегали. – Цену за аренду не сбавлю. Простите великодушно, не могу-с. Сам перебиваюсь на сухарях. Лавку содержать – это вам не…

– Нет-нет, я не за этим пришла. У меня необычная просьба.

– Все для вас, Тиса Лазаровна, – развел руки коротышка, вмиг подобрев. – Весь во внимании.

Глаза Ландуса блеснули любопытством.

– Агап Фомич сказал, что вы скоро в Ижеск за товаром собираетесь.

– Да, – осторожно кивнул Зовальский, соображая, в чем может быть подвох.

– Вы не могли бы привезти сувенир для моей подруги?

Толстяк встрепенулся.

– Сувенир? Отчего же не привезти. Однако сами понимаете, не бесплатно. Для вашей вещи понадобится место, которое я мог бы занять своим товаром.

– Камень маленький, – вставила слово Ганна.

– Все равно, милая девушка, – Ландус поднял пухлый палец. – То бы я свой привез. Кстати, о каком камне речь?

Девушки переглянулись, прежде чем Тиса ответила:

– Каховик.

– Ух! – улыбнулся снисходительно Ландус и заговорил, словно объясняя наивным гимназисткам: – А вам известно, девушки, сколько стоит этот оберег?

– Да, – кивнула Войнова. – Четыреста рублей.

– Э нет, – возразил Ландус. – Четыреста – это когда было-то. Шестьсот. И только из уважения к вам, Тиса Лазаровна. Каховику уж давно семьсот красная цена на рынке.

– Шестьсот! – ахнула Ганна и огорчилась. – Так дорого…

– Пятьсот, – сказала Тиса.

Аптекарь возмутился:

– Что ж я, в убыток себе должен везти ваш камень? Пятьсот восемьдесят.

– Пятьсот пятьдесят.

– Только из уважения к вам, – улыбнулся мужчина. – Однако аванс в полцены вперед. Деньги-то у вас есть, красавицы?