Юрий Никитин - Стоунхендж

Двое, уже трое, рухнули, сбитые его ногами. Он что-то крикнул хриплое, свернул и, перебежав полянку, вломился в чащу за домами. Яра растерялась лишь на мгновение, но, когда Томас сделал второй шаг, она уже мощно оттолкнула ближайшего стража, выхватила у него из ножен на поясе нож, ринулась следом за рыцарем. Сзади был топот, крики, но они уже вбежали в лес.

Из кустов наперерез выскочили пятеро мужчин. В легких одинаковых доспехах, на ходу выдергивая мечи, они молча и одинаково стремительно бросились на них. Эта одинаковость и молчаливость испугала Яру больше, чем обнаженная сталь в их руках. Ей даже показалась, что земля не гудит под их подкованными сапогами, а мелкие камешки не разбрызгиваются в стороны.

Томас вскрикнул сразу:

— Налево!

И тут же вломился в заросли, только ветки затрещали, да верхушки березок затряслись, указывая его путь. Яра не успела понять, почему налево, придется пробежать опасно близко к этим пятерым с обнаженными мечами, но треск удалялся, и она бросилась следом со всех ног.

На просторной поляне стояли кони. Отрок, присев на корточки, рылся в седельном мешке. Он удивленно вскинул голову, слыша треск, будто ломился озверелый лось, начал приподниматься, в страхе отшатнулся и упал на спину, нелепо задрав ноги. Вид разъяренного человека с залитым кровью лицом был страшен; рука отрока судорожно искала рукоять меча и не находила.

Томас с разбегу ударил ногой в лицо, сам упал, перекатился через голову, бросился к коням с криком:

— Быстрее, дура!..

У его ног ползал, пытаясь подняться, несчастный страж. Вместо носа и рта было кровавое месиво, откуда сочилась на траву тяжелая густая кровь пополам со слизью.

Яра кое-как сдернула поводья с сучьев. Рыцарь все еще стоял возле оседланного коня, глаза были отчаянные. Яра не сразу сообразила, что надо делать, но руки сами подхватили Томаса за колено, на мгновение ощутила непомерную тяжесть, но та сразу же исчезла, а злой голос проревел сверху:

— Хватит спать!

Она ухватилась за седло, всползла наверх. На поляну, топча кусты, выбежали преследователи. Передний бешено заорал, указывая в их сторону мечом, сам бросился, как разъяренный зверь. Конь под Томасом уже сорвался с места. Сзади блеснул меч, конь завизжал и стрелой бросился вперед. На крупе осталась кровавая полоска.

Она била коня пятками в бока, но догнала с трудом, едва не свалилась, хватая за повод коня, на котором скакал англ, остро жалея, что руки скованы у Томаса, а не у нее. Высокородный рыцарь не умел, как она, мчаться на коне, управляя только ногами.

— Говори, куда! — вскрикнула она, задыхаясь.

— Левее еще... а потом вниз!.. Все время вниз!..

Кони неслись через кусты, чудом минуя рытвины, корчаги, пни, валежины. Яра сжалась в комок, ежеминутно ожидая, что конь на полном скаку попадет в яму, ее швырнет через голову в лесной завал, где сучья торчат приглашающе, острые, как острия копий.

Они выметнулись на поляну. У Яры вырвался короткий вздох облегчения: здесь хоть видно, что впереди, но через пару мгновений кони вломились в кусты, снова сердце сжалось от ужаса. Так неслись еще долго, потом она ощутила, что крики и конский топот сзади стихли.

Еще немного погодя кони выметнулись на узкую тропку, пусть даже пробитую зверями, но все же тропку. Яра помчалась впереди, пригнувшись к самой шее коня, а над головой проносились ветки, норовили сдернуть ее с седла, швырнуть на землю, где ее, полуживую, с переломанными костями, отыщут преследователи.

Томас скакал, сцепив зубы и молясь всем святым, чтобы помогли удержаться в седле. Он не дикий скиф, он благородный англ, не приучен выкидывать на коне фиглярские штуки, скакать, не держась за поводья, взапрыгивать ногами на седло, подныривать под живот скачущего коня, ехать со связанными руками...

Когда проскакивали полянку, Яра заметила, как промелькнула огромная тень. Она испуганно вскинула голову, сердце оборвалось. Над верхушками деревьев, почти задевая, пронеслось что-то огромное, тяжелое, ветви зашумели от удара ветра сверху. Посыпались сорванные листья и мелкие веточки.

— Что это? — закричала она в страхе.

— Ослепла? Дракон!

— Дра... — крикнула она. — Дра... Настоящий?

— Игрушечный! — рявкнул он. — Сверни еще влево... теперь направо...

Она сама наконец поняла, что дракон если и не рассмотрит их сквозь плотное переплетение ветвей, то у него хватит ума продолжить их путь по прямой и ждать впереди. На ближайшей поляне.

Снова была скачка вслепую через кусты, заросли высоких папоротников с узорными листьями, медвежьи ямы. Томас начал клониться в седле — Яра бдила, успела поддержать. Он открыл залитый кровью глаз, другой закрыл кроваво-синий кровоподтек, прохрипел:

— Перестань меня щупать, женщина... Я сохраню невинность, несмотря на все твои происки...

— Дурак!

Неслись рядом, рискуя разбиться вместе. Она убрала руку лишь тогда, когда на обезображенном лице рыцаря проступило осмысленное выражение. Когда кони вынесли на простор — поляна была просто гигантская, — сердце ее сжалось, а кровь застыла в жилах.

В небе слышался далекий страшный крик. Слева пронеслось крупное тело дракона. Черные крылья часто били по воздуху, вершины деревьев швыряло в разные стороны. Даже когда скрылся, еще долго слышался треск и шум.

Кони проскочили поляну как раз в момент, когда снова послышался нарастающий рев. Яра поняла, что, не обнаружив их в ожидаемом месте, дракон начал ходить кругами над лесом, просматривая все открытые места. Он даже поднялся выше, чтобы одновременно видеть все поляны в радиусе мили.

Томас заскрипел зубами. Были бы руки свободны да доброе копье при себе, показал бы крылатому чудищу, что не только рыцари Круглого Стола отваживались биться насмерть с крылатой нечистью!

— Еще левее!.. Быстрее вперед!.. Быстрее!

Подстегнутые криком кони рванулись так мощно, что Яра едва не завалилась на круп. Томас держался, несмотря на скованные руки, чувствовал коня по напряжению мышц. Может быть, он все-таки немного скиф? Или среди далеких предков были скифы?

Дракон пронесся над головами снова. Увидел или учуял их, свернул круто, задевая крылом верхушки деревьев, ринулся вслед. Здесь ветви были редкими, скрывали слабо. Дракон мощно взревел, дохнул огнем. Сноп жаркого пламени растворился среди листвы, что тут же скрючилась и начала осыпаться. Яра ощутила жаркое дыхание, но и только.

Томас прохрипел яростно:

— А что? Высушит волосы...

Дракон заревел в злости и бессильном бешенстве. Он не рисковал кинуться на жертвы, ухватить когтями, сожрать вместе с конями — это не в чистом поле, а деревья крылья порвут, а без них в дремучем лесу его любая волчья стая сожрет.

Он унесся вперед, развернулся, снова кинулся, опустив голову, выпуская снопы жаркого огня. А я еще кляла дождь, подумала Яра с ужасом. Не будь этой сырости, все бы занялось, а второй раз из лесного пожара не выскочить, чудо да удача бывают только по разу.