Артем Еремеев - Безумный алхимик

Полковник первым, прямо голыми руками разорвал тушку на части и снял пробу, с наслаждением покивав. Это послужило сигналом остальным гостям приступать к трапезе. Замелькали пальцы, защелкали челюсти.

Я осмотрел стол в поисках вилки, чтобы хоть не обе руки пачкать, и заметил в центре стола с десяток двузубых столовых приборов, больше напоминавших орудия пытки. Да и размерами эти вилки годились разве что для переворачивания стейков. Так и не решившись ими воспользоваться, я аккуратно, стараясь не испачкать свой новый и дорогущий костюм, открутил от тушки крылышко и сунул его в рот, пробуя на вкус, как вдруг под ребра мне впился локоть соседа слева.

– Нет, ты глянь. – Перед носом затрепыхалась жареная птаха. – Тут же мяса на один зуб. Разве это достойная пища для мужчины?

После такой демонстрации мужчина хмыкнул и целиком закинул тушку себе в рот. Челюсти сомкнулись, раздался тихий хруст перемалываемых косточек, спустя несколько секунд все было кончено.

– Я же говорю, на один зуб, – с нескрываемым разочарованием произнес мужчина и вдруг предложил: – Давай лучше выпьем.

Вино было вкусным ароматным и довольно слабеньким, градусов пять-семь, видимо поэтому, мой новый приятель хлестал его как компот, не забывая, правда, закусывать ломтиками ветчины и прочими холодными закусками. В итоге трехлитровый кувшин опустел буквально на глазах, и чем меньше в нем оставалось вина, тем разговорчивее становился сосед.

К тому моменту когда принесли второй кувшин, мне уже было известно, что я имею счастье сидеть рядом со старинным армейским приятелем самого полковника Хорага. Кривой на один глаз и уже седой отставной вояка сыпал плоскими армейскими шутками и сам же ржал над ними во весь голос, не переставая тыкать в меня то локтем, то кулаком в бок. Он постоянно подливал мне вина и злился, что я сачкую пить с ним, расспрашивал о нашем походе и тут же, перебив, рассказывал свою версию. Мне даже стало казаться, что он специально пытается меня напоить и вывести из себя. Однако я помнил наставления деда и вел себя сдержанно и прилично. На вино не налегал, понимающе кивал и участливо сопереживал, когда захмелевший сержант рассказывал очередную байку из своей бурной молодости. Распахнулись двери и в зал потекла вновь вереница слуг, разносящих блюда с разнообразным мясом, на стол градоправителя они водрузили целого поросенка. Сержант радостно хлопнул и потер ладони.

– Вот теперь отобедаем. Да, салага! – он подмигнул мне единственным глазом, достал из-под стола здоровенный нож и одним мощным ударом располовинил бедного хрюнделя от пятачка до хвостика. Отрезав заднюю ногу, сержант насадил ее на нож и бросил мне на тарелку.

– Попробуй настоящей мужской еды, парень. Это, конечно, не дикий кабан, но ведь и ты не генерал. Да, хахаха, – он с размаху хлопнул меня по спине так, что я едва не нырнул носом в тарелку.

– Дааа, мелковато нынешнее поколение. Пить не пьют, едят комаров каких-то, не то что мы в молодости.

– Еще вина мне, – взревел он, быстро переходя с веселого настроения на агрессивное.

Подошедший с кувшином вина слуга хотел наполнить кубок сержанта, но тот с нескрываемым раздражением вырвал кувшин из рук, расплескав рубиновую жидкость и едва не облив ею собравшихся гостей.

– Ах ты растяпа… – озверел сержант и уже замахнулся ударить слугу, как вмешался полковник.

– Уймись, Горад, – его грозный окрик остановил разгоряченного вояку, как столб летящую легковушку, кажется, что тот даже протрезвел слегка. – Сейчас тебе принесут еще вина, – непринужденный жест рукой, и побледневшего слугу как ветром сдуло. – Сядь, не нравятся комары, тебе принесут любое другое блюдо.

Сержант пробурчал что-то невнятное себе под нос но все таки подчинился.

– А вы, ребятки, идите веселитесь. Вон ваши друзья уже заждались вас.

Олтан, Мирном и Атамил тут же подскочили со своих мест и, синхронно поклонившись градоправителю, отдали честь, а вот я замешкался.

Глядел в свою тарелку на недоеденный окорочок поросенка, мне было просто жалко оставлять такую вкуснятину. На другие столы, как помнится, ничего подобного не приносили. Поднимаю взгляд на Атамила, тот делает страшное лицо и одними губами шепчет:

– Брось, оставь ее.

Отвесив короткий поклон гостям и отдав честь хозяину, я с тяжелым сердцем и пустым желудком покинул застолье.

Разведчики, не удостоенные личным знакомством с градоправителем, и вправду ожидали нас с нетерпением. Бурных оваций, конечно, не было, но чувствовалось, что ребята сдерживаются, стараясь держать марку. Лишь близнецы позволили себе небольшую вольность и обнялись со старшим братом.

Вскоре стали известны и причины этого нетерпения. Друзья уже приготовили для нашей компании отдельный стол, и пока мы вчетвером откушивали за столом градоначальника, остальные парни нас терпеливо ожидали.

– За это стоит выпить, не так ли, друзья! – провозгласил здоровяк Олаф, и присутствующие поддержали его дружным ревом. На оккупированной территории, Разведчики Дарина устроили настоящий пир горой, за что я был им бесконечно благодарен. Тот жареный воробей и недоеденная ножка вкупе с алкоголем разожгли во мне зверский аппетит. Дед, конечно, неплохо готовит, да и я кое-чему научился, но до замковых поваров нам обоим было очень далеко. Стараясь попробовать как можно больше разнообразных блюд, я руководствовался правилом «все не съем, так хоть понадкусываю», неизвестно, когда еще доведется так обожраться. В процессе празднования к нам неоднократно подсаживались различные люди, высказывали поздравления и просто опрокидывали кубок-другой в кругу героев.

Сам я не воспринимал наш подвиг как нечто героическое. Ситуация больше была похожа на сценарий к дешевому фильму ужасов. Толпа вооруженных придурков полезла туда, куда не следует, в итоге двое оказались мертвы, а остальные едва живы остались. Герои, ничего не скажешь.

Так я думал, пока к нам за стол не подсел один дедушка и не рассказал свою историю. Оказалось, что прошлой зимой банда этого самого Богула напала на тракте на обоз его старшего сына со всей его семьей. Взрослых зарубили сразу, а малых детей выбросили в снег на обочину. Из шестерых детей к людям вышел только один из внучат этого деда, да и тот умер спустя три дня у него на руках от болезни. Теперь старик хотел поблагодарить и пожать руку тому, кто отомстил за его родных. Взгляды окружающих уставились почему-то только на меня.

– Благодарю тебя, сынок. – Старик обнял меня, его старческий голос предательски задрожал, а из глаз брызнули слезы. – Теперь мои детки могут спать спокойно.

Он спрятал морщинистое лицо в рукав, смутившись своей минутной слабости. Парни налили расчувствовавшемуся старичку вина, и мы выпили за погибших родных и друзей. На меня сразу навалилась грусть-тоска, хотелось запомнить Колина улыбающимся, в его сверкающих доспехах, настоящим рыцарем без страха и упрека. Но разум упрямо подкидывал перекошенное судорогой лицо с черными ниточками вен, проступающих сквозь мертвенно-бледную кожу.