Саманта Шеннон - Ход королевой [litres]

– Комендант! – прохрипел он.

Ключи болтались у него на поясе. Моя дрожащая рука потянулась к связке.

В камеру ворвалась легионерша. Фантом ринулся в атаку, отозвавшуюся вспышкой ослепительной боли. Тщетно. Осознав, что битва проиграна, я вонзила Карлу шприц в предплечье и моментально ощутила укол в шею. Свет померк, и мое обмякшее тело повалилось на каменный пол.

Стало быть, Страж у них. Я болванчиком раскачивалась в углу, запустив пальцы в грязные засалившиеся волосы. Надо же было так сглупить! Он ведь понимал: Нашира не согласится на обмен. Она изначально хотела заполучить нас обоих. Или Карл обманул меня?

Золотая пуповина безмолвствовала. Ни вибраций, ни малейшего отклика. Страж находился вне зоны досягаемости.

Рефаитов нельзя убить, но их можно уничтожить. Арктур утратил ценность для Наширы и обрек себя на долгую мучительную смерть.

Нет, не верю. Карл наверняка соврал. Скорее всего, это происки Вэнс, очередная попытка выбить почву у меня из-под ног. Верховный командор не побрезгует ничем ради достижения своей цели.

Значит, она решила, что Страж – мое слабое место. Не Элиза, не Ник, а Арктур.

Я подползла к двери и попыталась заглянуть сквозь прутья решетки. Камера располагалась на пересечении нескольких коридоров, патрулируемых легионерами. Монитор на стене транслировал мою фотографию. Бегущая строка под снимком гласила: «ПЕЙДЖ МАХОУНИ УБИТА В ЭДИНБУРГЕ. УГРОЗА НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ УСТРАНЕНА».

Я привалилась к стене и закрыла глаза. Перед внутренним взором проносились леденящие кровь сцены, предшествовавшие выстрелу. Едкий запах «душителя».

Похоже, Вэнс возомнила себя победительницей. Все завертелось передо мной, словно в калейдоскопе: конница, дым, солдаты, стоны и возгласы невинных. Все это уже было. И теперь повторялось, но на сей раз в качестве спектакля, этакой психологической ловушки, сродни той, в какую в свое время угодила Розалия Юдина, – только масштабнее.

На улицах Эдинбурга Вэнс специально для меня воссоздала Дублинское вторжение. Воссоздала вплоть до мелочей: внезапный хаос в тихом квартале, армия, митингующие, демонстрация, завершившаяся бойней. Верховный командор постаралась на славу.

Вэнс разыграла весьма реалистичный флешбэк: Эдинбург стал сценой, а население – невольными актерами, которых ввели в заблуждение. Но чтобы окончательно сломить меня, вынудить сдаться, одного спектакля мало. Для начала нужно расшатать жертве психику, заставить ее страдать и изнемогать от ненависти. Вот зачем Вэнс публично казнила моего отца.

Мне предстояло вновь уподобиться ребенку – напуганному, одинокому.

Мне пытались внушить, что, пожертвовав собой, можно предотвратить грядущий кошмар.

Умно. И невероятно жестоко. Вэнс не гнушалась ничем: пусть погибают невиновные, пусть здания сгорают дотла – не важно, цель оправдывает средства. И ее замысел бы удался, не освежи Арктур мои воспоминания о той давней трагедии. Верховный командор переусердствовала, слишком явно давила на болевые точки. В результате получилось чересчур наигранно, фальшиво.

Вот тогда-то меня и осенило.

Если я сдамся, Вэнс приведет меня прямиком в архонт, к Нашире, которая, если верить Стражу, контролирует фантом, питающий «Экстрасенс».

Отныне моя основная задача – крепиться и не умереть раньше времени.

Вестминстерский архонт не предназначен для сна. Каждый час бой пяти колоколов разносился по Лондону, от грохота язычков сотрясались стены.

Днями напролет я прозябала в камере, где не было ничего, кроме параши.

После каждого укола туман, заволакивающий рассудок, становился все гуще. Наркотики превратили меня в живой труп. Во время редких проблесков сознания мне полагалось есть и пить, пока слушаются пальцы.

Рано или поздно меня отведут к Нашире. Она наверняка захочет повидаться напоследок, насыпать соль на рану.

Вряд ли меня одурманят для аудиенции. Поскольку выбора нет, нужно собраться с духом и прикончить Наширу. Безумие, конечно, но если мне не удастся отыскать и вызволить фантом, тогда остается лишь убить его хозяина. Точнее, хозяйку.

По лицу струился пот. Нашира опасалась моего дара, потому и мечтала им завладеть. Я смогу, справлюсь.

Должна справиться.

– …Ни минуты покоя. Военное положение до сих пор в силе. – С камерой поравнялись двое легионеров, совершавших обход, мужчина и женщина. – Ты где сегодня дежуришь?

– Господин Альсафи поручил мне возглавить караул в Инквизиторской галерее.

При упоминании Альсафи я встрепенулась.

Совсем вылетело из головы. Может, мне и не придется сражаться с Наширой? Если передать Альсафи послание – информацию об «Экстрасенсе», взятую напрямую из лабиринта Вэнс, – он успеет подсуетиться. Отыщет фантом и выпустит его на свободу.

Проще сказать, чем сделать. Под рукой у меня не было даже завалящего клочка бумаги. Об пол камеры звякнул металлический поднос. Я подползла ближе и запустила пальцы в жидкое варево.

Покушение на Наширу – мой последний шанс. В голове немного прояснилось, и я попыталась расшифровать образ, украденный у Вэнс: прозрачная сфера с белым огоньком внутри. Источник энергии сканеров защищала материальная оболочка. Разрушим ее, и фантом вырвется на волю.

Давай, Пейдж, шевели мозгами, вспоминай. Сфера была заключена в стеклянную пирамиду, чья вершина упиралась в открытое небо, – следовательно, располагалась она высоко. Больше никаких опознавательных знаков, только белые стены. Понятия не имею, где находится это место. Узнать его способен лишь тот, кто не понаслышке знаком с инфраструктурой архонта.

В частности, Альсафи.

Вот только связаться с ним нет ни времени, ни возможности. Казнь могут назначить в любую минуту. Попробовать состыковаться с его лабиринтом? Нет, не выйдет, наркотики начисто лишили меня сил. Вэнс подстраховалась, чтобы я, упаси эфир, не воспользовалась своим даром. В принципе, она добилась своего – странствовать я не могла ни на сантиметр.

Однако верховный командор забыла или не знала, что мой дар не ограничивался странствиями. В самой примитивной своей форме он действовал как радар, способный обнаруживать эфирную активность без каких-либо телодвижений с моей стороны. Впервые за время заточения я отважилась прибегнуть к этому тайному средству.

Сама попытка воззвать к шестому чувству была сродни агонии. Терпи, скоро освоишься… Мне удавалось преодолевать физическое истощение в колонии, получится и здесь. Фантом медленно возвращался к жизни, блокируя прочие ощущения.

Радиус его действия значительно сократился, но чувство эфира крепло с каждой минутой. Вскоре моя призрачная оболочка уже витала по закоулкам Вестминстерского архонта.