Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

Я отстранилась от отца и улыбнулась.

– Тогда поработай еще немного. Мне также нужно кое-что сделать для школы, а потом я собираюсь встретиться с Маэлем.

– Значит, ему уже лучше? – осторожно поинтересовался папа.

– Да, – без колебаний кивнула я. – Здорово, что его наконец-то выписали. Я очень этому рада.

Папа улыбнулся.

– Приведи его как-нибудь в гости, если хочешь. Я бы очень хотел лично познакомиться с юношей, который спас мою дочь от холодной смерти, одолжив свой пуловер.

– Обязательно приведу, – пообещала я. – Спасибо.

С этими словами я взяла дневник и тарелку с пирогом и поднялась наверх. Стоило мне переступить порог, как Эванджелина радостно облетела комнату, а Маэль вышел на связь.

«Я соскучился, нимфочка. У тебя найдется сегодня время? Гермес хочет с нами поговорить. Мне не терпится увидеть тебя снова».

Бабочки в животе проснулись. Ощущение покалывания было невероятно чудесным. Пока я писала ответ, с моих губ не сходила улыбка. Мы договорились встретиться у маленького кафе, куда ходили во время нашего первого свидания и где Маэль угостил меня кофе и печеньем. Потом Гермес отправится по делам – у него в городе были назначены какие-то встречи, – а мы с Маэлем пойдем погулять. К счастью, я уже сделала всю заданную на завтра домашку и поэтому могла потратить свободные полчаса на то, чтобы принарядиться и накраситься. Я стояла перед зеркалом и пыталась накрасить ресницы, не испачкавшись, когда снова услышала пение женских голосов. Но теперь они звучали так тихо, что я не могла разобрать ни слова. И все же пение было очень красивым. И очень грустным. Мелодия становилась все тише и тише и, наконец, смолкла. Я не в первый раз спросила себя, кто поет так душераздирающе и почему я могу их слышать. Мне не терпелось рассказать об этом Маэлю и Гермесу. Вдруг у них найдутся ответы?

А вот и «Гюстав». Маэль ждал прямо перед кафе.

При виде меня он улыбнулся, и мое сердце отбило чечетку. Времени прошло совсем мало, однако он казался отдохнувшим и оправившимся после заточения. Глубокие тени под глазами уменьшились, кровоподтек почти прошел, даже раны заживали и выглядели не так страшно, как в нашу первую встречу. И тут на меня в очередной раз обрушилась эта новая реальность. Я в отношениях с полубогом. С полубогом! Меня захлестнула волна адреналина, когда я вернулась мыслями к тому, что произошло в переулке. Вспомнила силу Маэля, его ярость, его бесконечное желание защитить меня. Он обратил в бегство трех вооруженных противников, а затем притянул меня к себе: руки у него были разбиты в кровь. Я почти чувствовала на языке вкус воспоминаний обо всем этом, жар тела Маэля, прижавшегося к моему, тьму его тени…

Я на мгновение прикрыла глаза, не желая и дальше пялиться на Маэля, словно какая-то сомнамбула. Разговор обещал быть серьезным, отвлекаться никак нельзя.

По дороге сюда я мысленно подготовилась рассказать Маэлю про Тиффани, Никту и его отца Аида – если, конечно, Гермес еще не просветил его, но это казалось маловероятным. Уверена, в первую очередь Гермес хотел дать Маэлю возможность оправиться после тюрьмы, подлечить особенно тяжелые раны. Времени для ужасных новостей сегодня будет предостаточно. Ну не абсурд ли – спустя три сотни лет рассказывать Маэлю, что тот, кого он всю жизнь считал своим отцом, вовсе ему не отец. И сам он не сын Аида, зато в его венах текла кровь богини ночи Никты. Она – мать Маэля. Именно поэтому он оказался в смертельной опасности, как и Тиффани, настоящая дочь Аида. Согласно заветам темных богов, таких детей нельзя оставлять в живых.

Ответив Маэлю улыбкой, я невольно задалась вопросом: как осторожно объяснить человеку, что он потерял право на жизнь еще при рождении?

Маэль обнял меня и нежно поцеловал в щеку:

– Приветствую, прекрасная нимфа. Я скучал по тебе.

– Мне тоже тебя не хватало, Маэль, – прошептала я, прижимая его к себе.

Маэль отстранился с кривой усмешкой. Он, как обычно, во всем черном и казался мрачным пятном на этом празднике жизни. Я взглянула прямо в его серые глаза, которые по-прежнему смотрели на меня.

– Поищем свободный столик? – предложил Маэль.

Я кивнула.

Он задержал на мне взгляд:

– Выглядишь так, будто тебя что-то гложет.

Да Маэль меня насквозь видит! Не устаю этому поражаться. Он будто без малейших усилий читал мои эмоции, язык моего тела.

– Мне нужно кое-что рассказать, – призналась я. – Боюсь, новости тебе не понравятся.

– Хочешь со мной расстаться? – со смешком уточнил Маэль, маскируя тем самым возникшее напряжение. Но меня не проведешь, я знала его довольно хорошо.

– Глупость какая, – быстро ответила я. В голове разом стало пусто. Я заранее придумала, что скажу, но в этот миг не могла найти слов. Видимо, чтобы сообщать дурные вести, нужен талант, коим я обделена.

– Все так плохо? – поинтересовался Маэль, не глядя на меня.

Он задумчиво рассматривал браслеты, по-прежнему туго сидевшие на его запястьях. Тот, что на правой руке, символизировал родство Маэля с Аидом… На другой руке браслет тоньше, его размер можно настроить. Он принадлежал биологической матери Маэля. Но теперь оказалось, что это неправда. Та женщина была матерью Тиффани. Много лет Маэль оберегал украшение, принадлежавшее совершенно чужому человеку.

– Ливия, теперь объясни, в чем дело? Ты сказала, речь пойдет обо мне. Неужели это настолько ужасно, что ты не можешь вымолвить ни слова?

– Нет-нет, – отмахнулась я. Очень хотелось разрядить обстановку. – Не переживай. Ничего ужасного. Наверное, ты удивишься, но я никак не могу найти подходящие слова, чтобы начать.

– Это имеет отношение к тебе?

– Нет, вообще никакого.

– Тогда почему именно ты об этом рассказываешь? Это как-то связано с богами? С судом надо мной? Гермес попросил тебя об этом? Смотрю, храбрости ему не занимать.

– Нет, Гермес здесь тоже ни при чем.

Мы заняли столик в углу. Половина работников кафе появилась из-за стойки, чтобы поздороваться с Маэлем. Кажется, даже здесь по нему скучали.

Мы сделали заказ, и Маэль снова повернулся ко мне. Он явно нервничал.

– А теперь будь добра не ходить вокруг да около, это невыносимо. Ты…

– Нимфа, о чем ты только думала?

Будто из ниоткуда перед нашим столиком возник Гермес. Весь в черном – в таком образе он еще не появлялся. И то, что он во всеуслышание назвал меня нимфой, видимо, его совсем не волновало.

Я пропустила это мимо ушей, потому что зачарованно уставилась на Гермеса. Да, удары новой реальности были не столь сильными, сколь частыми, но все-таки прямо передо мной – сияющий посланник богов. Тот самый тип в крылатых сандалиях, с золотыми змеями, жившими у него на груди! Проклятье, да он летать мог!