Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

Зафира увидела, как напряглись его плечи, и поняла, что ошиблась. Она бы никогда не сумела понять, как много он пережил. Лишь мельком она успела увидеть, как Насир призвал отца на Шарре. Султан едва давал сыну произнести хоть слово, и почти каждое высказывание было встречено жестокими насмешками.

– По-своему понимаю, – поправилась она. – Когда слова скапливаются на языке, но ты чувствуешь, словно они не стоят того, чтобы произносить их. Чувствуешь, что никто не хочет их услышать.

Такова была его истина – ложь, переплетённая с нитями, составлявшими его существо: его слова не были предназначены для того, чтобы быть произнесёнными. Всем было всё равно.

И когда Насир отвёл взгляд, она знала, что попала в цель.

– Я хочу… слышать, – проговорила она.

Принц поднял голову, и последние солнечные лучи отразились золотом в его глазах. Она желала слышать каждое его слово. Она будет слушать столько, сколько он сам ей позволит. Но он смотрел на неё так, словно она была ножом, касающимся и без того кровоточащей раны.

– Я не могу… не желаю этого, – выдохнул он. – Не желаю выбирать ни одну из них своей невестой.

– Так скажи ему, – твёрдо ответила Зафира, хоть и понимала, что это не так-то просто. – Сегодня же вечером, на этом пиру, скажи ему. Поступи так, как желает твоя душа.

Всю ночь Альтаир провёл в поисках улик, ломая голову над тем, зачем Льву могла понадобиться Айя, – всё тщетно. Ему даже не представилось возможности ещё раз поговорить с ней, потому что Лев держал её отдельно и под охраной. Мера предосторожности на случай, если его сын решит убить сафи. Это свидетельствовало о том, насколько мало Лев в действительности ему доверял, но Альтаир не возражал.

Он знал, что ему нужно.

Дверь открылась, пропуская Льва и нескольких ифритов. В центре комнаты один из ифритов развернул спальный мешок, большой и удобный, подходящий даже для султана. Другой установил столик с целительскими инструментами. Третий принёс поднос, пустой, совершенно чистый.

На этот поднос Лев и возложил сердце – багровое, пульсирующее.

Последнее сердце Сестёр Забвения, воплощение роковой ошибки Альтаира. Ибо он строил планы, плёл интриги, просчитывал вероятности, но даже не думал, что его самого могут похитить.

– Вы хорошо постарались, мои сородичи, – проговорил Лев, держа в руке Джаварат. В ответ на недоумённый взгляд генерала он сдержанно улыбнулся. – Ты готов, Альтаир?

– Эм… к чему?

– К вечной жизни, – просто ответил Лев. – Мы стоим у истоков новой Аравии.

Альтаир приоткрыл рот. Ужас подкрадывался к нему, мешая осознать, что должно было произойти. Ярость вскипела в его венах, и его пульс участился, когда он увидел, что под своими одеяниями Лев не носил нижнюю рубаху.

– А теперь, – Лев обратился к ближайшему ифриту, – приведи Айю.

«Целительница и сердце».

В тот миг Альтаир пожелал, чтобы его разум не работал так быстро. Иногда неведение было само по себе благословением.

«Чтобы утверждать иначе, мне бы потребовалось сердце…»

Лев был наполовину ифритом, наполовину сафи. Он был рождён без сердца, но его грудь могла вместить этот орган – там и в самом деле была дыра. Так почему бы не заполнить её предметом, который он желал больше всего на свете?

У Альтаира перехватило дыхание. С сердцем отец станет настолько же могущественным, как Сёстры Забвения. У его силы не будет пределов, и никто не сможет бросить ему вызов.

Лев опустил Джаварат.

В тот миг Альтаир ни о чём не думал. Он бросился вперёд – медленнее, чем должен был, но успел насладиться моментом триумфа, когда его руки сомкнулись на Джаварате. Лев стоял неподвижно, хотя ифриты подскочили.

Что-то изменилось в самом воздухе.

Книга загудела в руках Альтаира, низко, едва слышно, и это напомнило мурлыканье кота. Фолиант был связан с ним так, как вскоре будет связан с его отцом, ведь артефакт был создан кровью Сестёр, и часть этой крови бежала по жилам генерала.

Но Альтаир собирался уничтожить книгу. Он открыл Джаварат на середине, глядя на грубые потёртые страницы.

– Я должен был догадаться, – заметил Лев мягко, почти печально. – Ты и я – мы зеркала друг друга, хотя ты этого и не видишь. Давай, сын мой. Порви его.

Он покачал головой, и Альтаир невольно замер.

«Султановы зубы… Зафира!» Даамов фолиант был связан с жизнью охотницы. Если Альтаир уничтожит книгу, Зафира погибнет.

– Что я вижу? Неужто заботу?

Альтаир не ответил, только стиснул зубы.

– Ты предал свою zumra, когда рассказал мне, где они. Ты убивал, калечил и предавал, шёл по головам, чтобы получить своё высокое положение. Я видел, какие зверства ты совершал во имя блага королевства, – Лев понизил голос, и в его словах звучало искушение. – Так чего стоит совершить ещё одно? Ради будущего народа?

Ничего не стоило…

И вместе с тем – всё.

Желание сражаться истаяло, и Лев выдернул Джаварат из его хватки, а четыре ифрита заломили ему руки за спину.

Лев явно злорадствовал, зная, что Альтаир не может навредить ему – ведь он использовал кровь генерала, чтобы защитить себя. В противном случае Альтаир бросился бы на него, вырвал бы его неестественные глаза из глазниц, раздавил бы их голыми руками.

Лев снова опустил Джаварат и тихо рассмеялся, вдруг что-то для себя поняв. Альтаир пытался вырваться из хватки ифритов.

– Ты любишь её.

Генерал не был похож на свою мать. Он любил свободно, без границ. А вот уважение, восхищение он испытывал реже.

– Только глупец не полюбил бы её. После всего того, что она пережила, и всего того, что она потеряла, она всё ещё борется за мир, который предал её.

Вот это было настоящее львиное сердце.

Лев в ответ лишь хмыкнул.

– В отличие от тебя, – с гневом добавил Альтаир.

Лев поднял на него взгляд – предупреждающий, побуждающий остановиться, но генерал не внял безмолвному предупреждению. Не мог внять.

– Ты пережил потерю и превратился в чудовище. Ты страдал и теперь хочешь, чтобы другие тоже мучились.

«Замолчи» , – прозвучал внутренний голос, здравомыслие.

Взгляд Льва был твёрдым, словно кремень, губы сжались в прямую жёсткую линию. Его тело было таким же неподвижным, как в те моменты, когда Альтаир рассказывал о своей жизни во дворце, о том, как был покинут матерью.

– Разве не так, отец ?

Едва заметно Лев повёл запястьем, и невидимая сила откинула Альтаира к стене, распяла. Он судорожно вздохнул, не в силах пошевелиться. Лев, должно быть, был по-настоящему разъярён, раз уж тратил магию, чтобы преподать наглецу урок.

– Ты нужен мне живым, Альтаир, – негромко сказал Лев, подходя ближе. – Мне нужна твоя кровь, но это ненадолго. Ты не нужен мне целиком. Я сохранял твою целостность лишь потому, что верил, что мы можем быть вместе. Работать вместе. – В его глазах промелькнула печаль, словно он оплакивал ложь, которую они разделили. – Об этом ты подумал до того, как дал волю языку?