Сергей Мишенев - Шпага мастера

– Да ты издеваешься?! – Голос маэстро сорвался на крик.

– Нет, нет, я уже к самой сути подошел… Я бежал. И меня нашли какие-то люди, очень почтенные, как я думаю… думал… И предложили мне работу. Работу как раз по мне! Я должен был тренироваться в вашей школе и подробно записывать все наши уроки. Чтобы впоследствии выступить с отчетом, ответить на все вопросы и сдать свои записи моим наставникам.

– И все?!

– И все. Хотя нет: еще я получал полное, безграничное финансирование!

– Но тогда какого дьявола ты прикидывался таким тупым?!

– Ах да, это же самое интересное! Мои наставники – а надо сказать, что это оказались очень высокопоставленные служители церкви, – научили меня этому. Они сказали, что настоящий, посвященный во все тонкости искусства учитель отдает лишь малую часть своих знаний сильным, талантливым ученикам. Тут дело в том, что сильные развиваются очень быстро и, можно сказать, схватывают на лету то, чему следовало бы уделить больше времени. Ну а слабые, лишенные талантов ученики получают от таких учителей все по максимуму. Работая со слабыми, честный учитель прилагает все усилия, использует все свои знания, пробует все методики, открывает абсолютно все, пока, наконец, не добивается хотя бы малейшего результата! Согласитесь, это ведь действительно так. Ну вот мои наставники и предположили, что если бы случилось чудо, и такой учитель так подробно, так глубоко работал бы с бездарными учениками, а не с сильными, умными, наблюдательными, то именно такие ученики получили всю школу, со всеми методиками, знаниями и секретами мастера…

– И этим чудом стал ты?

– Да… Я и еще, наверное, около десяти человек. В разных школах классического фехтования во всем мире.

– Ну а теперь, – Филипп из последних сил сдерживал гнев, чтобы успеть более-менее холодной головой понять, что же все это значит, – теперь-то ты зачем мне все это рассказываешь?!

– А теперь я узнал слишком много. И случайно я узнал, что мои наставники сами обманывали меня, уверяя, будто бы они хотят сохранить классическое фехтование во всей его полноте и совершенстве. Хотят сохранить для потомков. Для открытия новых всемирных школ, для дальнейшего развития и распространения этого искусства, объединенного новыми идеалами совместного знания, гармонии, духовных поисков… Как оказалось, они собирают полную информацию о школах для того, чтобы, наоборот, постепенно уничтожить фехтовальную классику в мире, заменив ее фехтовальноподобными суррогатами, а все достижения нашего искусства, прежде всего – духовные, захватить для собственного использования.

– Подлец! – почти прошипел маэстро Дижон. – Вор и подлец! Ты проник в мою школу, в эти священные стены, создаваемые веками и обагренные кровью мастеров, ты планомерно, изо дня в день, воровал мое искусство по заказу каких-то бездушных толстосумов, а теперь решил предать и их самих! Ты, скрывающий свое истинное лицо, злой молодой мастер, как же хорошо, что ты пришел именно ко мне! Наверное, ради тебя я жил и работал все эти годы, ради того, чтобы искоренить, вырвать эту заразу из сердца моего искусства и тем самым до конца постичь его!

С этими словами маэстро стянул перчатку с руки и с размаха бросил ее прямо в Альберта. Перчатка ударилась о грудь молодого человека и упала с балюстрады вниз, прямо в пустой фехтовальный зал.

И в этот момент учитель и Альберт одновременно услышали звук шагов. Кто-то вышел из-под балкона и бережно поднял старую перчатку Филиппа. Это была Жанна.

– Жанна?! – воскликнул маэстро Дижон. – Как давно ты здесь?

Улыбнувшись какой-то собственной мысли, Жанна пару секунд помолчала и, тщательно подбирая слова, ответила:

– Я здесь практически с самого начала вашего урока, дядя. А про то, что Альберт не тот, каким все мы его считали, я знаю уже два дня…

– Два дня? – Маэстро Дижон не поверил своим ушам: – Уже два дня?!

– Дядя, я не закончила, – в голосе Жанны послышались привычные для нее требовательные нотки, – я еще хотела сказать, что никакой дуэли между вами и Альбертом не будет!

– О чем ты говоришь, Жанна? Что здесь происходит? Почему я узнаю последним о том, чего вообще не должно было быть? И, – тут маэстро внезапно посетила весьма неприятная мысль, – и где Марк?!

– Маэстро, простите, – отозвался Альберт, – Марк…

– Марк?! – перебила Альберта Жанна. – Что ты с ним сделал? Говори!

– Да нет же, ничего страшного. Ну так получилось… Жанна, вы сами знаете, он уже вызывал меня на бой, и во второй раз мне не удалось избежать…

– Что ты с ним сделал?! – в один голос закричали Жанна и маэстро Дижон.

– Мы фехтовали совсем недолго, – быстро заговорил Альберт, – и Марк пропустил небольшой укол…

– Какой укол?! – Филипп Дижон машинально совместил естественное беспокойство за своего лучшего ученика с невольным профессиональным интересом.

– Ну, знаете… как бы это сказать… ну, укол Марка…

Несмотря на общую взвинченную атмосферу и серьезность происходящего, а может, даже благодаря этим слагаемым, сообщение про укол Марка вызвало довольно неожиданный эффект. Жанна секунд пять молча смотрела прямо на Альберта, а затем совершенно не к месту засмеялась коротким, нервным, но довольно искренним смехом:

– Дядя, вы же видите, несмотря ни на что, это все тот же наш Альберт!

– Наш? – Маэстро не понравилось это слово. – Скажи еще – мой!

На несколько секунд в зале снова стало совсем тихо. Только на этот раз про Марка никто не думал. Филипп Дижон, сам удивленный своими словами, напряженно ждал ответа. Но еще более напряженно этого ответа ждал герой дня, Альберт. А также сама Жанна.

– Может быть, и скажу, – медленно произнесла она и тут же, не давая дяде вставить хоть слово, быстро добавила: – Может быть, только сначала я еще скажу, что вы, дядя, поспешив применить свое искусство по назначению, а заодно задеть меня, совершенно не интересуетесь остальными обстоятельствами этой истории!

– Чем же еще мне надо интересоваться?! – взревел маэстро. – Чего же еще я не знаю?

– А того вы не знаете, дядя, что Альберт два дня тому назад сражался за меня и одной тростью отбил нападение пятерых вооруженных бандитов! Он мою честь, он жизнь мою спас!

– Благодаря вашим урокам… – попытался не к месту вставить Альберт.

– Да замолчишь ты?! – крикнули одновременно Жанна и маэстро Дижон.

– И вот еще что, – продолжила Жанна, – хватит уже смотреть на меня сверху вниз, спускайтесь оба со своего балкона! Дуэли между вами не будет!

Филипп и отец Лукас бывали в «Пятом угле» регулярно. Жанну в ресторан приводили лишь изредка, в основном по праздникам. А вот Альберт заходил сюда лишь единожды. В тот раз, месяцев пять назад, едва войдя в обеденный зал, он наткнулся на такой холодный взгляд маэстро Дижона, который как раз собирался дегустировать двухлетнее Монтепульчано д’Абруццо, что тут же виновато удалился. Как он думал – навсегда.