Саманта Шеннон - Ход королевой [litres]

Если это эфир, то совсем иной, незнакомый. В месте ушиба пульсировала боль. Маленькая девочка на алом-алом поле. Среди моря цветов Ник зовет меня по имени, но маки слишком высоки, в них так легко заблудиться.

Из лепестков ко мне тянется фантом, нашептывает неразборчивое послание. Протягиваю руку и вижу Стража. Девочка превращается в женщину, бледную всадницу, несущую смерть. Звездный свет струится по моим волосам. Мы сливаемся в танце, прикосновения рефаита обжигают. Мне хочется ощущать его подле себя и в себе. Устремляюсь к нему, но он зубами вырывает мое сердце.

Его облик угасает. Амарант прочно пустил во мне корни. Истекая кровью, смотрю, как Элиза Рентон в зеленом платье кружится у стен башни. Молния ударяет в шпиль, золотая корона падает на землю и разбивается.

В недалеком будущем вырисовывается крепость, затмевая собой солнце. Где-то хохочет невидимый Джексон Холл.

Каждый вздох эхом отдавался в голове. Если вокруг эфир, то почему я ощущаю бренный груз тела, чувствую запах пота? На зубах скрипел песок, губы пересохли.

В висках колотился пульс. Совершенно ничего не помню: ни где я, ни как и почему тут очутилась, ни что этому предшествовало.

Под грудиной, глубоко внутри, обозначилось второе сердцебиение – серое, тягучее. Оно обострилось, едва я попробовала сесть – и тут же повалилась обратно. Вместо звуков из горла вырвался хрип. В панике я выгнула спину, потянулась вперед. На запястьях звякнул металл. Меня… заковали… в цепи…

«Она заточит тебя в подземелье и высосет все соки, всякую надежду до последней капли. – Содрогнувшись, я вспомнила голос Арктура, его воздетые сильные руки, сулившие мне защиту. – Твои крики музыкой усладят ее слух».

Белый свет резанул по глазам. Я ощутила древний лабиринт прежде, чем услышала шаги.

– О, заключенная номер двадцать пятьдесят девять сорок, какая встреча! – Эфир вокруг меня содрогнулся. Не узнать этот голос было невозможно, он буквально сочился высокомерием, какое и не снилось простым смертным. – Наследная правительница приветствует тебя в Вестминстерском архонте.

Архонт.

Привыкнув к яркому свету, я различила перед собой рефаита с пепельными волосами, выдававшими его принадлежность к клану Шератанов. Фантом стремглав вылетел из хрупкого лабиринта в надежде протаранить многовековую броню. После нескольких попыток в затылок точно вонзился раскаленный штырь, тишину огласил слабый стон.

– Не советую. Ты только вышла из комы.

– Сухейль, – прошипела я.

– Верно, Сороковая. Вот и пересеклись наши пути. Только на сей раз любовничек тебя не спасет.

На нос капнула вода, заставив меня зажмуриться. На мне была черная роба, обрезанная чуть выше колен. Запястья и лодыжки прикованы к гладкой доске. Из подвешенного ведра на лоб упала новая капля.

Пытка водой. Грудь начала лихорадочно вздыматься.

– Верховный командор просила передать, что твое жалкое восстание провалилось, – произнес Сухейль в перерывах между моими хрипами. – И кстати, все твои приятели мертвы. Сдайся ты раньше, их бы пощадили.

Ложь. Наглая ложь. Никогда не поверю. Я приподнялась, насколько позволяли цепи.

– Рано радуешься, ублюдок. Пока мы тут беседуем, твоя родина загнивает. И ты сгниешь следом, когда угодишь в ад, где тебе самое место.

– Забавно: так ненавидеть рефаитов и выбрать себе в любовники принца-консорта, – промурлыкал Сухейль. – А точнее, плотеотступника. – Вода пропитала мне волосы. – Наследная провидица запретила калечить твою плоть и ауру… к счастью, пытать можно по-разному.

Он кружил надо мной как стервятник. Я билась в оковах, впрочем, без особого успеха.

– Не бойся, темная владычица. В конце концов, именно ты правишь цитаделью. Никто не смеет тебя обидеть.

Проклятая дрожь не унималась. Как я ненавидела себя за слабость!

– Начнем с простого вопроса, – изгалялся Сухейль. – Где мой старинный приятель-плотеотступник?

«Можно мнить себя самым крутым смельчаком, но мы всего лишь люди. – Мои руки сжались в кулаки. – А люди ломают кости, пытаясь вырваться с водной доски».

– Повторяю вопрос: где Арктур Мезартим? А ну говори!

– Ты забыл сказать «пожалуйста», – окрысилась я.

Ладонь в перчатке потянулась к рычагу.

– Похоже, тут кое-кто изнемогает от жажды. – Массивная фигура рефаита заслонила свет. – Темной владычице не помешает выпить в честь ее скоротечного правления.

Доска откинулась назад. Ласково, почти с благоговением, Сухейль накрыл мое лицо тряпкой.

Перед уходом Сухейль погасил свет. Продрогшая, забрызганная с ног до головы рвотой, я обмякла на доске, не в силах шевельнуть пальцем. Едва шаги рефаита затихли, я разразилась рыданиями.

Он задал множество вопросов. О Рантанах и их намерениях. Чем мы занимались в Шотландии? Кто помог мне добраться до Манчестера? Где прячется Каста мимов? Что нам известно про «Экстрасенс»? Спрашивал, нет ли у меня сообщников в архонте, скольким участникам Сезона костей удалось выжить и где они сейчас. Вопросы, бесконечные вопросы.

Я молчала как партизан. Но он вернется завтра и послезавтра. И послепослезавтра. Пытка не стала для меня сюрпризом, этого следовало ожидать, однако я даже не подозревала, что не смогу воспользоваться своим даром, не сумею ни на мгновение облегчить боль. Наверное, виной всему кома, ослабившая мой лабиринт до предела.

Веки у меня слипались. Я отчаянно боролась со сном, убеждая себя сконцентрироваться, сосредоточиться. До казни оставалось совсем чуть-чуть. Максимум пара-тройка дней.