Татьяна Зингер - Нас не существует

Некогда медлить! Наташа выпрыгнула из окна. Отогнув доски, пролезла через щель в заборе и, спотыкаясь, понеслась прочь от дома. Ей надо где-то спрятаться. Срочно затеряться, потому что если родители увезут ее домой – Кира она не воротит. Страх застилал рассудок. Девушка забежала в магазин к тете Любе и трясущимися руками протянула той двести рублей.

– Мне, пожалуйста, хлеба… – подумав, добавила: – три буханки. И воды без газа две бутылки.

Что еще купить, чтобы не умереть с голода? В висках бился страх. Вдруг родители отправятся ее искать прямо сейчас? Нельзя! Нет!

Тетя Люба долго укладывала покупки в пакет и что-то рассказывала, но Наташа не слушала. Она соскребла сдачу и вылетела из магазина. На входе поджидала Смелова. В белоснежном сарафане. Длинные волосы собраны наверх заколкой с разноцветными камушками.

– Ну, наконец-то дождалась! – с непонятной радостью хихикнула она. – Как увидела, что ты несешься по улице… Дай, думаю, поболтаю с подружкой.

Она ухватила Наташу под локоток.

– Уйди, – взмолилась та, отпихивая Смелову.

Но наглая девица загородила проход.

– Ты думаешь, я прощу тебе то…

– Уйди! – грубее повторила Наташа.

Ира вцепилась в ее плечо, вдавила длинные ногти в кожу. Наташа зашипела от боли. Тетя Люба из-за открытых дверей магазина выкрикнула что-то неодобрительное.

– Извиняйся, – потребовала Смелова. – Ты никто, запомни. Какое ты право имеешь унижать меня? Знай свое место. Живо проси прощения!

Наташа еле вывернулась, оцарапав плечо. И толкнула Смелову. Та, рыкнув, навалилась всем телом, пытаясь схватить за волосы. Они упали на порог магазина и скатились с него по ступенькам сплетенным комом из рук и ног. Смелова заехала Наташе в ухо, та в долгу не осталась, саданула по носу. Они шипели и царапали друг друга как кошки. Разняла их тетя Люба, которая выскочила из-за прилавка на улицу и оттащила Наташу прочь от Смеловой. Та лежала на траве, белый сарафан стал серо-зеленым. На расцарапанной щеке выступила капелька крови. Заколка выпала из волос.

Тетя Люба отряхнула Наташу и грубо сказала Смеловой:

– Убирайся отсюда.

– Да я вас… – та набычилась, вскакивая на ноги. – Мой отец снесет ваш сарай! Готовьтесь!

– Валяйте, – разрешила продавщица и, втащив Наташу в магазин, заперла дверь на щеколду.

У Наташи болел глаз и была рассечена губа. Она нехотя глянула в карманное зеркальце, тяжко вздохнула и попросила не рассказывать родителям. Тетя Люба поклялась, но Наташа прекрасно понимала: продавщица такая болтушка, что нарушит клятву спустя десять минут.

Смеловой на улице уже не было. Наташа подняла нетронутый пакет с хлебом и водой и торопливо направилась к лесу. Где еще спрятаться, если не там?

Она уселась на полянке возле растущего дуба. Ветер холодил кожу. Наташа надела свитер, поежилась и задумалась, как жить дальше. По всему выходило, что пока она не вернет Кира, домой ей хода нет. А чтобы его вернуть, придется отыскать какого-то болотного врага и живую воду.

Девушка вбила в поисковике «Кто обитает в болоте». Интернет ловил слабо, сеть постоянно пропадала, но спустя минуту-другую страница открывалась. Она прочла несколько статей про насекомых, амфибий и прочую живность, которую можно найти возле болота. Вряд ли Кир не поладил с какой-нибудь крысой или ящерицей. Нет, его враг кто-то из нежити. Но кто? Покопавшись по новому запросу, она нашла интересную статейку про легенды и мифы, относящиеся к болотной живности. Среди прочих в ней описывались и водяные с русалками, но с теми Кир существовал мирно. Да и разве может быть водяной хозяйкой? Он хозяин. Еще говорилось про сирен, заманивающих моряков пением на дно. Но те сразу отпадали, так как обитали в морях.

Оставались кикиморы. Их описывали как низеньких обезображенных старух, одетых в лохмотья. Приписывали им отвратительный характер и неприятный запах. Кто-то уверял, будто кикимора – жена лешего, другие считали, что эта нежить существует сама по себе. И происхождение кикимор оставалось неясным. Одни авторы говорили, что кикиморами становятся проклятые дети, другие – что кикиморами рождаются, третьи – что людей кусают другие кикиморы, и тогда те превращаются. Ясно одно: кикимора – злой дух, способный утянуть в болото любого человека.

Давний знакомый ворон чистил перышки в двух метрах от Наташи.

– Покажи, где живет кикимора, – Наташа протянула птице на ладошке кусочек хлеба.

Тот вальяжно подошел к девушке и аккуратно клюнул ее в ладошку, забирая хлеб. Затем поднялся в небо, кружа над поляной. Наташа поднялась на ноги, схватила рюкзак и побежала за вороном. Тот летел над кронами деревьев, изредка оповещая карканьем, где он находится. Наташа продиралась сквозь деревья и боялась упустить птицу из вида.

Отчетливо завоняло болотом. Гнилостно, затхло, так пахнет стухшее яйцо. Лесные заросли расступились.

Кикимора где-то рядом, не так ли?

В одной статейке говорилось, будто эта нежить обожает побрякушки. Наташа вытащила из ушей дорогие сережки, подарок мамы на день рождения, и покрутила на ладони. Золото блестело на солнце, камешки сверкали.

– Покажись и получишь их.

Вонючая жижа забурлила и вспенилась, и из воды вылезла голова. Наташа ожидала чего угодно, но на нее смотрела миловидная девочка лет десяти. Белокурые, совершенно сухие волосы ниспадали кудрявыми локонами. В огромных сине-голубых глазах застыло любопытство. Маленький носик, алые губки, розоватые щечки – девочка была очаровательна. Она протянула пухленькую ладошку, но Наташа убрала руку с серьгами в карман.

– Дай прядь своих волос, и я подарю тебе сережки.

Беловолосая девочка высунулась из воды по пояс. Одета она была в потрепанное белое платье в синий горошек, где-то оборванное, где-то залатанное грубыми нитями.

– Дать! – неожиданно неприятным, скрежещущим голосом потребовала она, выпрыгивая на берег.

Кикимора стояла на четвереньках и скалила острые, звериные зубы. Растопырила пальцы на руках, изогнула спину. От прежней девочки-красавицы в ней не осталось и грамма. Черты смазались, стали жестче.

– Я тебя не боюсь, – Наташа покачала головой.

– Дать доброй маленькой кикиморке золотую вещичку! Кикиморка просить! – сюсюкала та, оскалившись.

Наташа сделала вид, будто задумалась.

– Не-а, извини, но ты получишь сережки только за волосы.

Кикимора на четырех конечностях надвигалась на Наташу. Высунула раздвоенный язык зеленого цвета. С того капала желтоватая слюна. Вместо ногтей на ногах у нее росли загнутые когти.

– Мерзкая девчонка не слушать кикиморку! – рот нежити искривился. – Дать!

Секунда, и она бросилась к ногам Наташи, клацнула зубами в сантиметре от лодыжки. Та отпихнула кикимору кроссовкой. Нежить скорчила мордашку и залилась правдоподобными слезами.