Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

Нет, только не этот старый дурак.

Альтаир, материализовавшийся во вспышке света, помогавший им на том погибельном пиру после того, как повернулся к ним спиной.

Сеиф, вращавший своими косами так ловко, словно танцор – полотнами шёлка.

«Насир. Насир. Насир…»

Ясмин склонила голову, и платок сполз с её плеча.

– Ну вот, а я надеялась увидеть румянец на твоих щеках. Ты в порядке?

Зафира чуть кивнула, не в силах встретиться с подругой взглядом, и на то было много причин.

– Если тебе вдруг интересно, здесь всё ещё снежно. – Ясмин посмотрела на свои руки.

Нет, Зафире не было интересно. Сейчас она думала о Дине, а значит, думала о нём и Ясмин.

– Но снега выпадает меньше. Старейшины надеются, перемены будут постепенны, иначе весь халифат затопит.

Имя Дина жгло Зафире язык.

Она подняла взгляд на Ясмин – взгляд подруги так напоминал взгляд её брата. Всё внутри сжалось от печали.

– Я знаю, – голос Ясмин был безжизненным, и плечи напряжённо распрямились. – И знала.

Зафира замерла, словно запертая в стеклянной ловушке. «Как ты смеешь сожалеть?» – требовательно спросило чувство вины. Да, как она смела, если в том была её вина?

– Я вернулась сюда, – помедлив, начала Ясмин, – после того, как вы уехали. И я… я была потеряна. Не знаю, что на меня нашло, но я пошла в Арз, потому что, даама, так по вам скучала. И там я увидела это… вспышкой перед внутренним взором. Я словно вдруг оказалась в другом месте. Увидела, как Дин прыгнул вперёд, приняв на себя стрелу, и увидела золотоволосого демона, который стрелял.

Зафира нахмурилась. Арз не дарил видения – он подпитывал врождённые таланты людей, а это означало, что Ясмин была видящей. Если волшебство вернуть, Ясмин сможет видеть вероятности будущего.

Это откровение заставило Зафиру тяжело вздохнуть, и она вздрогнула, когда грудь укололо болью. Что-то в самом воздухе изменилось, и теперь здесь царило напряжение, которого не было ещё пару мгновений назад. Она ожидала этого, но не была готова к такой сильной боли, которая обрушится на неё.

– Мне очень жаль, – прошептала Зафира. Цепочка на шее стала тяжелее, чем петля. – Мне очень жаль, что я не любила его достаточно. И очень жаль, что он погиб, чтобы я могла жить…

«Жаль, жаль, жаль…» Почему это слово было таким чёрствым, таким незначительным?

– Я бы никогда не позволила ему жениться на тебе. Ты ведь знаешь, да? Если сердца не бьются в унисон, то какой в этом смысл? – Губы Ясмин сжались в тонкую линию, и холодная полуулыбка была острой, словно бритва, а голос сочился ядом. Зафира затаила дыхание, ожидая удара. – Это не значит, что ты должна была убить его.

Девушка потрясённо смотрела на свою подругу, сестру своего сердца. Ей потребовались все её силы до последней капли, чтобы не рассыпаться на куски, чтобы сохранить лицо бесстрастным. Войны убивали, мечи рассекали, стрелы пронзали, но ничто не могло сравниться с болью, которую приносило слово, попавшее точно в цель.

– Убийца, – проговорила Зафира бесстрастно, удивляясь, что её сердце способно страдать ещё больше. – Ты называешь меня убийцей. Это низко, Ясмин, даже для тебя.

Лицо подруги исказилось от боли, и от этого стало только хуже, потому что Зафира поняла – Ясмин произнесла те слова неискренне. Но ей было очень больно, и она хотела, чтобы Зафире тоже было больно.

Разве она не видела, что Зафира и так страдала? Она раз за разом переживала его смерть, когда золотой свет проливался на пустыню, когда какой-нибудь незнакомец на улице искренне улыбался ей, когда она проходила сквозь торговые ряды с фруктами.

– Я не забирала его с собой, – произнесла Зафира медленно, осторожно. Милостивые снега, сейчас она говорила как Насир. Делать вид, что она безразлична, было проще, чем кричать. Так было проще не обращать внимание на обжигающие слёзы, на чувство вины, которое ей было стыдно испытывать. – Я не просила его идти со мной. Он стоял на своих ногах и решил сообразно своей даамовой воле. И если ты ожидала, что я стану его нянькой, тебе стоило мне за это приплатить.

Ясмин поражённо смотрела на неё.

– А теперь тебе хватает наглости насмехаться над ним. Насмехаться надо мной и над моей болью.

– Над твоей болью, – повторила Зафира. – Твоей болью. Он был тебе братом по крови, а мне – братом по выбору. Неужели ты считаешь, что я обрадовалась, когда он погиб? Считаешь, что я счастлива теперь? Мой лучший друг мёртв. Мои родители мертвы. Жизни, которую я знала, у меня больше нет.

– Ты себя хотя бы слышишь? – Ясмин повысила голос, отбросила в сторону подушку. – Всё, что слышу я, – это «я, я, я».

– Как будто это не ты вышла замуж и не бросила нас обоих, – фыркнула Зафира, и кровь прилила к её лицу. Гнев затуманивал её разум и заставлял говорить бессмыслицу.

– Он погиб не за меня, – возразила Ясмин. – За тебя.

– И я бы очень хотела, чтобы он не погиб, Ясмин! Пять лет я жила с чувством вины за смерть Бабы. Не думай, что эти чувства мне не знакомы. Альтаир…

– Не смей, – процедила Ясмин. – Не смей произносить это имя в моём присутствии. Я знаю, кому оно принадлежит. Миск рассказал мне достаточно, чтобы я сопоставила одно с другим.

Когда-то Зафира ненавидела его, того, кто убил Дина по трагической случайности. И когда узнала правду, то скорбь заменила ненависть. Когда он повернулся к ним спиной там, в убежище Льва, Зафира поверила в это с горькой уверенностью. Но когда Альтаир вернулся, чтобы помочь им, с залитым кровью лицом, с вспухшими багровыми запястьями, её охватило сожаление, раскаяние.

Она любила его так же, как любила Кифу, и не могла себя за это винить.

– Он – мой друг, – прошептала Зафира. Не такой близкий, как Ясмин или каким был Дин, но достаточно близкий, чтобы не испытывать ненависти. Больше – нет. – И я буду произносить имя Альтаира, когда сочту нужным.

Ясмин развернулась, но Зафира опередила её. Превозмогая боль в груди, она поднялась, со стуком распахнула дверь перед подругой, чуть не ударив её.

Кифа, стоявшая в коридоре, где, должно быть, слышала всё до последнего слова, вскинула брови:

– Ага, уже скачешь. Что ж, рада, что ты вернулась к нам.

Воительница кивком указала на другую комнату – комнату Умм. Там спала Лана, укрытая ворохом одеял, укутавшись в мягкое розовое покрывало, которое Ясмин когда-то подарила Умм.

– Зафира?

Девушка замерла. Кифа никогда не называла её по имени.

– Я связана с Девятью долгом. Но с тобой я связана честью. Неужели ты думала, я забуду, как ты спасла мне жизнь?

Произошедшее на Шарре казалось таким далёким, таким чужим – история из прошлого. Приключение, сотканное из меньшего числа опасностей, чем реальность, с которой они столкнулись теперь. Зафира забыла об этом или бы подумала дважды, прежде чем выпустить свою последнюю стрелу.