Татьяна Зингер - Нас не существует

– Нет. – Наташа села на край кровати, сомкнула трясущиеся руки в замок.

– Тогда заткнись. Это раз. И два, духи и хранители не умирают. Они вам не человечишки, которые дохнут как мухи. Усекла? Не уми-ра-ют.

– А что они делают? – с надеждой спросила девушка.

На нее навалилась вековая усталость. Ей хотелось откинуться на подушку и замереть, перестать дышать.

– Исчезают, и все. Мы по своим не рыдаем и не закапываем их в землю, как какой-нибудь мусор. Незачем тебе тосковать по духу; для людей нас не существует. Но я другого не понимаю. – Лютый прошелся взад-вперед по столу. – Пожар был ерундовый. Если б из-за каждой такой фигни пропадал хранитель – их бы всех к концу лета не осталось, когда торфяники горят. Почему Кир не справился?

Наташа развела руками. Если б она знала… Если б она могла что-то сделать, как-то помочь…

– Смешной пожар, глупый, – повторял Лютый, наворачивая круги. – Он бы спалил кусочек земли, а Кир бы уже остановил его… И дерево бы не пострадало. И вы бы успели уйти. Почему же он…

– Может, не успел, потому что выходил из дуба? Я видела Кира-человека, – она запнулась, прикрыла веки, вспоминая обнаженный силуэт. – Или он мне приснился… Нет, точно видела!

– Как выходил? Зачем?

– Предупредить меня… – Она засомневалась. – Не знаю, наверное, предупредить… Огонь перекинулся на мою палатку первым. Я могла сгореть. Он будил меня, тряс, а я долго не просыпалась.

– Ах, будил? Тогда в его исчезновении виновата ты, – отчеканил Лютый и скрылся за столом.

Это было настоящим ударом. Наташа только понадеялась на чудо, но теперь ответственность за пожар пришибла ее окончательно. Кто виноват, если не она? Целое утро девушка просидела, тупо смотря в окно и почти не двигаясь. На просьбы бабушки выйти покушать отвечала мычанием. Глаза слипались, но уснуть не могла. Она теребила пальцами потрескавшиеся губы, до крови раздирая их.

Бабушка ворвалась в комнату после обеда, устав звать Наташу на кухню. Дверь стукнула о стену. Стул грохнулся на пол. Раиса Петровна схватила внучку за плечи и, повернув к себе лицом, ахнула.

– Что случилось?! Что с тобой, ребенок?

Наташа попыталась отвернуться, но не сумела шелохнуться.

– Ты выглядишь так, будто кто-то умер, – взволнованно сказала Раиса Петровна.

– Так и есть, – не выдержала Наташа и вновь разревелась.

– Кто?!

Бабушка упала на колени перед внучкой, взяла ее подбородок в ладони, заглянула в глаза.

– Кир.

И взвыла, произнеся имя вслух. Для Наташи с этой фразой остановилось время.

Бабушка замерла. Да, она не жаловала Кирилла. С ним ее послушная Наташа научилась врать, убегать из дому. Раисе Петровне казалось, что этот парень плохо влияет на замечательную девочку. Но все в прошлом. Гибель любого человека – беда; а уж друга… Она за свою долгую жизнь теряла не только родных людей, но и друзей, и знакомых, и обычных приятелей, и всегда находились в ней горе и память. Для Наташи потеря была первой и от того особо тяжелой. Это уже потом, со временем, начинаешь привыкать к людским смертям как к данности. Но не в пятнадцать лет.

Бабушка как никто понимала, что у внучки травма.

«Главное, чтобы она не замкнулась в себе», – подумала Раиса Петровна и крепко обняла Наташу.

Она не отходила от нее ни на шаг трое суток. Ради общей цели временно заключила с мужем перемирие. Они то водили Наташу на озеро, то брали в город за покупками, на аттракционы съездили – отвлекали как могли. Правда, безрезультатно. От шопинга внучка отказывалась, на предложение купить пирожных отрицательно крутила головой; ела мало, за день не говорила и десятка слов. Раиса Петровна подумывала устроить вылазку в лес за земляникой, но внучка отреагировала резким выкриком:

– Нет!

С одной стороны, это было едва ли не единственное проявление эмоций за три дня, с другой – в глазах Наташи отразился дикий страх. Вряд ли ягоды подбодрили бы ее. Раиса Петровна попыталась пригласить к Наташе друзей на чаепитие, но та разволновалась и затряслась, когда увидела Диму. Бабушка не находила себе места. За последние семьдесят два часа она не проспала и десяти. Проверяла внучку: укрывала одеялом ночью, постоянно заглядывала днем, силой вливала суп.

Потеряв всякую надежду, Раиса Петровна позвонила дочери.

– Она сама не своя, глаза шальные, не ест, не пьет. И понятно, друга потеряла. Но я не всесильная, Светочка, мне не сладить с нею. У меня сердце шалит, давление скачет. Я подвела тебя, не справилась с ребенком.

– Почему ты раньше не сказала? – ужаснулась дочь и шепнула не в трубку: – У Наташи друг умер.

Ее муж ответил что-то басом. Впервые за много лет Раиса Петровна не сморщилась, подумав о Сергее.

– Как она? – переживала Светлана.

– Никак, – Раиса Петровна выглянула в коридор, проверяя, не услышит ли внучка. Но дверь в комнату той была закрыта. – Она молчит, постоянно сидит над пустым тетрадным листом или спит. Телевизор не смотрит, в Интернете не бывает. Когда пришел ее друг Ваня – попросила выгнать его. Вчера к ней прокрался Димка, но она убежала и заперлась в сарае. Ведет себя как волчонок.

– Что ж она так с друзьями? – посетовала Света. – Наоборот, ей необходимо общение. Передай ей это, а я попозже приеду.

– Светлана, – возмутилась Раиса Петровна, – ты думаешь, я не убеждала? Наташа не слышит меня! И что значит «попозже»? – Она от злости начала глотать буквы. – Я боюсь за психику твоей дочери, а тебе плевать? Ты должна сейчас же выехать, или ты – плохая мать и я никогда не отдам тебе Наталью!

– Мам, успокойся. Я вообще-то уже застегиваю куртку, но везде пробки. Буду к вечеру.

– Жду, – и повесила трубку.

На любой шорох колес или звук тормозов Раиса Петровна бежала к входной двери. Но Наташина мама не приезжала. Зато внучка зачем-то пошла на улицу. Погода совсем не располагала к прогулкам: небо затянуло черными тучами, взвыл ветер, в стекла ударили крупные капли.

– Куда ты? – удивилась Раиса Петровна, остановив Наташу и поправив ей капюшон толстовки.

– В беседку, – глухо ответила та.

– Там же дождь!

– Да? – Девушка была изумлена, словно не выглядывала в окно. – Я хотела проветриться. Ну ладно.

И, ссутулившись, развернулась к спальне. Раиса Петровна остановила ее. Взаперти Наташа явно не пойдет на поправку. Лучше уж промокнуть с ней под дождем, чем упустить возможность расшевелить внучку.

– Погоди, я захвачу ветровку, – скомандовала Раиса Петровна и надвинула капюшон Наташе на самый лоб.

Бегом они добрались до беседки, сухого островка среди моря воды. Ливень не щадил листву, ветер гнул тоненькие кустики. Но Наташа не замечала непогоды. Она сидела и моргала. В полнейшей тишине. Бабушка не выдержала первой: