Джули Кагава - Железная королева [litres]

Я высвободила руки и погладила его по щеке, проведя большим пальцем по гладкой бледной коже. Эш прикрыл глаза и прильнул к моей ладони, а затем поцеловал ее и поднялся.

– Пойду найду Пака, – заявил он. – Должно быть, мы что-то упускаем из внимания. Должен быть более простой способ.

– Ну, если ты его найдешь, будет здорово. Мне надоело становиться… больной… каждый раз, когда заставляю распуститься какой-нибудь цветок. – Я попыталась благодарно улыбнуться, но, кажется, только поморщилась. Эш ласково потрепал меня по плечу и вышел из дома.

Вздохнув, я подошла к кухонному столу, чтобы узнать, над чем папа так увлеченно работает. На этот раз он не поднял глаз, поэтому я присела на край рядом с ним. Стол был покрыт расчерченными листами бумаги с черными точками. Присмотревшись, я обнаружила, что это нарисованные от руки ноты.

– Привет, пап. – Я говорила тихо, не желая отвлекать или пугать его. – Чем занимаешься?

– Сочиняю песню, – ответил он, коротко взглянув на меня и улыбнувшись. – Она пришла мне в голову сегодня утром, и я понял, что нужно как можно скорее записать ее, пока не забыл. Я все время писал песни для… для твоей матери.

Я не знала, что на это ответить, поэтому наблюдала за карандашом, рисующим точки вдоль черных строчек. У меня это никак не ассоциировалось с музыкой, но папа иногда замирал и закрывал глаза, постукивая карандашом в такт невидимой мелодии, а затем рисовал новые точки.

На мгновение мои глаза затуманились и показалось, что точки на бумаге начали двигаться. Всего на секунду вся мелодия наполнилась чарами. Строгие, прямые линии поблескивали, как металлические провода, в то время как ноты, когда-то черные и плоские точки, сверкали, словно капельки воды на солнце. Пораженная, я моргнула, и написанное снова стало нормальным.

– Странно, – пробормотала я.

– Что странно? – спросил Пол, поднимая глаза.

– Эм… – Я быстро поискала более безопасную тему. Папа не питал большого уважения к магии, видя в ней не что иное, как трюки и обман. После всего, через что он прошел, я не могла его винить. – Э-э, – снова протянула я. – Просто не понимаю, что означают все эти маленькие точки и линии. То есть для меня это совсем не похоже на музыку.

Пол улыбнулся, радуясь разговору о своей любимой теме, и вытащил из стопки исписанный лист бумаги.

– Это нотная грамота, – объяснил он, кладя листок между нами. – Видишь эти линии? Каждая строка представляет собой музыкальную высоту. Каждая нота на шкале располагается либо на линиях, либо в промежутках между ними. Чем выше нота на линиях, тем выше звук. Поспеваешь за мыслью?

– Угу.

– Теперь обрати внимание на разные кружочки или значки, – продолжал папа, как будто я поняла все, что он только что сказал. – Пустой кружочек играет дольше, чем закрашенный. Маленькие палочки и флажки сокращают время звучания пополам, и еще раз пополам. Внешний вид нот говорит музыканту, как долго их держать и какую ноту играть. Все зависит от времени, высоты тона и звукоряда, написанными в совершенной гармонии. Одна неправильная нота или тональность может испортить всю мелодию.

– Кажется очень сложным, – заметила я, стараясь не отставать от его объяснений.

– Может быть. Музыка и математика всегда были тесно связаны друг с другом. Все дело в формулах, дробях и тому подобном. – Пол резко встал с нотами в руках и подошел к пианино. Я последовала за ним и села на диван. – Но потом ты собираешь все вместе и получаешь нечто подобное. – И он сыграл такую прекрасную мелодию, что у меня перехватило дыхание, и захотелось улыбаться, смеяться и плакать одновременно. Я уже слышала его музыку раньше, но эта была другой, как будто он вложил в нее все свое сердце и душу, и она ожила. Вокруг него вспыхнул и закружился вихрь чар самых великолепных цветов, которые я когда-либо видела. Неудивительно, что фейри привлекали талантливые смертные. Неудивительно, что Леананши так неохотно его отпустила.

Произведение оказалось коротким и резко оборвалось, как будто у Пола только что закончились ноты.

– Ну, я ее еще не закончил, – пробормотал он, опуская руки, – но ты уловила идею.

– Как она называется? – прошептала я, в голове все еще звучали отголоски мелодии. Пол улыбнулся.

– Воспоминания о Меган.

Я не успела ничего сказать, так как дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошел Эш, а за ним Пак. Я вскочила при виде направившегося ко мне Эша с суровым выражением лица. Пак остался возле двери и, скрестив руки на груди, выглядывал в окно.

– Что происходит? – спросила я, когда Эш подошел ближе. Он выглядел так, словно готов схватить меня и бежать прочь. Взглянула на отца, чтобы проверить его реакцию, и с облегчением отметила, что он встревожен, но не в панике. Эш взял меня за руку и отвел в сторону.

– Благой и Неблагой дворы, – пробормотал он достаточно тихо, чтобы мой отец не мог услышать. – Они здесь, и ищут тебя.

Я молча смотрела на Эша, пока сердце сжималось от волнения и страха.

– Оба? – прошептала я, взглянув на отца, который вернулся к столу и снова склонился над своей музыкой. Обычно он старался не замечать фейри, когда они находились с ним в одной комнате, никогда не разговаривал с ними, почти не смотрел в их сторону, а парни были рады отплатить ему тем же. Из-за этого некоторые вечера получались довольно неловкими. Но, думаю, Пол до ужаса боялся, что снова потеряет рассудок, если привлечет их внимание.

Эш пожал плечами.

– Они не стали разговаривать ни со мной, ни с Паком, только сказали, что Леананши разрешила им сюда приехать. Они хотят поговорить с тобой и сейчас ожидают на поляне.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Возле стены леса я разглядела пару рыцарей-сидов со знаменами в руках. Один держал зеленое с золотом и изображением головы великолепного оленя, другой – черное с белой шипастой розой в центре.

– Посланник сказал, что у него есть сообщение специально для тебя, принцесса, – сообщил Пак, прислонившись к двери и скрестив руки на груди. – Сказал, что это от самого Оберона.

– Оберона… – В последний раз, когда я видела своего биологического отца, он изгнал меня в царство смертных. Сразу после того, как Мэб сделала то же самое с Эшем. Я думала, что мы разорвали все связи; он ясно дал это понять при расставании. Что теперь я сама по себе и Фейриленд никогда больше меня не примет обратно. Что теперь нужно от меня Королю Летнего Двора?

Есть только один способ это выяснить.

– Папа, – позвала я, поворачиваясь к столу, – мне сейчас нужно уйти, но я скоро вернусь. Не выходи из дома, хорошо?

Он махнул мне рукой, не отрываясь от нот, и я вздохнула. По крайней мере, Пол будет слишком занят, чтобы беспокоиться о незапланированном празднике под окнами.