Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

– Нет, не надо, – поспешно сказала я. – Энко не должен ничего заподозрить. Он знает, что мы тусуемся вместе, и, если ты вдруг пропадешь, он поймет, что мы что-то нашли.

Ноа отодвинул свиток к середине стола и кивнул:

– В этом есть смысл. Что ж, тогда я, пожалуй, пойду.

Я была рада, что он понимал это. В конце концов, они с Энко все еще были друзьями.

– Джемма, Джиджи, вы нам очень поможете, если будете делать заметки. Тогда мы сможем сосредоточиться на чтении.

С этими словами Гермес протянул девочкам пачку чистых листов формата А4. Конечно, девочки тут же согласились. Проводив Ноа, мы приступили к работе. Стоило мне развернуть первый свиток, как вернулся Эдип в насквозь мокрой рубашке. Что ж, по крайней мере пятен от супа на ней больше не было.

– Эти дракончики такие забавные, – сказал Эдип. – Вы только представьте! Я положил рубашку в аквариум, и они набросились нее, как стая пираний. Похоже, суп им понравился. Когда я вытащил рубашку, они высунули носики из воды и с грустью уставились на меня. – Он усмехнулся и задумчиво посмотрел на контейнер с супом. – Может, дать им еще?

– Спасибо за предложение, приятель, – ответил Селки. – Но это все равно что кормить уток в городском парке. Если накормить их тем, к чему они не привыкли, то никому не поздоровится. – Селки махнул рукой, изображая несварение.

Джиджи покачала головой.

– Это правда! – воскликнул Селки, посмотрев на нее. – Папа жутко злится, когда один мой друг кормит дракончиков жирным супом.

– То есть это было «нет»? – слегка расстроившись, спросил Эдип.

– Так и есть. Прости, брат. Ничего личного. Эти малявки невероятно чувствительны. Представь, что имеешь дело с детсадовцами. В современных детских садах кормят только тем, в чем нет ни лактозы, ни глютена.

Похоже, это убедило Эдипа. Он улыбнулся, отложил контейнер в сторону и с любопытством посмотрел на свитки.

– Прорывные новости?

Мы ввели Эдипа в курс дела, после чего тот взял один из свитков и осторожно развернул. Мы приступили к чтению, а Эванджелина со звездными гусеничками принялись внимательно изучать контейнер с супом.

Примерно через час взгляд зацепился за знакомое имя. Я не очень доверяла своим познаниям в древнегреческом, но решила, что это заслуживает упоминания. Я перечитала имя. «Геката». Да, так и есть. Чуть раньше я нашла в кармане леденец, который мне через Джемму передала Мелисанда из столовой, и рассеянно вертела его в руке. Пока никто ничего не нашел, и я уже начала сомневаться в том, что от этих свитков будет толк, но теперь поспешно засунула леденец обратно в карман и сказала:

– Кажется, у меня кое-что есть. Можете проверить, правда ли здесь написано «Геката»?

Селки с Гермесом одновременно вскочили и склонились над моим свитком. Через несколько секунд к ним присоединились остальные.

– Бинго, – сказал Селки, похлопав меня по плечу. – Выглядит многообещающе.

– Кто-нибудь может зачитать вслух, что там написано? – спросила я, потому что не доверяла своим познаниям в древнегреческом.

Селки с поклоном кивнул Гермесу. Польщенно улыбнувшись, тот придвинул свой стул ко мне.

– Что ж, приступим.

Гермес бегло просмотрел текст, руки у него снова задрожали, и я поняла: мы нашли что-то важное.

– Именно это мы и искали, – сдавленно сказал Гермес. – Никта пишет, как раскаивается в том, что нарушает заветы своего сообщества. А еще она пишет о младенце, маленьком мальчике с черными волосами и серыми глазами. – Гермес взволнованно указал на строки чуть ниже и добавил: – А здесь она пишет о том, что по воле случая услышала молитвы некой девушки – возлюбленной Аида. – Гермес нервно заерзал на стуле. – Великие боги, вот оно! Мы и правда нашли то, что нужно! – Он по очереди посмотрел на каждого из нас. – Эти записи – несомненное доказательство. Записи относятся к нужному временному периоду, и можно будет доказать, что они сделаны почерком Никты. Здесь Никта описывает свои чувства и подробности обмена детьми.

Потом Гермес указал на другую страницу:

– А это писала Геката. Здесь она подробно описывает заклинание, которое наложила.

– Что это значит? – взволнованно спросила Тиффани.

Гермес скользнул взглядом по свитку и ответил:

– Это заклинание изменяет силы. Такие заклинания опасны и требуют большого опыта. Но теперь мы можем предоставить доказательства того, что Маэля и Тиффани поменяли местами.

– Гермес, вы же сможете остановить судебный процесс? – взволнованно спросила я, и мы все выжидающе уставились на посланника богов.

– Попытаюсь, – сказал Гермес, осторожно сворачивая свиток. – Стоит ли продолжать поиски или будем считать, что самое важное мы уже нашли?

– Не могли бы вы как можно скорее отправиться на Олимп и представить новые доказательства? Если мы найдем что-нибудь еще, то свяжемся с вами. Я места себе на нахожу, переживая за Маэля. А учитывая, что время на Олимпе течет иначе, чем здесь… Давайте действовать без промедления, пожалуйста! – сказала я, умоляюще глядя на Гермеса.

Гермес уже был на ногах.

– Хорошо, – отозвался он, взяв со стола свиток, потом схватил свою кожаную куртку и собрал все телефоны. – Пожелайте мне удачи.

Распрощавшись с нами, Гермес тут же выскочил из комнаты. Мы смотрели ему вслед. Несмотря на хорошие новости, на скорое возвращение Маэля никто надеяться не смел.

Еще одна неделя прошла без каких-либо новостей. Гермес передал Зевсу свиток, но правитель олимпийских богов пока не успел взглянуть на новые доказательства. В конце концов, он был «очень занят». Я все больше и больше переживала о судьбе Маэля. Неделя на земле – это месяц на Олимпе. Иными словами, Маэль сидит в темнице уже больше четырех месяцев. Вспомнив о том, как плохо выглядел Гермес после относительно короткого заключения, я похолодела. Гермес – олимпийский бог, а значит, куда сильнее Маэля, который наполовину человек. Страшно представить, в каком он сейчас состоянии.

Наступил обеденный перерыв, мы сидели за большим круглым столом в углу столовой. Настроение было подавленное. Эванджелина, которая, как и всегда, пошла со мной в школу, почти не шевелилась и, казалось, грустила. Даже Селки не удавалось никого развеселить. У него уроки уже закончились, и он нагло пробрался к нам в школу, чтобы пообниматься с Джиджи. И даже розовые пряди в волосах у Тиффани казались поблекшими. Она постукивала пальцем по контейнеру с Hello Kitty и выглядела еще печальнее меня. Каждую ночь она посылала звездных гусеничек на поиски нимф, но те никого не находили. По крайней мере, пока. Судя по всему, здесь нам тоже ничего не светит.

Сейчас меня успокаивали лишь солнечные лучи, падающие на лицо. Не закрывая глаз, я смотрела в окно, прямо на золотой шар, пылающий в осеннем небе. Внезапно его лучи показались мне особенно яркими и теплыми. Я улыбнулась, когда они ласково скользнули по коже.