Гай Орловский - Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары

—Уверен, — произнес он с достоинством, — если про­верить все видеокамеры, анализаторы и прослушивающие устройства с функцией записи шумов, то вы убедитесь, она была жива, когда я ушел! Уверен, вы этого еще не сделали.

—Сделали, — сообщил я скромно. — Просто нужны были уточняющие детали.

Мариэтта поднялась, красивая и элегантная даже в полицейской одежде.

— Спасибо, вы нам очень помогли.

Он тоже встал, ответил учтиво:

—Я рад быть полезным департаменту полиции и об­ществу.

—Марат Хисамович, — сказал я, — простите, забыл спросить, а как вы регулируете, чтобы раз в неделю, но не больше?

Он ответил мирно:

— В аптеки этот препарат не поступает, и... не посту­пит. В интернет-магазинах не встретите. Купить можно только у нас. По показаниям. Мы тщательно исследуем здоровье пациента, назначаем курс...

— Всем разный?

Он покачал головой.

— Как раз всем одинаковый. Во-первых, отбираем только здоровых людей, а во-вторых... может быть, это прозвучит кощунственно, но мы продолжаем собирать статистику. Как одна и та же доза действует на людей разного возраста, пола, даже уровня образования?

—Значит, — сказал я, — проблема попадания за сте­ны вашего центра исключена?

—Да, — подтвердил он. — У нас даже не из рук в руки, как говорится, а из наших рук прямо в рот паци­ента. Во избежание, как вы понимаете. Я не полицейский, но человек не слишком доверчивый.

—...за исключением, — договорил я, — некоторой самодеятельности ваших сотрудников?

Мариэтта насторожилась, а он вздохнул.

— Человеческий фактор... Да, у нас не все автома­тизировано. Науку если и удастся автоматизировать, но уже перед схлопыванием Вселенной. А наши со­трудники, увы, тоже люди. Они хотят быть моложе и активнее. Не секрет, что с самого начала цивилиза­ции люди принимали стимуляторы. Особенно этим злоупотребляли ученые, студенты, медики... Меньше всего это требовалось, как сами понимаете, грузчи­кам и дворникам. Так что да, Кассеро принимала... Трудно держать за руки того, кто сам синтезирует препарат и кормит им мышей, фиксируя их реакции. Но больше никто, уверяю вас. Автоматика следит, чтобы за дверь лаборатории не выносили ни милли­грамма карельгедина!

Когда вышли на крыльцо, ее автомобиль оставался на стоянке, как дурак, что значит полицейская машина, все под стать их хозяевам, мой стронгхолд бы уже подкатил к крыльцу, не дожидаясь сердитого окрика, еще и хвостом бы повилял от счастья.

Мариэтта взмахнула рукой, ее автомобиль попятил­ся задом, развернулся и поспешил к нам.

—Он сказал, — проговорила она с подозрительно­стью в голосе, — что эта Ширли была жива, когда он уходил...

—Сказал, — подтвердил я. — И что?

—Обычно говорят «жива и здорова»!

—Он ученый, — напомнил я. — Медик. Они приу­чены к точности. А она не была здоровой... хотя бы по­тому, что абсолютно здоровых людей на свете нет вооб­ще. Давай навестим всех, кто заходил к ней к тот день. Чуть позже или намного позже.

Она взглянула исподлобья, а голос прозвучал так, что вот-вот обвинит меня в воровстве посуды из церкви.

—У тебя уже есть список?

—Откуда? — изумился я. — Давай просто заедем к тем, кто ближе.

—А ты, конечно, знаешь, — сказала она с тяжелым сарказмом, — кто ближе?

—Совершенно случайно, — сказал я. — Давай ука­жу, если твой полицейский навигатор принимает от кого-то еще, а не только от твоего начальника.

—Он принимает только от меня, — отрезала она. — Указывай, а я должна подтвердить. Без этого он не примет изменение маршрута. У нас бывали вся­кие случаи.

Я потыкал в экран пальцем, как примитивно, но уве­личил изображение до появления расположения зда­ний.

— Вот сюда. К этому подъезду.

Она недоверчиво взглянула, но буркнула:

— Подтверждено.

Автомобиль некоторое время шел по прямой, словно еще подумывал, слушаться ли, потом на пер­вом же повороте нехотя свернул и понесся к указан­ной цели.

Мариэтта хмурилась, недовольно сопела, наконец пробормотала словно про себя:

—Все равно что-то не сходится...

—Ну-ну?

—Этот Кравцов, — сказала она, — Марат Хисамович... уверял, что их препарат не покидал пределы их лаборатории.

—Их клиники, — уточнил я. — Которая при лабо­ратории. Он так и сказал — из рук в рот. Везде, где они проводили испытания.

Она кивнула.

— Да, именно. Но... кто тогда эти люди, что посеща­ли нашу самоотверженную сотрудницу? И почему?

Я пробормотал:

—Сама догадаешься?

—Намекаешь, — спросила она, — что эта Ширли как-то начала сама тайком синтезировать у себя дома и продавать?

—Думаю, — сказал я, — не дома. Делали в другом месте. Но под ее контролем. Возможно, какой-то важ­ный ингредиент в самом деле держала у себя дома, там смешивала с остальными... и уже продавала. Разумеет­ся, из чисто гуманных целей, желая продлить людям жизнь...

—...за хорошую цену, — закончила она. — Вот суч­ка!.. Что смотришь? Скажешь, все женщины такие, я тебя сейчас же застрелю!

— Не скажу, — пообещал я. — Лучше ты меня заму­чаешь в постели. А продавала, думаю, за очень хорошую цену. Жизнь... странная штука. Это не планшет, цена которого одна для всех. Жизнь кто-то готов отдать за бесценок, а кто-то готов на все, только бы прожить еще денек...

Она вздохнула.

— Что-то эти нелегальные фабрики расплодились. Я бы вообще запретила эти принтеры!.. Нельзя, чтобы в каждой квартире пистолеты печатали!

— Чего? — спросил я. — А разве принтер не отправ­ляет тут же копию заказа куда следует?

— Я просто к слову насчет пистолета, — парировала она. — А когда печатают удобрения, кто придерется? А его в соседней комнате смешивают с другим, получа­ется взрывчатка! Или того хуже, страшный распыляе­мый яд, когда флакончика хватит на приличного раз­мера город.

— До этого еще не дошло, — успокоил я. — И не ско­ро дойдет. С такими черепашьими темпами прогресса это случится не раньше, чем через месяц, а то и два...

Она сказала саркастически:

— Ну спасибо! Успокоил.

— Рад, — ответил я. — Всегда счастлив тебя успо­коить. Чувствую себя так, будто обнимаю родное пра­вительство и нашу самую гуманную в мире полицию...

— Заткнись, гад. Мы почти приехали, вон его дом.

Я сказал быстро:

— Давай первым спрошу я! А ты как главная будешь следить за нами, в смысле — и за собой, и поправлять, если что пойдет не так... по твоему мнению. Ты же ум­ная, знающая, красивая...

Она фыркнула:

— Мечтай-мечтай!.. Тебе никогда не стать детекти­вом. Стой сзади и не раскрывай пасть, а то порву на фиг.

— Меня или пасть?

— Обоих.

Автомобиль съехал с дороги и некоторое время про­бирался между домами старой постройки, рассчитан­ными на неторопливые кареты. Мариэтта еще не разо­бралась, где какой дом, деревья с пышными кронами закрыли номера, но автомобиль все зрит, не зря же по­лицейский, уверенно подвез нас к одному из подъездов и остановился.