Юрий Никитин - Стоунхендж

— Утро доброе, — ответила она нехотя.

Повернулась, закусила губу. Он выглядел еще страшнее, чем раньше. По всему лицу расползлись пурпурные и желтые пятна, вздутые, болезненного вида. Вокруг глаз были черные пятна, лоб и скула были все еще в ссадинах, покрытых свежей корочкой крови. Губы оставались черными, толстыми, как оладьи. В самом углу темная корочка отлипла, сочилась алая кровь.

— Надо идти, — сказал он.

Она встала первой, перекосилась от тянущей боли. Насколько вчерашний день был тяжелым, ощутила только сейчас, когда в холодном осеннем воздухе мышцы вовсе отказывались повиноваться.

Томас морщился, разминал обеими руками грудь, левый бок. Синяки и кровоподтеки с лица опускались на шею, исчезали под воротником рубахи. Яра запоздало поняла, что синяки и кровоподтеки еще не самое худшее из того, что получил рыцарь Святого Грааля.

— Ты... — сказала она нерешительно, чувствуя себя виноватой, — ты сможешь дальше?.. Очень больно?

— Я жив, — ответил он.

Повернулся и пошел, ни мало не сомневаясь, что за таким мужчиной она, как собачка, побежит следом. Сострадание разом уступило место прежней неприязни.

Она заставила свое тело двигаться. С каждым шагом боль уходила, наконец ее тело снова обрело силу и прыгучесть.

Лес поредел. Просветы становились все шире, наконец блеснуло серое небо. Огромное очищенное от деревьев пространство было отдано под поле. По другую сторону были домики, сараи, изгороди для скота, конюшни, огороды. Стадо коров паслось в сторонке, от ручья шли, грозно гогоча, серые гуси. Коза пыталась взобраться на похляпое дерево, а еще три козы с козлятами следили за ее отважным деянием.

— Ты сиди здесь, — велел он. — Не высовывайся. Я загляну в село, вдруг да куплю поесть.

Она искоса посмотрела на его обезображенное лицо.

— Может быть, лучше мне?

— Ну да, тебя дождешься. Схожу я.

— А твоя разбитая морда?

Томас равнодушно двинул плечами.

— Ну и что?.. За русского примут, еще лучше.

Он исчез, пробираясь ради осторожности за кустами, по распадку, приближаясь к домам незамеченным. Боится, поняла она, и у самой по спине пробежала холодная ящерица страха. Люди Тайных уже могли проехать через это село, оставить приметы. А то и объявить награду за поимку, как уже было.

Пользуясь возможностью уединиться, она попятилась, отыскала кусты погуще. С Томасом стеснялась признаться, что нуждается в таких минутах, а сейчас едва дождалась, пока осталась одна.

Грохот копыт заставил ее подпрыгнуть. Ломая кусты, к ней на поляну продрались двое коней. На передней восседал Томас, другого коня тащил в поводу.

— И что это там делаешь? — удивился он. — Садись быстрее!

Она торопливо задвинула за собой ветви, запоздало сообразив, что рыцарю с коня все равно все видно.

— Ты... купил даже коней?

— Даже, — согласился он.

Оно торопливо полезла в седло, желая как можно быстрее отъехать от этого места. Томас сразу пустил коня в галоп. Яра услышала сзади крики, конский топот. Она спросила подозрительно:

— За сколько ты их купил?

— Дешево! — крикнул он, не оборачиваясь.

— У тебя денег не было!

— Вот как раз и хватило.

Кони неслись, как две стрелы, выпущенные сильной рукой. Томас украл, теперь Яра в этом не сомневалась, сильных и быстрых коней. У его коня на крупе была раздутая седельная сумка, и у Яры во рту появилась слюна. Возможно, он успел подумать о том, что они со вчерашнего дня не ели.

Преследователи вскоре отстали. То ли не решились нестись через чащу, сломя голову, то ли в самом деле Томас украл самых лучших коней, но когда лес кончился и впереди раскинулась долина с пожухлой травой, погони за ними уже не было.

Томас взял правее, там виднелись холмы. Ей показалось, что его темное от кровоподтеков лицо стало еще темнее.

— Что-то случилось? — спросила она.

Дорога позволяла ехать по двое, и она пустила коня рядом. Томас буркнул, не поворачивая головы:

— А как тебе это покажется?.. Мы с тобой, оказывается, ночью вырезали три семьи, в том числе и приютивших нас на ночь, а также сожгли в сарае женщин и детей... И всего-то за три медных денежки!

Она охнула, закусила губу. Потрясающий по жестокости и простоте план Тайных был безукоризнен. Даже не надо объявлять награду. Разъяренные и потрясенные таким чудовищным преступлением жители окрестных сел и городов будут их вылавливать, а выловив, убьют тут же на месте страшно и жестоко.

— Если так, — сказала она дрогнувшим голосом, — мы вряд ли доберемся до соседнего села. Они уже знают, где мы.

— Тайные?

— Те, у кого ты украл коней. А если собьются, Тайные наведут на след.

Дорога пошла вдоль холмов, иногда петляла, уходила то к ручью напиться, то стремилась промчаться по самой опушке леса. Томас долго ехал, погруженный в свои думы. Яра вздрогнула, когда он сказал внезапно:

— Я не прочь, чтобы они напали на след. Не сегодня, а через пару дней. А дня через три я сам выйду их искать.

Она зябко передернула плечами. Его лицо было холодным и жестоким. Он выглядел в самом деле готовым на все, в том числе готовым, если понадобится, сжечь в сарае живых людей.

Томас гнал коней, пока те не начали шататься от усталости. Яра чувствовала, что он готовится оставить коней, потому и выжимает из них все, но старалась не думать, как снова придется где идти через лес, где бежать, а где ползти, как змея, под нависшими над самой землей толстыми стволами.

— Здесь, — сказал он.

Яра спрыгнула с седла следом, стегнула коня по крупу.

— Ждите на той полянке!.. Ты уверен, что их найдут скоро?

Томас уже направился, конечно же, через самые густые заросли. Не оборачиваясь, бросил равнодушно:

— Найдут, найдут. Если не люди, то волки.

Она пошла следом, кипя от злости.

— Ты жестокий! Не знаю, тебя не дразнили в детстве людоедом?

Он сказал размеренно, не поворачивая головы:

— Удивляюсь, как это тебя не задушили еще в детстве... Правда, эту ошибку я могу поправить. Прямо сейчас.

Она пошла молча. Слова роились, как муравьи, но так же и разбегались, а ей хотелось выбрать самые острые, самые злые, самые ранящие.

Потом ей показалось, что она что-то слышит.

— Что это?

Томас прислушался, бросил нетерпеливо:

— Ветер в вершинках.

— Да нет, прислушайся!

Томас остановился, придержал ветки. Лицо его помрачнело.

— Да, твое кошачье чутье не подвело. Это собаки!

— Если охотники...

— Это не охотники, — отрубил он жестко. — А собаки не на поводках.

Он бросился головой вперед через поляну, топча пышные сочные папоротники. Яра неслась следом, как испуганная серна. Если собаки бегут далеко впереди охотников... хотя за ними гонятся не охотники, то лучше оказаться в руках Тайных: собаки попросту разорвут их, сожрут живыми. Их нарочито держат голодными, чтобы были злее и лучше брали запахи.