Татьяна Зингер - Нас не существует

– Каким был Кирилл?

Она спросила с честным любопытством. Ведь почему-то ее Наташа, девочка необщительная и избирательная, из всей деревенской молодежи выбрала именно его в качестве друга. Дима не считался – они были знакомы с раннего детства, когда об избирательности даже не думаешь. Конечно, все без исключения девчонки обожают хулиганов, но почему именно Кирилл?

Внучка ни на секунду не задумалась:

– Добрым, хорошим, самым веселым. Кир всегда подбадривал меня. Он мне очень нравился… А мы всего пару раз виделись в этом году. Вот бы побольше времени…

– Тебе бы не хватило и столетия, чтобы наговориться вдоволь, – со знанием дела сказала Раиса Петровна. – Вспоминай о нем чаще, и он навсегда останется в твоем сердце. – Бабушка погладила холодную ладонь внучки. – Наточка, что с ним произошло?

– Не важно.

Наташа хлюпнула носом, и Раиса Петровна скорее перевела тему.

– Почему ты чураешься остальных? Выгоняешь Диму? Он переживает, приходил понурый. Он-то в чем виноват?

Но внучка отреагировала со злобой.

– Слышать о нем не желаю.

И, встав, она двинулась к дому, оставив бабушку расстроенно качать головой. Друзья помогли бы куда лучше, чем она; почему же Наташа против них? Глупый ребенок!

Яркое пятно, выбегающее под ливень из машины, Раиса Петровна увидела сразу. Света всегда одевалась вызывающе: в алое, желтое, зеленое; комбинировала самые сумасшедшие оттенки. Она с младенчества выделялась среди окружающих: вертлявая, неусидчивая, быстрая как юла. Поразительно, как у столь активной мамы родилась такая спокойная и иногда апатичная дочка. Бабушка не переставала поражаться, насколько они не похожи друг на друга. Все, что нравилось Свете в юности, Наташа считала незначительным. Ее не интересовали мальчики, спорт, гулянки и танцы. Раиса Петровна обычно заставала внучку с книжкой – редкость в век компьютера. Света дружила со всей округой, Наташа общалась с одним Димкой. Света переживала горе эмоционально; любая проблема превращалась в трагедию, и по убежавшему хомячку она рыдала навзрыд. Наташа предпочитала уединение. Она потеряла друга, но плакала тихонько, ночами (бабушка иногда слышала всхлипы из-за стены), не просила помощи. Всегда сама по себе. Света влюблялась в парней с тринадцати лет, а Наташа… Наверное, ей по сей день были неведомы любовные переживания.

Света приехала с мужем. Сергей никогда не нравился Раисе Петровне: холеный, ухоженный, выглаженный и какой-то неестественно лоснящийся. Уже когда он ухаживал за дочерью, вел себя плохо, эгоистично. Ставил собственные интересы выше будущей жены. И цветов не дарил, и подарками не баловал, и слов нежных не говорил. Но тогда Раиса Петровна думала: «Не романтик, так хозяйственный, может». Но Сергей не притрагивался к молотку, не помогал по дому, предпочитал завалиться на диван и требовал не мешать ему, пока Света стирала, гладила, готовила и растила дочь.

А потом и вовсе бросил жену. Нет, не делил имущество, не судился (хватило совести); но он оставил семью ради какой-то женщины. Ему, предателю, не было места в доме Раисы Петровны, лишь ради внучки она смирилась с этим человеком.

Она распахнула входную дверь, не дожидаясь стука.

– Мамочка! – воскликнула вымокшая Света, целуя ее в щеки. – Как давно я тебя не видела!

– Приезжала бы чаще – видела бы, – кислым голосом ответила та. – Ладно уж, иди, твоей дочери плохо.

Сергей мялся сзади бывшей жены. Он и не подумал здороваться, даже не удосужился улыбнуться.

– А что я ей скажу? – Света притихла. – Я не умею утешать людей, тем более Нату… Она обычно успокаивает меня… Ей и так тяжело, что я сделаю…

– Промолчи – и ей будет гораздо тяжелее.

– Но я… Подскажи, мамуль… Я боюсь оплошать перед ней… Она не простит меня, запомнит на всю жизнь…

И тут влез отец Наташи.

– Утихни, Свет. Она – наша дочь. Мы подберем нужные слова.

Его тон не терпел пререканий. На секунду ему поверила и Раиса Петровна, но она смахнула наваждение. Нет, этот человек – не заботливый отец; у него временный порыв любви, который закончится, и Света с Наташей опять останутся одни.

– Сомневаюсь, что дочь хочет тебя видеть. – Раиса Петровна помешала ему пройти за порог.

– Вы оставите меня мокнуть под дождем? – И он нагло отодвинул тещу. – Разберемся, кто хочет, а кто – нет.

– Если Наташе ты не поможешь, я с удовольствием вышвырну тебя за порог, понял?

– Так точно, мамочка, – хохотнул Сергей и направился за Светой.

Раиса Петровна скрипнула зубами от злости. Он и раньше не отличался любезностью, но опускаться до хамства – никогда. Отвратительный человек! Что в нем нашла дочь семнадцать лет назад и почему впустила в свое сердце вновь?

Света постучала в комнату, аккуратно приоткрыла дверку, заглянула.

– Доченька, – ласково шепнула она. – Можно?

Наташа не ответила, но, судя по всему, не отказала.

– Я знаю, что у тебя произошло, маленькая, – мама нырнула внутрь, отец остался на пороге.

– У меня все хорошо, – абсолютно спокойно сказала Наташа и добавила с ноткой непонимания: – А в чем дело?

Мама опешила, папа фыркнул: «Наша порода», а Раиса Петровна прижала руки к груди. Нельзя отрицать потерю! Нельзя замыкаться в себе и делать вид, будто все как прежде!

Но Наташа захотела иначе.

Она очнулась, словно вытолкнутая из кокона. Глотнула воздуха, ошалело осмотрелась. Так, наверное, чувствует себя тонущий. Вода обволакивает тело, заполняет ноздри и легкие, и вдруг – на миг – человек выныривает наружу. И ему открываются запахи, глаза слепит солнце, появляется дыхание. У него есть секунда-другая для спасения перед тем, как пойти на дно. И Наташа твердо решила воспользоваться этой секундой.

Она поняла одно: эта потеря принадлежит только ей и никому иному. Родственникам жалко Кира, они переживают за Наташу, но по-настоящему не поймут, как ей тяжело, как она винит себя, как много значил для нее Кир. Правильно сказал Лютый: по духам не тоскуют. И она не должна. Точнее – должна, но сама, не мешая и не показывая, что ей необходима поддержка. Иначе перепуганная семья будет безвылазно сидеть возле ее постели.

– Мам, ты чего? Все хорошо, – повторила Наташа громче, вылезая из-под одеяла, в которое укуталась, и принимая боевой вид.

– Ты потеряла друга, мне бабушка рассказала… А ты… нормальная.

Мама выглядела непонимающей и обиженной.

– Да, потеряла, – согласилась Наташа, мысленно прокляв себя за трехдневное помутнение рассудка; лучше бы не болтала о смерти Кира. – Но я уже не переживаю… Не так сильно.

В спальню просунулось лицо папы. Он ободряюще улыбнулся, но Наташа скривилась.

– Вы целую делегацию собрали? Всей семьей приехали? Кстати, папа, забери планшет. Он пылится зазря.