Ярослав Коваль - Злое наследие

Роннар задумался. В сказанном был резон, и основательный.

А ещё он иногда вспоминал о поборнике, решившем собрать себе побольше магической силы, отведённой Пламенем на всё их сообщество. Потому и вспоминал, что время от времени чувствовал содрогание этой силы в самом себе. Она определённо перераспределялась, а значит, тот парень лишил жизни ещё нескольких себе подобных. И от такого упорства уже становилось не по себе.

Вдруг получилось так, что поборническая сила досталась человеку со съехавшей башкой? Может такое быть или нет? Он ведь ничего не знает о магии Лучезарного, которая сделала его таким, какой он есть. Сейчас нет короля, следить за магическим порядком некому, может случиться что угодно. И, если всё так и есть, пресловутый Годтвер рано или поздно обязательно возьмётся за королевского сына. Не то чтобы Роннар его боялся. Просто в жизни и так хватало проблем, зачем ещё одна?

Пусть бестии пока защищают его от этой угрозы. И князья с их намерениями и требованиями остаются по другую сторону мира. Сперва он укрепится в Иомане и освободит её местными силами. А потом можно будет посмотреть.

– Сам понимаешь, что рано или поздно, если всё пойдёт по благополучному пути, нам придётся идти и в сторону Мятлы. И дальше, – сказал он Изъежу. – От всего мира мы отрезаны лишь до того момента, пока не достигли успеха.

– Я бы тебе посоветовал предъявить свои права на освобождённые территории.

– Как-то это… Как-то это чересчур уж жёсткий шаг. Ты предлагаешь мне противопоставить себя князьям Опорного, по сути, начать с ними открытую вражду.

– Да почему же?! Ты – сын короля, и если кто-то имеет несомненные права на освобождённые своими же силами земли, так только ты. Наши будут рады иметь тебя в качестве господина. Все они понимают, что без господина жить не получится, но у тебя намного больше прав на это, чем у кого-либо другого.

И по происхождению, и по твоим делам, и по свойствам характера. Тебе наши будут подчиняться с радостью.

– Что ж, посмотрим. Не стоит загадывать так далеко. Я вот о чём хотел с тобой поговорить: меня беспокоит то, что бестии наскакивают часто и сравнительно небольшими группами. Днём. То есть у них где-то тут поблизости есть перевалочный лагерь…

– Гнездо!

– Ну-у, они ж не зарождаются тут. Они приходят сюда через бреши, а такие где могут быть. Ну, в горах где-то, да в приозёрных скалах, а ещё, по легенде, проход из Опорного в Тусклый был где-то в Солонцах.

– Да, там есть брешь, это точно. Оттуда бестии выходили ещё при старых королях.

– Ты Иоману знаешь хорошо. Так я хочу тебя спросить, где, по твоему мнению, бестии могли устроить опорный лагерь? Сам помнишь, что я про них говорил – они не любят яркое солнце, то есть полдень пережидают обычно в лесу (но не в самой чащобе, её они опасаются) или в пещерах, что для них даже лучше. Надеюсь, припомнишь какие-нибудь пещеры тут поблизости. Или хотя бы ущелья, где густая зелень нависает сверху, и бестии могут разместиться с удобством.

– Почему же поблизости? Возможно, где-то в горах они и нашли себе подходящее укрытие. Там, на западе. Там хватает пещер.

– Нет, до ближайших гор даже бездоспешному воину одвуконь больше суток пути. Тогда они приходили бы сюда только крупными группами и давили бы жёстче. А так подходят, потреплют и уходят, словно бы в поисках жертвы послабее.

– Резонно.

– Где-то поблизости должны быть удобные для них укрытия. Иначе я не понимаю, что происходит.

– Согласен. – Изъеж старательно взморщивал лоб, словно на самом деле шарил где-то в голове в поисках ответа на вопрос. – Да! Есть тут где укрыться. Вон в той стороне, в лесу, чуть дальше брода, есть глубокие овраги, и склоны там крутые, подмытые весенними ручьями. Кое-где земля обрушивалась, и образовывались такие вроде как пещерки, неглубокие, больше на норки похожие, но укрыться можно даже от дождя. А ещё есть плохой холм вот в той стороне. Может, там какой-то новый проход открылся, новая брешь. Может такое быть?

– Всё возможно, – процедил Роннар сквозь зубы.

– Так что же ты собираешься делать? Неужели вести наших ребят на их лагерь?

– Рано или поздно это придётся делать.

– Наши мужики будут только рады вломить врагу в его логове.

– Ты у мужиков-то спросил, чему они будут рады? – криво усмехнулся поборник. Но староста лишь ухмыльнулся и отвечать не стал – то ли был уверен, что знает намерения и желания своих односельчан лучше, чем кто-либо, то ли просто оценил шуточку.

Днём позже целая армия бестий поднялась по тракту и встала прямо перед деревенскими огородами. Без спешки, без суеты, как-то перенося притушенное облаками солнце и сияние пронзительно-синего небосвода в разрывах туч, они принялись готовиться к атаке – на нервы, что ли, воздействовали. Крестьяне, наблюдавшие за этим процессом из-за частокола, переговаривались приглушёнными голосами, словно боялись, что напавшие услышат. Они боялись, конечно. Кто бы не боялся!

Роннар со злостью подумал, что мысль всё-таки, должно быть, имеет вполне материальную силу и материальное воплощение. И, может быть, враг почуял их намерение выступить ему навстречу, взяться за него на своих условиях. Может, и правду говорят старики, что не следует дразнить зверя, обсуждая с друзьями план его поимки в логове, надо просто идти и брать его. Молча.

Но что уж теперь.

Принц Бовиас объезжал западную границу Овеяния и уже почти закончил, когда его к себе в шатёр пригласил один из старших командиров герцогини. Любезное приглашение, тем более что с прошлого вечера тут воцарилась погода, далёкая от лучезарности: солнце время от времени выглядывало из-за туч, но ситуацию это не спасало, пронизывающе-холодный ветер с гор гнал запах талого снега. От его шквалов не спасало даже сукно, пробирал он до костей.

В этой ситуации – да! – угощение, а в особенности вино, и защита от холода были большой любезностью.

Принц вошёл в тёплый ароматный полумрак, величественно кивнул в ответ на приветствие – и в следующий момент потерял ощущение связности происходящего. В сознании остался след того, что да, происходит что-то странное, и с этим не получается совладать простым усилием воли, но действовать-то надо, иначе… А что иначе?

Он плыл в пространстве полубреда, в окружении чёрных и серых пятен, не видя ничего другого и не слыша голосов, но угадывая движение вокруг себя, и какую-то смутную суету. А потом странное состояние было сдёрнуто с него (так плащ сдёргивают с плеч), и в голове сразу стало чисто, словно осенним днём, ясным, как лучший бриллиант, и таким же кристально-прозрачным.

Правда, видно всё равно было очень плохо. В шатре стало ещё темнее, едва угадывались силуэты людей, лица рассматривать – даже и не думай. Входы и световые проёмы укрыли очень надёжно, опустили перегораживающий занавес, и теперь Бовиас мог только гадать о том, что происходит. К тому же, дёрнувшись, он убедился, что крепко привязан к креслу, на которое его усадили. Конечно, со временем, наверное, удастся высвободиться, но потребуется не меньше получаса, либо же надо действовать размашисто, чего ему, конечно, присутствующие не позволят.