Саманта Шеннон - Ход королевой [litres]

Я нежно коснулась его руки. Представься мне шанс перед смертью увидеть Ирландию, я бы тоже промолчала.

– До отъезда на юг я работал уборщиком на текстильной фабрике в Глазго и своими глазами наблюдал, на что способен Сайен ради захвата ресурсов нашей страны. – Его грудь судорожно вздымалась и опускалась. – Но наблюдать ту же картину спустя десятилетия просто… невыносимо. Этому пора положить конец. Пора.

Мария поднесла ему чашку с водой. Том смочил губы и снова откинулся на подушки.

– Пейдж, прости, что заставил лицезреть такое, но у меня к тебе просьба. – Губы Тома изогнулись в подобии улыбки. – Сделай мне маленькое одолжение. Свергни Сайен.

– Обещаю, – шепнула я. – Клянусь, настанет день и Шотландия восстановит свое славное имя.

Нечеловеческим усилием Рифмач поднял могучую руку и погладил меня по щеке.

– Твои речи полны отваги, но в глазах сквозит сомнение. Пейдж, недаром мы выбрали тебя темной владычицей, а архонт так страстно желает тебя уничтожить. В твоем сердце горит неугасимое пламя. Не позволяй никому его затушить. Не позволишь?

Я стиснула ладонь Тома:

– Никогда.

Со смертью Рифмача я лишилась одного из самых преданных командующих. Одного из немногих честнейших людей в Синдикате.

У нас не было времени скорбеть и оплакивать потерю. Во дворе берлоги Мария закурила первую за долгие годы самокрутку из астры. Десятиминутный перекур – это все, что мы могли себе позволить, прежде чем снова взяться за дело.

– Том был замечательным человеком. Добрая душа. – По щекам Марии струились капли дождя. – Все повторяется. Скольких друзей я потеряла во время Балканских восстаний. По крайней мере, Том знал, с кем борется. Со злом в образе рефаима.

О вторжении на Балканы я знала только понаслышке. Мария подставила лицо под упругие струи.

– В две тысячи тридцать девятом они захватили Грецию, а год спустя добрались и до нас.

– Сколько тебе тогда было?

– Пятнадцать. Мы с Христо, моим другом детства, сбежали из дома в Бухово и примкнули к партизанскому отряду в Софии. Там я и познакомилась с Розалией Юдиной, женщиной из воспоминаний. Она обладала… невероятной харизмой и неуемной жаждой справедливости – прямо как ты. Роза убедила взяться за оружие всех, не только паранормалов. Она не сомневалась: сначала врагами объявили нас, потом заклеймят других неугодных и так до бесконечности. Ставить одних выше других – значит обесценивать суть человечности. – Мария посуровела. – Мы тренировались как проклятые, особо не рассчитывая на победу, но впервые в жизни я обрела свободу – свободу от отца, свободу быть собой, Йоаной, а не Стояном Хазуровым, паршивой овцой в семье. К приходу СайенМОПа мы соорудили пушку. Крали оружие у мертвых полицейских. Обороняли Софию. – Мария перевела дух. – А десять дней спустя наши власти капитулировали. Христо бежал к турецкой границе… но вряд ли дотуда добрался.

– Тогда, в воспоминаниях, ты подобрала пистолет. – Холодная капля упала мне на нос. – Но не затем, чтобы отстреливаться от солдат.

– Молодец, заметила. К несчастью, ствол дал осечку. Солдаты избили меня до полусмерти и бросили за решетку. – Лицо Марии исказилось от боли. – Через пару лет по приказу нового верховного командора Болгарии заключенных отправили на принудительные работы. Адский, изнурительный труд. Я сбежала, добралась на корабле до Севастополя, потом были долгие месяцы скитаний в надежде отыскать крупное сообщество ясновидцев. Криминальный мир Лондона принял меня с распростертыми объятиями. – Над самокруткой вился сиреневый дымок. – Нас разгромили в считаные дни. Но чем больше товарищей гибло, чем больше домов сгорало дотла, тем отчаяннее мы сражались.

– Откуда вы черпали силы?

– Из ненависти. Она мощный катализатор. Люди должны видеть страдания, наблюдать, как проливается кровь невинных. И видеть стойких духом, Пейдж.

– От судьбы не уйдешь: одним предназначено страдать, а другим – сражаться, да?

– Ты обязана выстоять. Выстоять и избавиться от «Экстрасенса» любой ценой. Если вернешься в столицу без Тома и без доказательств, что мы уничтожили ядро…

– Можешь не продолжать, – перебила я. – Сама знаю.

Тогда меня уже ничто не спасет. Вчерашние подданные превратятся в палачей. От меня отвернутся даже союзники из Потустороннего совета. СайенМОП раздавит нас как тараканов.

Сейчас, как никогда, все упиралось во время.

– Прежде чем… до… хм… В общем, Том не говорил, где искать местных ясновидцев?

– Говорил. В Эдинбургских сводах.

– Где это?

– В районе улицы Каугейт, которая пролегает под Южным мостом. Вход надежно замаскирован, а точное место Том успел позабыть.

– Ладно, мне пора. А ты… докуривай.

– Некогда. Захвачу Элизу – и по коням. Буду носом рыть землю и не успокоюсь, пока не найду треклятый склад. – Мария раздавила окурок. – Вэнс нас обскакала, но нельзя позволить ей зайти слишком далеко.

Вернувшись в дом, я расстелила на столе карту Эдинбурга. Рефаиты исчезли: наверное, решили подкрепиться ничего не подозревающими ясновидцами. Усталость постепенно сменялась страхом. Минуло восемь часов с тех пор, как за нами захлопнулись заводские ворота. Вэнс наверняка уже здесь.

В комнату шагнул Ник; вид у него был усталый: бедняга вымотался не меньше меня.

– Куда собралась, sötnos?

– На поиски Эдинбургских сводов. Том считает… считал, что именно там обитают ясновидцы, десятилетиями населявшие эту цитадель. – Мой палец скользил по карте, по узору из тупиков и проулков, лучами расходившихся от Королевской Мили [6], и вскоре наткнулся на Каугейт. К югу от нашей берлоги, совсем близко. – Надеюсь, они еще там. Ты со мной?

– Разумеется. – Ник потянулся за пальто. – Вэнс вот-вот явится по нашу душу. Рискну спросить: а может, склад значится на карте и нам вовсе не обязательно гоняться за местными ясновидцами?

– Размечтался.

Я застегнула пуховик, натянула сапоги. В недрах берлоги тикали часы. Конечно, сейчас не время… но я не удержалась.

– Ник, мы так и не поговорили о сеансе. Что случилось с твоей сестрой?

Он отвернулся от горящего камина и повыше поднял воротник пальто.

– Рассказывать особо нечего, – буркнул Ник, но, наткнувшись на мой выразительный взгляд, с горьким вздохом продолжил: – Солдаты патрулировали лес в Смоланде, неподалеку от нашего дома. Лине взбрело в голову отпраздновать свой день рождения на природе. Они с друзьями взяли палатки, купили на черном рынке датского вина. Когда мы с отцом спохватились, было уже слишком поздно. – Ник перевел дух. – Дело получило огласку, однако Тьядер оправдалась: мол, с помощью алкоголя подростки планировали развить в себе паранормальные способности. Хакан, приятель Лины, был самым старшим в компании. Ему только стукнуло пятнадцать.