Юрий Никитин - Передышка в Барбусе

— Пять-шесть? — переспросил он. — Да это тебе пять-шесть. Нет, тебе, хиляку, вообще десять, а вот я за три раза всё заберу на себя... Вот что, готовь ещё, я выскребу всю казну до дна... а там что-нибудь придумаем. Что золото, верно? Не ради злата живём. А сейчас, не обессудь, но я коня там не оставлю.

Он шагнул к золотому камню, колдун пробормотал вслед:

— Как знать, как знать...

Мрак обернулся, брови поползли на середину лба.

— Что, кто-то живёт для злата?

— Ваше Величество, если бы вы не смотрели столько на звёзды...

— То что?

— Узрели бы, как много правителей живёт как раз для злата! Думаете, только вы знаете про такую магическую дверь? Вон тцар Недербер сидел в осаждаемом замке, знал, что враги вот-вот ворвутся, но все жадничал, не мог заставить себя потратить кувшин злата... Это вы какой-то не такой тцар! Неправильный.

Мрак насторожился, но если в первый день начал бы выпутываться, то сейчас, обнаглев, прорычал лишь:

— Это они все — неправильные!

И шагнул в золотой камень. Камень сразу потерял почти половину блеска, колдун горестно взмахнул руками.

Конь радостно заржал, стукнул в землю копытом. Мрак обнял его за голову, бархатные конские ноздри обнюхали его по-собачьи, Мрак засмеялся, поцеловал в умную морду.

— Я никогда тебя не оставлю, — сказал он. — Мы ещё с тобой поскачем... скоро наскачемся от пуза! Весь мир будет у нас под копытами...

Он вскочил в седло, конь тут же, как ощутив направление, пошёл быстрым и всё убыстряющимся галопом. Впереди тускло блеснуло непомерно огромное болото. Сердце Мрака сжалось, чересчур скоро это болото, не успели разогнаться, в такой трясине погибнет не одна армия... Конь понёсся по болоту с такой скоростью, что гнилая вода не успевала расступаться, лишь брызги разлетались в стороны, и, оглянувшись, он увидел вытянувшийся позади след на воде, словно на снегу, по которому пронеслись на санях.

Конь нёсся всё быстрее, вода уже не успевала даже подниматься брызгами, а если и поднималась, то очень далеко сзади, Мрак пригнулся, прячась от раздирающего рот ветра.

— Золотой ты мой, — сказал Мрак с чувством. Ветер срывал слова прямо с губ и уносил, но он повторил упрямо, понимая, что конь слышит: — Золотой ты мой, огненный!.. Как бы ни было удобно шагать прямо из Барбуса в Куяву, но я тебя не оставлю... Мы ещё поскачем!.. Мы ещё себя покажем... Мы ещё поживём, не век же нам зализывать раны...

Жаба прыгнула навстречу Манмурту, едва тот вошёл. Он нагнулся и подхватил её на руки. Мрак ревниво наблюдал, как она облизала ему лицо, потом вырвалась и поскакала показывать, где у неё под шкаф закатилась косточка.

Манмурт долго ползал на четвереньках, жаба от нетерпения прыгала у него на голове, наконец он ухитрился выгрести её сокровище на свет. Хрюндя ухватила и бросилась к закрытой двери, уверяя всем видом и вилянием короткого хвостика, что пойдёт гулять только со своим богатством.

Потом пришел Аспард... Мрак посмотрел на него, всё понял. Манмурт ахнул, смотрел то на Аспарда, то на Мрака.

— Садись, — велел Мрак, — садись, садись! Это мое повеление такое. Ты это ты, или же лопух под дождём?

В глазах Аспарда было такое, что лучше даже лопухом под ливнем, чем вот им сейчас, начальником дворцовой стражи.

— Как получилось?

— Не знаю, — ответил Аспард с отчаянием. — Всё шло, как и задумано. Но почему так получилось...

