Гай Кей - Тигана [litres]

– Но все же… – начал незнакомец.

– Но все же, – кивнул Донар, – за этим скрывается тайна, разгадать которую не в моих силах. Если ты различаешь здесь систему, которой я не вижу… кто я такой, чтобы подвергать ее сомнению или отрицать такую возможность? – Он поднял руку и прикоснулся к мешочку на шее. – Ты носишь метку, как и все мы, и я видел во сне, что ты придешь к нам. Кроме этого, у нас нет никаких прав на твою помощь, совсем никаких, и должен тебе сказать, что смерть будет поджидать нас на полях, когда придут Иные. Но могу также сказать тебе, что наши сражения важны не только для этих полей, не только для Чертандо и даже, как мне кажется, не только для полуострова Ладонь. Ты пойдешь сражаться вместе с нами сегодня?

Незнакомец долго молчал. Он отвернулся и снова посмотрел вверх, на тонкий серп луны и на звезды, но у Элены возникло ощущение, что на самом деле он смотрит внутрь себя, а не на огни вверху.

– Прошу тебя, – услышала она свой голос. – Пожалуйста, пойдем с нами.

Он не подал виду, что слышал ее. Когда он снова повернулся к ним, то опять посмотрел на Донара.

– Я мало в этом разбираюсь. У меня впереди собственные сражения, и есть люди, которым я поклялся в верности, но я не чувствую в вас зла и лжи, и, по правде говоря, мне бы хотелось самому взглянуть на этих Иных. Если тебе приснился мой приход сюда, пусть твой сон руководит моими поступками.

А потом, сквозь слезы, навернувшиеся на глаза, Элена увидела, что он повернулся к ней.

– Я пойду с вами, – ровным голосом сказал он без улыбки, и глаза его оставались мрачными. – Я буду сражаться с вами сегодня ночью. Меня зовут Баэрд.

Значит, он все же ее услышал.

Элена стояла так прямо, как только могла, стараясь справиться со слезами. В ней бушевали чувства, ужасный хаос чувств, и среди этого хаоса Элене показалось, что она слышит звук, словно в ее душе звенит одна нота. Маттио что-то сказал, но она не расслышала. Она смотрела на этого незнакомца и понимала, встретившись с ним взглядом, что оказалась права, что инстинкты ее не обманули. В нем была такая глубокая печаль, что она не могла укрыться от глаз ни одного мужчины, ни одной женщины, у которых есть глаза, даже ночью и в тени.

Она отвела взгляд, потом на мгновение крепко зажмурилась, пытаясь оставить себе хотя бы частицу своего сердца, прежде чем все оно целиком погрузится в магию и чудеса этой ночи. Ох, Верзар, подумала она. Ох, мой погибший возлюбленный.

Элена снова открыла глаза и осторожно вдохнула.

– Меня зовут Элена, – сказала она. – Входи и познакомься с остальными.

– Да, – ворчливым тоном поддержал Маттио, – пойдем с нами, Баэрд. Добро пожаловать в мой дом.

На этот раз она услышала в его голосе обиду, хотя он пытался ее скрыть. Она внутренне вздрогнула, он ей нравился, нравились его сила и его щедрость, и ей очень не хотелось причинить ему боль. Но порывы ее души едва ли удалось бы погасить даже при свете дня.

Кроме того, когда они вчетвером повернулись ко входу, у нее уже возникли серьезные сомнения, принесет ли ей радость то, что с ней только что произошло. Принесет ли ей радость этот незнакомец, который пришел к ней из темноты в ответ на сон Донара или вызванный этим сном.

Баэрд посмотрел на чашку, которую женщина по имени Каренна только что дала ему в руки. Чашка была сделана из некрашеной глины, шершавая на ощупь, сколотая с одного края. Он перевел взгляд с Каренны на Донара, старого калеку – старейшину, как они его называли, – потом на бородатого мужчину, потом на вторую девушку, Элену. Когда она посмотрела на него, странный свет озарил ее лицо, даже в полумраке этого дома, и Баэрд отвернулся: это было нечто – может быть, единственное, – с чем он не мог справиться. Сейчас, а возможно, и никогда в жизни. Он окинул взглядом собравшихся. Их было семнадцать. Девять мужчин, восемь женщин, все держали в руках чашки и ждали его. На месте встречи их будет больше, сказал Маттио. Сколько еще, они не знали.

Баэрд понимал, что поступает безрассудно. Его увлекли власть ночи Поста, сбывшийся сон Донара и то, что его ждали. И если не лгать самому себе, выражение глаз Элены, когда он подошел к ней. Это было искушением судьбы, он редко поддавался ему.

Но сейчас он поступал именно так или собирался поступить. Он подумал об Алессане: сколько раз он упрекал принца или подшучивал над ним, его братом по духу, за то, что тот позволял любви к музыке увлечь его на опасную тропу. Что сказал бы Алессан теперь? Или острая на язык Катриана? Или Дэвин? Нет, Дэвин ничего бы не сказал: он бы наблюдал, внимательно и сосредоточенно, и сделал бы собственные выводы в свое время. А Сандре обозвал бы его дураком.

Возможно, так и было. Но что-то глубоко в его душе отозвалось на произнесенные Донаром слова. Он носил свою «сорочку» в кожаном мешочке всю жизнь – мелкое, тривиальное суеверие. Оберег, не дающий утонуть, – так ему сказали, когда он еще был ребенком. Но здесь это значило нечто большее, и чашка, которую он держал в руках, означала признание им этого факта.

«Почти двадцать лет», – сказал Маттио.

«Иные с запада», – сказал Донар.

Это может значить очень мало или очень много, быть ничем или всем.

Он взглянул на женщину, Элену, и выпил содержимое чашки до дна.

Напиток оказался горьким, убийственно горьким. На какое-то мгновение его охватила паника, иррациональный страх, он подумал, что погиб, что его отравили, что он стал кровавым жертвоприношением в каком-то неведомом весеннем обряде последователей Карлози.

Потом он увидел гримасу отвращения на лице Каренны, когда та осушила свою чашку, и как Маттио передернулся от мерзкого вкуса, и паника прошла.

Длинный стол убрали – сняли крышку с козел. В комнате для них расставили лежанки. Элена подошла к Баэрду и жестом показала на одну из них. Было бы невежливо отказаться. Он прошел с ней к одной из стен и лег туда, куда она ему указала. Она молча села на стоящую рядом лежанку.

Баэрд подумал о сестре, перед его взором возникла ясная картина: они с Дианорой идут, взявшись за руки, по темной и тихой дороге, только они вдвоем в целом мире.

Мельник Донар сел на лежанку по другую сторону от Баэрда. Он прислонил костыли к стене и лег на матрас.

– Оставь свой меч здесь, – сказал он. Баэрд поднял брови. Донар загадочно улыбнулся невеселой улыбкой: – Там, куда мы отправимся, он бесполезен. Мы найдем оружие в полях.

Секунду Баэрд колебался; потом, осознавая еще большее безрассудство, мистическое безумие, которое не мог объяснить, снял через голову ножны и положил их у стены возле костылей Донара.

– Закрой глаза, – услышал он рядом с собой слова Элены. – Так легче. – Ее голос казался странно далеким. То, что он выпил, начинало действовать. – Это похоже на сон, – продолжала она, – но это будет не сон. Пусть земля дарует нам свою милость, а небо – свет.