Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры [litres]

– Нисколько не сомневаюсь, – сказал я, раздосадованный тем, что сам загнал себя в ловушку. – Вот только намерен покинуть Клаундстон завтра. Твердо намерен, и заставить меня отменить решение могут только такие обстоятельства, к которым турнир не относится. То есть их попросту нет. Спасибо за завтрак, господа. Кстати, когда будете в Гладстуаре, угощаю я.

– Но, господин сарр Клименсе…

По-моему, они настолько были в себе уверены, что мой отказ стал для них полнейшей неожиданностью.

– До свидания, господа.

Клаус сар Штраузен должен прибыть со дня на день, и у меня по-прежнему не имелось ни малейшего желания его лицезреть. Жаль только, что турнир сегодня посетить не удастся. Хотя бы по той простой причине, что моя персона наверняка вызовет у зрителей нездоровый интерес. Ну и кто же виноват? «Скромнее всегда нужно быть, скромнее, Даниэль!» – напутствовал я себя.

Город жил своей жизнью. Спешили куда-то прохожие, торговцы зазывали купить именно их товар, дамы награждали мужчин заинтересованными или, наоборот, разочаровывали равнодушными взглядами, дети играли в свои незамысловатые игры, а запахи сменяли один другой. Я неспешно прогуливался по Клаундстону, находя в нем только ему присущее очарование. Город портовый, вблизи сразу от нескольких государств, и потому здесь можно увидеть иссиня-черные лица дагров из далекой Набамии. Раскосых кандийцев, носатых, с глазами навыкате лаундов, высоченных крингов, светловолосых и бледнокожих, несмотря на местное жаркое солнце.

– Господин такой грустный, – раздался за спиной девичий голос.

Звонкий, приятный на слух и с теми особыми интонациями, которые присущи местным жителям.

Девчонка была чудо как хороша. Пышноволосая, с миловидным лицом и темно-голубыми глазами с золотистыми искорками. Про обладателей таких глаз говорят – они отмечены не кем иным, как самим Пятиликим, и их ждет великое будущее. И еще с настолько ладной фигуркой, которая легко угадывалась под платьем, что так и хотелось сгрести ее в охапку, крепко прижать к себе и целовать, целовать…

Поначалу я принял девушку за одну из тех, кто продает свои ласки за деньги, но она, вместо того чтобы с вызовом ответить на мой пристальный взгляд, смутилась. Искренне, такое не сыграть даже женщинам, пусть все они с рождения – актрисы. Затем увидел в ее руках лоток с бижутерией, лента от которого уходила на шею.

– Купите что-нибудь? – наконец справилась со смущением девушка.

– А что посоветуете? – спросил я только лишь для того, чтобы снова услышать ее голос.

– Ну, у меня много чего есть! Вот это, например, оберег от морских чудовищ, он у моряков пользуется особым спросом. А это – чтобы не получить смертельную рану, солдаты хорошо разбирают. Для удачи в картах, чтобы в доме никогда не переводились деньги… – продолжала указывать она пальцем, говоря что-то еще.

Я на лоток и не смотрел, любуясь самой девушкой. Ее быстрым взглядом из-под длинных пушистых ресниц. Движениями рук, которые казались мне наполненными особым изяществом. И красиво очерченными губами, в которые так и хотелось впиться.

– Купите?

– Куплю. Вот это, – указал наугад.

Смех у нее тоже был замечательным. Не визгливым, не хихикающим, а таким же, как и она сама, – красивым.

– Боюсь, господин, он вам не слишком подойдет.

– Это почему еще?

– Женский оберег, чтобы муж не распускал руки?!

– Действительно, к чему он мне? – Я поспешно прикрыл ладонью нижнюю часть лица, чтобы девушка не увидела гримасу, которая уже несколько лет заменяет мне улыбку. – Тогда это.

И снова не угадал, отчего девушка рассмеялась еще сильнее.

– Амулет для того, чтобы… – Она смутилась и замолкла.

– Ну-ка, ну-ка! – начал настаивать я.

– Он тоже женский.

– И все-таки? Вдруг какой-нибудь из моих знакомых пригодится?

– Не думаю, что ваш подарок ее обрадует. – Она снова прыснула от сдерживаемого смеха.

– Я – покупатель, и я настаиваю!

Ее мгновенный переход от веселья к смущению нравился не меньше всего остального.

– Это для молоденьких девушек, чтобы у них хорошо росла грудь.

«Да уж, она права: такой подарок может и серьезно обидеть». Самой продавщице почти волшебных вещей он совершенно не требовался: все у нее было в полнейшем порядке. И еще мне понравилось, что выреза на платье практически нет. А он вполне мог быть достаточно большим, что обязательно помогло бы торговле. Лоток располагался чуть ниже груди, и, глядя на него, поневоле упрешься взглядом в такую волнующую ложбинку, что расстаться с деньгами станет куда легче.

– Ну тогда на ваш выбор, что-нибудь особенное.

– Особенное? – Девушка на мгновение задумалась. – Вот этот амулет, но он стоит дорого!

Тот среди остальных поделок ничем не выделялся. Зеленовато-синий камешек в форме плоской капли, с отверстием на остром конце, через которое была продета цепочка из меди. Все остальные амулеты и обереги выглядели ему под стать – никакой художественной ценности, не говоря уже о материалах, из которых они изготовлены.

– А для чего он?

– Для того чтобы не мучили привидения. И еще ночные кошмары.

– Разве привидения такие страшные?

– Сами по себе нет, но бывает и так, что они вселяются в тело несчастного и начинают в нем хозяйничать.

– То, что нужно: с привидениями дела у меня обстоят не очень. И во сколько мне обойдется защита от них?

Девушка на миг замерла, заодно бросив на меня быстрый взгляд, очевидно определяя платежеспособность, затем все же решилась:

– Три серебра.

И замерла снова, наверное ожидая услышать – за такие деньги я и само привидение смогу купить!

– Кстати, а как вас зовут? – Я полез за деньгами, которых у меня было ровно столько.

– Аннета.

«Даниэль сарр Клименсе, это судьба! И оберег от привидений, которые тебя замучили. И три серебряных монеты для Аннеты, деньги для нее, судя по всему, серьезные. То, что ты останешься совсем без них? Ну так ненадолго же! Вернешься в «Золотой якорь», а там тебя поджидает кошель с золотом. Завтрак был плотным, и от жажды не помрешь: в Клаундстоне полно питьевых фонтанчиков, и встретить их можно на каждом шагу. Однажды городу пришлось пережить долгую осаду, когда жажда была самой большой проблемой, с той поры так и повелось».

– Спасибо! А как зовут господина? – принимая монеты и делая книксен, поинтересовалась Аннета.

«Желаешь запомнить простофилю, которого так ловко удалось обмануть на целых три серебра? Сомневаюсь, что весь твой лоток со всем его волшебством стоит дороже».

– Даниэль.

– Даниэль? – Девушка смотрела на шпагу.

– Ну, с ней такая история. Я нашел ее недалеко отсюда. Смотрю, в канаве валяется, и чего, думаю, добру пропадать? Взял и нацепил.