Он говорил хриплым от страданий голосом, сбивался, путался, но перед глазами Мрака постепенно вырисовывалась довольно чёткая картина. У главных дверей, что на улицу, Аспард в самом деле расположил троих с обнаженными мечами. Он действительно выбрал самое уязвимое место: заднюю дверь, что выходит в темный густой сад, сбросил свой блестящий шлем, плащ и сверкающие наручи, даже обнажённый меч прикрыл старым плащом, чтобы не выдал блеском. Занял место сразу за дверью, в темноте, и поклялся себе, что не сомкнёт глаз всю ночь и не пропустит мимо даже мышь. И действительно не пропускал...

— А как же пропал браслет?

— Не знаю, — повторил Аспард отчаянным голосом. — Не могу даже вообразить!.. Магией там и не пахло...

— Откуда знаешь? — прервал Мрак. Аспард чуть смутился.

— Я настолько трусил, — сказал он виновато, — что позвал одного из своей родни, что малость умеет... Нет, колдун из него никакой, но распознать, есть ли близко магия, может. И если колдун попробовал бы пройти незримым, он бы увидел.

— А сам колдун не спёр?

— Ваше Величество, — воскликнул Аспард шокировано, — это же мой родственник!

— Хорошая у тебя родня, — сказал Мрак задумчиво, а сам отметил, что в самом деле добротная, если Аспарду даже в голову не приходит, что родня тоже может предать. Это у других предают, но не в роду Адерта. — Хорошая... А что другие говорят?

Аспард уронил голову.

— Страшное дело, Ваше Величество. Другие видели, что я вошёл с улицы, отпустил солдат домой. Потом отпустил тех, кто сторожит в доме, мол, уже светает, а золотой браслет я, мол, пока заберу с собой. Кто-то даже видел, как я взял этот браслет... Но, клянусь всем на свете, я и не подходил к тому браслету!

Мрак посмотрел испытующе, ибо надо посмотреть, хотя и так видно, этот своё отдаст, но чужого не возьмёт, да ещё так глупо, на глазах у своих же солдат.

Он хлопнул ладонью по столу. Все вздрогнули, а жаба подпрыгнула на всех четырёх и злобно заворчала.

— Первая попытка, — сказал он. — А считается до трёх, верно?.. Так что мы ещё не потерпели неудачи, понятно?.. Вот когда трижды мордой в грязь, тогда да, идиоты...

Манмурт отвел взор, он-то понимает, что лучше учиться на чужих ошибках, но ещё не знает, что настоящий мужчина учится только на собственных.

Аспард вскрикнул несчастным голосом:

— Ваше Величество! Да всё, что я ни делаю, все плохо. Всё не получается!

— Не всё, — ответил Мрак.

— Всё, Ваше Величество...

— Не всё, — повторил Мрак. — Ты вон какую родню себе подобрал!.. У других половина гнили, а то и вся — труха, а у тебя дубок к дубку!

— То и видно, что дубы, — вздохнул Аспард. — А я — самый большой дуб.

— Всё, — сказал Мрак строго. — Потом на досуге придумаем что-нить ещё. Ловля этого хыщного зверя ещё не окончена. Поймаем, снимем шкуру, вздёрнем. Нет, из шкуры сделаем чучело, отдадим Щербатому. Ясно? А сейчас займёмся делами.

Манмурт кашлянул, сказал просительно:

— Так я пойду, да? А то у Хрюндички очень умное лицо. Мрак фыркнул:

— Это у жабы-то? У неё морда, а не лицо.

— Простите, Ваше Величество, — ответил Манмурт с оскорбленным достоинством, — хоть вы и похожи, но это у вас, простите, морда, а у неё — лицо.

Он подхватил жабу на руки, ногой распахнул дверь и вышел. Стражи прикрыли за ним створки. Аспард посмотрел вслед, покачал головой. Многие, заметив перемену в поведении повелителя, тут же меняются сами, подстраиваются, ведут себя по-другому. Кто-то искренне, а кто-то уже готов дать Его Величеству прилюдно пинка, только бы показать всем, в том числе и Его Величеству, что он никакой не подхалим, а всегда правду-матку...