Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

– Мой клинок принадлежит тебе. Покуда мы не освободим последнюю звезду, мы связаны.

Внутри стало теплее от ярости в тёмных глазах Кифы, от её обещания, от того, как она сурово нахмурилась, произнося эти слова.

– Значит, мы друзья?

Воительница рассмеялась.

– Тысячу раз да.

И хотя Зафира никогда бы не променяла дружбу с Ясмин ни на что на свете, даже теперь, когда они обе причинили друг другу столько боли, она испытывала облегчение от того, что подружилась с кем-то таким беспечным, как Кифа. Казалось, месть захватила воительницу настолько, что никакие иные эмоции не отравляли её суть.

– А что насчёт остальных?

– Ты имеешь в виду своего принца? – озорно уточнила Кифа.

– Я имею в виду твоего генерала.

– Эй, я же тебе говорила, – отнекивалась Кифа, и Лана пошевелилась, разбуженная её смехом.

– Это не значит, что ты не любишь его.

– Laa, это не значит, что ты не любишь его ворчливого брата.

Казалось опасным отпустить эти слова, не отрицать их. Невысказанный протест замер на её губах, и она проглотила его. Не для того она чуть не погибла, чтобы прожить жизнь без опасностей.

Кифа быстро посерьёзнела.

– Я вижу эти проклятые кровавые росчерки на его лице каждый раз, стоит мне закрыть глаза. И знаешь, что хуже? Моей первой мыслью при виде их было: «А что, если это ложь?» – Воительница опустила взгляд. – Ещё никогда мне не было настолько стыдно.

Зафира поджала губы. Две части её существа сражались между собой. Одна половина знала, что Альтаир посвятил восстановлению Аравии много десятилетий. Конечно, он не сумел бы занять такой высокий пост – стать правой рукой султана, – если бы не совершил не один ужасный поступок. Но всё, что он делал, он делал не просто так, а ради общего блага королевства. И всё же другая часть её попала в ловушку, пытаясь осмыслить, понять, почему же Альтаир отвернулся от них тогда, когда у него была возможность помочь им.

– Ни одной весточки ни от кого, – продолжала Кифа. – Я не видела их, когда мы сбегали. Только Сеифа, который велел нам направляться во дворец в Тальдже, хоть и не знал, что ты выжила. Нам пришлось сделать круг, завернуть сюда. К счастью, карета Гады помогла добраться быстрее, но как только пойдёшь на поправку, нам нужно вернуться. Надеюсь, они ждут нас там.

Мгновения, чуть не ставшие для Зафиры последними, отдавались в ней эхом, словно ночной кошмар, но почему-то стоять здесь, в собственном доме, в окружении призраков прошлой жизни, было ещё хуже. Пустота охватывала её, голодная, ледяная.

Кифа прошла за ней в переднюю комнату.

– Лев не тратил времени зря. Он понизил налоги, и бунты прекратились. Идут разговоры о назначении нового халифа Сарасина. А ведь прошло всего четыре даамовых дня.

От её слов Зафире стало труднее дышать, но во всём этом она видела смысл. Лев сам создал эти бунты. Он сам повысил налоги и сам не позволил новому халифу воцариться в Сарасине. И всё ради того, чтобы он мог притвориться милосердным владыкой, когда сам займёт трон.

Девушка выдохнула, посмотрела на стопку книг Ланы на меджлисе. На самом верху лежала тонкая книжечка, al-Habib. У двери висел плащ Бабы, а крюк рядом был пуст, и Зафира остро ощутила, как ей не хватает её плаща. «Четыре дня…» Зафира подхватила платок и сапоги.

– Ты куда? – спросила Кифа.

– Наружу, – ответила девушка, не зная, что там будет ещё хуже.

Сарааб – так когда-то называли западные селения Деменхура, прежде чем волшебство покинуло их и пришли снега. Старое название означало «мираж», потому что здесь располагались процветающие селения, пристанище для странствующих бедуинов и моряков на пути к берегам Баранси.

Зафире всегда казалось странным, что у старинного названия было два смысла. Второе значение было «призрак» – словно кто-то, когда-то давший названия селениям, знал, что здесь будет однажды.

Поселение призраков.

– Осторожно, – проговорила Кифа, когда Зафира споткнулась на ступеньках своего дома. Голос воительницы отдавался в тишине и пустоте зловещим эхом.

Ветер пронёсся по сухим мёртвым ветвям деревьев, приветствуя Зафиру… обвиняя её. Ибо за все семнадцать лет, которые она жила здесь, здешних жителей не постигали беды.

Пока она не уехала отсюда.

Холод мгновенно охватил Зафиру – знакомое жжение в носу, щипание в щеках, шёпот воспоминаний о том, как она стояла здесь, среди снега, в последний раз. Умм была жива. Ясмин улыбалась. Дин стоял рядом. Капюшон скрывал её лицо, а плащ – её фигуру. И теперь рождалось странное головокружительное чувство, что она вдруг оказалась в переломном моменте между прошлым и настоящим.

Тогда Зафира словно была двумя людьми, но, если быть честной перед собой, в большей степени она была Охотником Деменхура, нежели кем-то иным. Тайной для своего народа, пустой оболочкой до мига, когда надевала свой плащ. Всё это было отнято у неё на Шарре, и осталась лишь та самая пустая оболочка.

Она была просто Зафирой.

– Эй, да тут околеть можно. Хочешь, чтобы я побыла с тобой? – спросила Кифа.

Зафира покачала головой:

– Мне просто нужно немного подышать.

– Ладно. Но будь осторожна, хорошо? – Воительница многозначительно посмотрела на грудь Зафиры.

Девушка лишь отмахнулась.

Кем она была теперь? Какой цели служила в этом мире?

Перемены висели в воздухе, и даже солнечный свет казался иным. Пройдя вперёд, она замерла, увидела.

Впереди не было ничего.

Ни манящих теней, ни дыхания тьмы. Просто белая снежная пустошь, тянущаяся до самого синего моря – горизонт, лишившийся Арза. Лишившийся той тьмы, которая определяла Зафиру, делала её той, кем она была.

Теперь она была лучницей без цели. Девушкой без дома. Душой без призвания.

Зафира развернулась и поспешила прочь. Улица, ведущая к базару, была белой и пустынной, и платок не защищал ни от холода, ни от призраков, когда она проходила мимо одного знакомого дома, потом второго, третьего. «Призраков не существует», – сказал Дин в её голове.

Лёд царапал подошвы сапог, холодный, безжалостный. Даже пушистый снег не скрывал следы бойни. На этой джуму’а прошла свадьба Ясмин, и этот день казался уже таким далёким. Сколько раз Зафира проходила мимо окон кондитерской Араби, раздражённая на людей, которые улыбались и смеялись, несмотря на холод, вырывавшийся облачками пара при каждом выдохе?

И теперь она скучала по тем дням со скорбью, достигавшей самых глубин её существа. Она слышала призрачный смех, радостные крики детей, шум и суету её людей. Если пройти три шага вправо, то можно добраться до сиреневой двери Бакдаша. А в паре шагов слева тянулись окна пекарни.

Ветер стенал, оплакивая.

– Это всё моя вина, – прошептала Зафира, опускаясь на колени на серые камни джуму’а, и снег пропитывал её одежду.