Ярослав Коваль - Злое наследие

– Значит, туда и направимся. Но вообще странно – что-то я не помню в Иомане Далгафорта.

– Потому что сам форт там был очень давно, – пояснил Аригис. – Он давно разрушен, его с землёй сровняли. А название осталось. Из нормальных, новых укреплений в Иомане есть Арисфорт, Ишмефорт и Гирнама-крепь. Кстати, Ишмей от Далгафорта недалеко.

– Ну и хорошо… Мужики, дождь начинается, давайте-ка перебираться под крышу. Есть тут хоть одна приличная крыша?

Крепкий дом под дранкой, которая не текла, в деревне нашёлся. Был и запас хороших дров, и фураж для коней, и лекарство для того из них, который в нём нуждался, и еда для людей. Бывшие разбойники сорганизовали для своего нового предводителя всё необходимое и даже излишнее. На ужин решено было прирезать последнюю уцелевшую тут курицу – всё равно уходить, так зачем её сберегать? Роннару рассказали, что деревенька опустела меньше месяца назад – те, кого не убили бестии, убежали, бросив все вещи и скот. И сбежавших, похоже, было немного.

В брошенных домах мужики из Иоманы ночевали в постоянном, нервозном ожидании нападения. Ведь бестии могли вернуться. Двигаются они беззвучно, нападают стремительно, и нельзя предвидеть, когда и сколько их появится в угрожаемых областях. Так что на ночь распределили дозоры: дежурить предстояло парами, внимательно вслушиваясь в темноту, и, если что, поднимать шум. Но выходцы из Тусклого мира словно чувствовали двух поборников и потому предпочли не появляться.

Роннар плохо умел ощущать их на расстоянии: сказывался недостаток опыта – но надеялся, что не подпустит врага слишком близко. И он очень быстро, в отличие от Аригиса и Эскевальда, успокоился насчёт новых членов отряда. Они вряд ли кривили душой или задумали какую-нибудь подлость. Их и в самом деле поманила возможность хоть как-то, но вернуться к прежней жизни, во всём понятной и со всех сторон известной. Они были не такие, как Роннар. Они б из замка, от рутины, не побежали.

Ему казалось, он видит их желания и намерения буквально насквозь. Узнав, кто отец только вчера встреченного поборника, бывшие крестьяне уверовали в него со всей накопившейся страстью природно религиозных людей. И дальнейший ход событий их уже беспокоил мало. Что там какие-то бестии, толпы и армии таковых! Конечно, все они будут повержены, раз ими решил заняться сам сын короля!

– Ты мог бы проповедовать, – сказал Роннару Килан. – Ходить по городам и весям и учить мужиков жизни. Говоришь складно, уверенно.

– Шуточки у тебя! Ну какой из меня проповедник!

– А им будет всё равно, что ты станешь рассказывать. После того, как представишься.

– Чтоб учить, надо и самому понять, в чём суть жизни. Хотя бы собственной. А кабы я знал, зачем живу!

– Странный вопрос для поборника. Конечно, ты живёшь для того, чтоб избавлять Опорный от бестий!

– Слишком у тебя это получается просто. Не-е…

– Говорить-то всё равно придётся. Как иначе будешь вдохновлять иоманских крестьян на подвиги? Дело сложное, важное.

– Ты нынче разговорился!

– Иногда можно.

Западная Мятла носила на себе следы торопливо разорённого крепкого быта. С широкого торгового тракта путешественники из осторожности свернули на приличную, но лишь кое-как наезженную дорогу, петлявшую от посёлка к посёлку. К счастью, новые спутники отлично знали эту местность от кочки до кочки. Верховые здесь везде проезжали без труда, и, кроме того, можно было навещать деревни, попадавшиеся на пути.

Кое-где встречались следы побоища, даже пожара, разорение и трупы, расклёванные воронами и начавшие активно разлагаться. Кое-где по улицам селений бродили позабытые куры, и не нашлось следов боя – видимо, жители успели сбежать, прихватив лишь тот скот и тот скарб, которые попались под руку. А на одном из хуторов были трупы двух мужиков, пришпиленных к стене крепкого дома, и растерзанные тела четырёх женщин от старухи до девчонки лет десяти. Тяжёлый, сладковато-омерзительный запах пропитал остатки усадьбы и подступы к ней и делал зрелище в разы страшнее.

– Пресветлое Пламя!.. – выдохнул самый впечатлительный из бывших разбойников.

Бестии так не тешатся, – сказал Роннар, давая знак, чтоб спутники обложили трупы женщин соломой и поленьями и подожгли разорённое и осквернённое крестьянское гнездо. – Бестии только убивают. Это наши погуляли.

– Погуляли? Наши не могли такое учинить! Это, конечно, были бестии!

– Нет. Наши.

– Да откуда ты можешь знать?!

– Бестии не бесчестят наших женщин.

– То есть как? Что же – совсем никогда не трогают баб?

– Убивают, как и мужчин, и детей, и вообще всё, что попадётся под руку. Но насиловать – такого не бывает.

– Да брось! Так уж.

– Мне о случаях насилия бестий над женщинами нашего мира не известно. А поборники всегда спешат сообщить друг другу любые новости о наших главных врагах.

– Вот как. Что ж это они? Как-то странно. Любой солдат после боя хочет только трёх вещей – наесться, напиться и бабу попластать.

– Откуда нам знать, почему они именно так себя ведут. Есть предположение, что брезгуют.

Огонь, к счастью, быстро охватил хутор, постепенно поглощая следы чужих страданий и даже смрад. Торопя спутников уезжать, Роннар вслух рассуждал о том, что ближайшие деревни теперь надо будет объезжать с осторожностью, потому что банда могла обосноваться где-нибудь поблизости, а встреча с нею может стать такой же опасной, как и с отрядом бестий. Всем придётся быть настороже и опасаться нападения как существ из нижнего мира, так и людей. Если, конечно, новые товарищи не в курсе, кто тут побеспредельничал и куда отправился дальше.

– Да это не мы!

– Уже хорошо.

– Да ладно, может, какие-нибудь пришлые, из других областей.

– То есть вы их не знаете.

– Со всякими выродками дружбы не водим. Да, разбойничали! Но такого никогда б не устроили! И вас бы отпустили по-любому. Только и хотели, что половину коней попросить!

Роннар только снисходительно скривился. Хотел улыбнуться, но не получилось. Сейчас ему казалось, что после всего увиденного улыбаться не получится ещё года два.

В нём поднималось отвращение к самому себе. Что поделать – он был очень молод и в глубине души чувствовал уверенность: мог и должен был предотвратить всё это. Мог и должен. Как – подобными вопросами чувства себя не обременяют. Они просто приходят, ведя с собой стыд, и это, считай, становится приговором. Только уверенность, что вот теперь-то он вмешался и сделает всё от него зависящее, причём, конечно, ему всё удастся, слегка успокаивала.

Разве он не сын своего отца?!

Теперь, когда деревни тоже могли стать для путешественников опасными, они заглядывали в каждое селение лишь с соблюдением всех предосторожностей. Путники были согласны, что лучше уж переночевать под кустиками, чем нарваться на тяжёлый бой, который, даже если увенчается победой, может стоить нескольких жизней с их стороны. И это ещё до первой встречи с бестиями!