Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

Я дышала медленно и глубоко, и спустя некоторое время сердцебиение замедлилось до нормы. Вздохнув, я снова прислонилась к стене и подумала о Маэле. Мне так нестерпимо захотелось его увидеть, что я прикрыла глаза. Как же я хочу, чтобы он был рядом! Как же хочу наконец снова его обнять! Я вздрогнула при мысли о том, что он сейчас страдает так же, как страдал Гермес, когда находился в заключении. Маэль был ранен, и никто о нем не позаботился… Мое сердце болезненно сжалось. Я должна его освободить! Я – единственная, кто верит ему безоговорочно, и я никогда от него не откажусь! Зевс, этот ужасный высокомерный тип, не воспринял нас с Гермесом всерьез. Он посмеялся над нами. Я в гневе сжала кулаки. Мысленно представила себе Зевса, полного скуки, самодовольства и заносчивости, и стиснула кулаки еще крепче. Ногти до боли впились в ладони, но я не обратила на это внимания, сосредоточив всю свою силу воли на Зевсе.

«Освободи его», – подумала я с такой неистовостью, что буквально услышала эти слова у себя в голове. Потом я увидела Зевса, который сидел перед телевизорами, почесывая себе живот. Кажется, я даже разглядела деревянную раму канала связи, но экран был прозрачный, словно сотворенный из дыма. «Освободи его из тюрьмы, Зевс. Освободи Маэля, чтобы я могла о нем позаботиться. Вместе мы докажем, что он никому не хотел причинить зла. Отпусти его. Отпусти уже его наконец!»

Зевс вскинул голову и посмотрел в мою сторону, но, похоже, ничего не увидел. Его глаза словно остекленели.

– Маэль… – прошептал он. – Я должен…

В следующую секунду меня пронзила боль, острая, как укол. Я невольно вскрикнула. Картинка перед глазами исчезла. Вздрогнув, я посмотрела на левую руку, не понимая, откуда взялась эта боль. Такое ощущение, будто меня укусила пчела, но ничего не видно. Я подняла руку к глазам и, прищурившись, увидела что-то блестящее, как переливающийся на солнце перламутр. Похоже, мне под кожу попал осколок ракушки. Но откуда он взялся? Почему я его не заметила?

У меня перехватило дыхание. Канал связи Нерея. Телефон превратился в ракушку, которая потом рассыпалась. Наверное, именно тогда осколок и вонзился мне в руку. Может, я увидела Зевса благодаря ему? Блеск начал затухать, и через считаные секунды на коже не осталось ни следа. Что сейчас произошло? Может, от злости мне все это привиделось? Я уставилась на свою руку. Что вообще происходит?

При взгляде на другую руку в голове мелькнуло какое-то ощущение или скорее смутное воспоминание. На правой руке, между большим и указательным пальцами, у меня всегда был малюсенький шрам. Кошка подруги задела меня когтем, и царапина воспалилась. Рука тогда сильно опухла, мне даже пришлось пить антибиотики. Я переживала из-за оставшегося шрама, потому что он был в таком заметном месте. Я внимательно осмотрела правую руку, затем осмотрела левую – на всякий случай. Вдруг разум сыграл со мной злую шутку? Шрама нигде не было видно, он исчез. Кожа казалась идеально гладкой. Я уронила руки. Шрам исчез. Это напомнило о ранах Маэля, которые заживали за несколько дней. Сверхъестественно быстро. Божественно быстро. Я дотронулась до уха, пытаясь нащупать место, где во время занятий спортом оторвалась серьга. Это было давно, но на мочке уха еще можно было нащупать малюсенькое уплотнение. Но сейчас я касалась нежной, мягкой кожи.

Меня охватило искушение снова достать бальзам для губ. Все мои шрамы исчезли. Почему я раньше этого не заметила? Но раз все шрамы исчезли, значит ли это, что… Эта мысль такая абсурдная, что странное происшествие с осколком меркнет на фоне. Души полубогов бессмертны. Поэтому их раны заживают быстрее и не оставляют шрамов.

Меня бросило одновременно и в жар, и в холод. Я что, стала бессмертной и впереди меня ждет бесконечный цикл перерождений?

– Вот ты где! – воскликнула Джемма, подбегая ко мне. – Дорогая, ты потеряла счет времени. Урок вот-вот начнется. – Она захватила с собой мой рюкзак. – Ты в порядке?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы ответить. Этого всего было многовато.

– Ты в порядке? – повторила Джемма.

– Да, – растерянно кивнула я.

– Правда?

– Я не могу дозвониться до Гермеса, а мне нужно с ним срочно поговорить.

Джемма протянула мне рюкзак и спросила:

– О Маэле?

– Нет, – покачала головой я. – Обо мне.

Джемма смерила меня испытующим взглядом. Ей можно доверять. Она меня не предаст. Боги с их борьбой за власть интересуют ее меньше всего. Тяжело сглотнув, я посмотрела Джемме прямо в глаза и сказала:

– Мне кажется, что Агада превратила меня в полубогиню и что я интуитивно использую ее силы.

Некоторое время Джемма ничего не говорила, и я почти видела, как крутятся шестеренки у нее в голове.

– Те самые силы, до которых хочет добраться Аид, чтобы с их помощью захватить мир?

– Да, те самые.

Джемма принялась оглядываться, словно ожидая нападения.

– Быть этого не может, – шепотом сказала она. – Пойдем внутрь. Господи, почему Гермес никогда не отвечает, когда так нужен?! Ладно. Мы будем вести себя как раньше. Здесь, в школе, с тобой ничего не случится. Да и вообще, что может случиться? Сейчас мы пойдем на урок и сделаем вид, что все нормально. Кто-нибудь в курсе?

Мы тронулись с места.

– Наверное, нет. Я сама только сейчас догадалась. Кажется, Энко что-то заметил. Он отпустил несколько странных комментариев. Но я уверена, что он ничего не понял. Совсем ничего. Гермес задавал конкретные вопросы, наверное, потому, что он старше и опытнее. Вот почему я хотела с ним поговорить прежде, чем ударюсь в панику. Понимаешь?

– Мысль, конечно, хорошая, но все равно постарайся вести себя как обычно. Возможно, это просто какая-то побочка.

– Агада отдала мне свою кровь, – сказала я. – Я всегда думала, что она пожертвовала собой ради меня, потому что не хотела жить. Я думала, она ухватилась за возможность умереть и в то же время сделать что-то хорошее, оживив меня. Раньше я думала так, но теперь уже сомневаюсь.

Пройдя по длинному коридору, мы поднялись по лестнице на второй этаж.

– Я и не заметила, что ты изменилась, – сказала Джемма. – К счастью, в нашей школе есть только одна полубогиня, так что…

– Да, точно. Тиффи… Тиффи тоже заметила во мне что-то странное, но тоже не смогла это описать.

Резко остановившись, Джемма посмотрела на меня и глухо сказала:

– Тиффи – дочь Аида.

Я оглянулась на нее и кивнула:

– Верно. Поэтому она могла бы использовать меня в своих целях. Но она на нашей стороне. Она не причинит мне вреда.

Да. Я отказываюсь в это верить.

– А вдруг здесь как с вампирами? Сначала они милые и дружелюбные, но стоит тебе поранить палец, как им сносит крышу. Ты понимаешь, о чем я? Что, если при удобном случае она напрочь забудет о своей человеческой стороне?