Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

– Чтобы он – и изменился? – донесся до меня голос. Хорошо знакомый, родной голос. – Уму непостижимо! На протяжении многих тысячелетий омфал служил злу. Хочешь сказать, его закоротило и он внезапно решил служить кучке нимф? Извини, но это какая-то сказочка. А я, между прочим, владелец рекламного агентства! Я знаю толк в сказках.

– Ты же сам видел, что случилось после того, как появились Плеяды. – Этот голос я тоже знаю, хоть и не так долго. – Омфал становился все светлее и светлее, пока не побелел полностью. Белый цвет символизирует добро, это даже детсадовцы знают. Когда омфал спит, он серый – поверь тому, кто хранил его на протяжении многих лет! После пробуждения омфал наполняется темной энергией и становится черным. Потому что он плохой. Только вот теперь он белый как снег. А это что-то да значит. Да еще эта странная выемка посередине…

– Если вставить туда недостающую часть, то мы, скорее всего, взлетим на воздух. Я тоже не верю, что древние злые камни могут меняться. Нам очень повезло, что Ливия жива, но кто знает, в каком состоянии она проснется? Вдруг она даже не вспомнит своего имени? Не сможет больше ходить? Клянусь, если омфал ей навредил, то я лично отвезу его на ближайшую свалку. Он превратится в бетон – и прощайте, амбиции!

– Нельзя забывать о том, что он для нас сделал, – сказал женский голос, который я не узнала. – Он помог нам бежать. Без него мы никогда бы не покинули небеса.

Присутствующие на время замолчали, словно взвешивая для себя все «за» и «против».

– И что? – наконец спросил мужской голос. – Даже если омфал вдруг подобрел, это не значит, что им можно украсить лужайку! Мы понятия не имеем, какую цель он преследует. К тому же он занимает до фига места. Почему он все еще в гостиной?

– Думаю, омфал не рассчитывал, что Ливия пожертвует собой. Раньше такого никогда не случалось. Люди приносили ему жертвы, преследуя корыстные цели. Отцы проливали кровь сыновей, чтобы захватить власть, мужья убивали жен, чтобы заполучить другую женщину. Чаще всего жертвы приносились ради низменных целей. Ливия же отдала свои силы ради высшего блага: чтобы другим не пришлось жертвовать собой и чтобы спасти мир. Ей руководил не эгоизм, не жажда власти и не стремление к славе. Ливия думала не о себе, более того – она пошла на добровольную жертву. Думаю, омфал понял это слишком поздно. Сила Ливии извлекла из него все зло, сделала тем, чем он был в начале времен: средством общения, порталом, который сближал и объединял богов, укреплял связывающие их узы. Со временем плохие качества людей и богов сделали из омфала то, чем он стал. Точнее, чем он был, потому что Ливия вернула его в первоначальное состояние.

Где-то рядом послышался всхлип. Тихий всхлип, который показался мне ужасно знакомым.

– А вдруг она никогда не проснется?

Не хочу, чтобы она плакала! Не хочу, чтобы Тиффани из-за меня плакала. Тиффани! Тиффи! Это ее голос! И тут я вспомнила все – друзей, соратников, родных и близких. Я заставила себя открыть глаза. Яркий свет, тепло, знакомая обстановка. Наконец-то я снова чувствовала свое тело. Я открыла рот и попыталась заговорить:

– Привет, – голос прозвучал хрипло.

Через секунду все уже стояли возле меня. Маэль притянул меня к себе и поцеловал в лоб, Гермес похлопал по руке. Джемма с Джиджи и Тиффани одновременно набросились на меня, бесцеремонно отпихнув Маэля в сторону. Я засмеялась, хотя с трудом могла дышать.

– Где я? – спросила я и осмотрелась. Я лежала на диване, одетая в слишком большой мужской спортивный костюм и завернутая в толстое одеяло. На маленьком столике рядом со мной стояла дымящаяся пиала с супом.

Все заговорили одновременно, перебивая друг друга. Я улыбнулась и не стала их останавливать.

– Омфал поджарил тебе мозги? – спросил Селки со свойственной ему простотой и прямолинейностью. Джиджи пихнула его локтем в бок.

– Со мной все хорошо, спасибо, – ответила я и широко улыбнулась. – Больше похоже на то, что это я поджарила ему мозги.

Все рассмеялись. Джемма поправила одеяло, подтянув еще выше. Джиджи проверила, не сползли ли с меня носки, а Селки протянул мне стакан воды. Я поняла, что мы находимся в гостевом домике, в котором сегодня убирались. Если точнее, то в маленькой, но очень уютной гостиной. Обивка дивана пахла новизной и химической свежестью. Взгляд упал на женщин, стоявших чуть поодаль, и я осторожно села.

Та, что стояла посередине, была мне знакома.

Она первая появилась в портале.

Гермес с Эдипом заметили, что я смотрю на небесных нимф.

– Разрешите представить вас друг другу, – официально сказал Гермес, жестом приглашая Плеяд подойти ближе. Остальные вежливо посторонились.

– Ливия, это Мия, Майя, Мими, Марго, Майла, Мона и Магали. Дорогие Плеяды, это Ливия, луговая нимфа.

– Привет, сестра, – в один голос сказали Плеяды. Их голоса прозвучали так гармонично, что у меня мурашки по коже побежали.

– Мы благодарны тебе за наше спасение, – сказала та, которая первая вышла из портала. Только тогда я заметила, что у каждой на тунике висит бейджик в красной рамке, на котором было написано: «Привет, меня зовут», и ниже стояло имя. Нимфу, которая говорила за всех, звали Магали.

– Не за что… – я выпрямилась, чтобы получше рассмотреть бейджик, и закончила: – Магали.

Плеяда радостно улыбнулась:

– Таблички с именами предложил господин Эдип. На самом деле это очень мило. – Магали посмотрела на Эдипа, и ее улыбка стала еще теплее.

Эдип тоже улыбнулся. Казалось, у него в глазах вот-вот засияют звездочки, как у персонажа мультфильма. Магали в ответ послала ему обворожительный взгляд, достойный красной дорожки.

Гермес посмотрел сначала на Эдипа, потом на Магали и фирменно выгнул бровь.

– Что ж, – начал он. – Думаю, нам всем надо отдохнуть. Мы уже показали дорогим Плеядам их комнаты, и наша одежда должна была высохнуть.

Только после этих слов я заметила, что мои друзья одеты в крайней степени необычно.

– Пойду гляну, – сказал Селки. – Повезло, что у нас валяется столько оставленной одежды.

С этими словами он вышел из комнаты.

– Надеюсь, все высохло, – сказала Джемма. Она была одета в брюки со штрипками родом из семидесятых. – А то эти брюки немного жмут.

Гермес только пожал плечами, но было видно: в серых спортивных штанах, слишком коротких для его длинных ног, он чувствовал себя неуютно.

– По крайней мере, мы смогли переодеться в сухое и благодаря Нерею и его промышленной сушилке скоро получим назад свои вещи. Не разводите драму на ровном месте, – сказал Маэль и сел на краешек дивана рядом со мной. – Ты и правда все помнишь?

Я задумчиво наклонила голову набок и спросила:

– Эм, а ты еще кто такой?