Анна Невер - Обжигающий след

Анфиса низко ей поклонилась под недоумевающими взглядами окружающих и удалилась. Пораженные до глубины души Грипа и Феня поспешили вслед за подругой.

– Что все это значит? – спросила Лисова.

– Даже не представляю, – покачала головой изумленная Тиса. – Но спасибо, что заступился, Трихон.

– Я говорил лишь правду, – поднял брови шкалуш.

Серые глаза его искрились смешинками и теплом. Она с трудом отвела взгляд, почувствовав пристальное внимание подруги. «Надо быть осторожнее, так можно и выдать себя». Единый, даже подумать страшно, что будет, если Ганна догадается…

Толпа оживилась – это означало, что Кузьма Ильин дочитал отчет.

– Итак! – на сцене Тонечка сдвинула заслонку «урожайной воронки», и крашенная в красный цвет пшеница заструилась в расписное блюдо. С последним упавшим зернышком толпа зааплодировала.

– Разбирайте счастливое зерно! Загадывайте желание, и пусть Жнух услышит вашу молитву! – воздев руки к небу, провозгласил градоначальник. – Объявляю открытым празднество и начало всех конкурсов и развлечений!

Люди потянулись к сцене.

С детства Тиса всегда брала зерно и просила у Жнуха исполнения желания. И на этот раз решила не изменять привычке. Когда толпа поредела, они подошли к блюду и взяли причитающиеся семена пшеницы.

Выбравшись из толпы с зернышком в кулачке, Войнова размышляла, о чем попросить святого. Бросила мимолетный взгляд на шкалуша. Тот рассматривал красную семечку в раскрытой ладони. Вздохнув, девушка положила пшеницу в карман с мысленной мольбой, чтобы Жнух помог ей достать каховик для Зои.

Ганна нагнала ее и взяла под руку.

– Тиса, я все-таки не совсем поняла, о чем говорила Лопухина? При чем здесь ты и этот юноша? – шепотом спросила она, поглядывая за спину на шкалуша. – Она, верно, с ума сошла, что приписала этого солдата тебе в пару.

– Ты же знаешь Анфису, ей и повода не надо, чтобы поиздеваться, – оттого, что приходится скрывать правду, на душе появился неприятный осадок.

– Ну хорошо, – подруга еще раз окинула взглядом Трихона, который с задумчивым видом продолжал изучать зерно в ладони, и хмыкнула. – И все же странный он.

– Почему?

– Для горца довольно складно говорит. Даже в нашем городке не все так изъясняются.

Тиса улыбнулась.

– Это училище. В Рудне оно, оказывается, довольно сильное. Насколько мне известно, им преподавали этикет и танцы.

– Надо же, – одобрительно отозвалась Лисова. – Но видать, им не рассказывали о наших обычаях. Он хоть знает, что с зерном делать? Гляди. Уставился на него. Думает, что ли, росток проклюнется?

Тиса поспешила объяснить.

– Все просто, Трихон. Это такой местный обычай. Загадываешь на зерно желание. Если оно исполнится, съедаешь семечко с благодарственной молитвой святому.

– Спасибо, – поблагодарил парень.

Учительница возвела глаза – темнота, мол! Шкалуш положил свое зернышко в нагрудный карман куртки.

– Да. Порой человеку не хватает сущей малости, чтобы обрести надежду и веру и следовать навстречу мечте.

– Именно, – посмотрев с интересом на парня, Ганна перевела многозначительный взгляд на подругу.

– Идемте искать стрельбище, – сказала Тиса, избегая глаз обоих спутников.

– Ты все-таки собираешься участвовать? – озабоченным голосом поинтересовалась подруга.

Утвердительно кивнув, она двинулась на поиски нужного состязания.

Миновав шумную площадку для петушиных боев, компания вышла к стрельбищу. Народу здесь было даже больше, а вот галдежа значительно меньше. Кто-то уже пытал счастье и прицеливался в пять качающихся мишеней, не заходя за натянутый канат, а кто просто глазел. Нестор Обло сидел на почетном месте приглашенного судьи конкурса и с довольным видом попивал квас. Перед ним стояла вожделенная корзина с выигрышем. По бокам судьи возвышались охранники – ребята из таможенного военного подразделения.

Прежде чем подступаться к канату, нужно было заблаговременно записаться в книгу участников.

– Я сейчас, – бросила Тиса спутникам и отправилась под навес к принимающему заявки лопоухому пареньку с живым любознательным лицом. Войнова его знала: таможенник Федор Ничаев принимал заявки на участие не первый год.

За пару монет ей достался девятнадцатый номер. Она обратила внимание, что в ведомости начальник таможни числился пятнадцатым. Значит, попытает счастье раньше ее. А вдруг с первого захода попадет? Девушка постучала пальцами по столу, затем достала еще монеты и положила на стол.

– Федя, запишите меня на вторую попытку, пожалуйста.

– Вообще-то положено только после «подхода», – сказал паренек, сгребая монеты в широкий кошель, – но вам отказать не могу. Я помню, как вы в прошлом году лишь на один удар промахнулись. Двадцать третий устроит?

– Да, спасибо! – улыбнулась Тиса.

Отлично. Она вернулась обратно, даже не замечая сразу несколько мужских взглядов, устремленных на нее. Троица протиснулась между рядами к свободной лавке, откуда можно было наблюдать за зрелищем. Случайно или намеренно, но Ганна села между Тисой и Трихоном.

Один участник сменял другого. Редко кому удавалось выбить три мишени, а когда это получалось, страсти накалялись и толпа начинала взволнованно гудеть. Всем хотелось заполучить выигрыш. Девушка радовалась безветренной погоде. Еще она внимательно изучала движение мишеней. Если первая и вторая двигались медленно и плавно, то остальные три – не без подвоха: то идут вроде ровно, то вдруг скакнут, как капризная коза. Надо бы просчитать эти скачки по времени.

– Пятнадцатый номер. Канабаев Зарай Климыч! – объявил глашатай конкурса, вертлявый мужичок, подпоясанный красным кушаком. – Наш дорогой прошлогодний победитель!

Климыч улыбнулся в усы, размял плечи парой круговых движений и подступил к канату. Поплевав на руки, начальник таможни вынул из пристегнутой к ремню кобуры стреломет.

– Сейчас увидите, как он стреляет, – сказала Тиса скорее Трихону, нежели Ганне. – Он мастер.

Зарай дернул рычаг стреломета: дрот вошел ровно в красный центр деревянной плашки – первая мишень выбита. Климыч заправил новый дрот в стреломет и снова прицелился. Громкий лязгающий щелчок, и вторая мишень остановилась, пробитая насквозь.

Снова щелчок – и третья готова!

– В яблочко! – вскричал глашатай. Толпа зажужжала.

– Не бубни, – буркнул на мужика Климыч.

В четвертый раз таможенник целился дольше обычного. И не напрасно: снова в точку!

– Придется продать чиванцам отцову бричку, – прошептала сама себе Тиса. Если Зарай сейчас выбьет пятую мишень, она даже до каната не дойдет.

– Что? – не расслышала Ганна за гулом толпы, подставляя ухо.

– Я сама с собой.

Прочла озабоченность во взгляде подруги. Краем глаза выхватила профиль Трихона, внимательно наблюдавшего за стрельбой…