Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

Меня не обрадовало то, что нашёл внутреннюю жилую зону опустевшей. Я гнал от себя признание или принятие, навязчиво приходившего на ум объяснения.

Короче, учитывая отсутствие одеял в жилом помещении, я решил, что наиболее разумным было бы предположить, что рабынь, вероятно в качестве наказания, перевели в конуры под длинным навесом у стены.

Моей первой реакцией на эту возможность, помимо моего неприятия массовых наказаний в целом, была горечь и злость на погоду и на острова.

Я направился к длинному навесу, изо всех сил сопротивляясь не оставлявшим меня нехорошим предчувствиям. Любой хозяин заинтересован в хорошем состояния своей рабыни, что в принципе касается любого другого вида домашних животных. Хотя цена кейджеры на рынке, вероятно, будет меньше, чем у слина или кайилы, уже не говоря о тарне, она всё равно представляет определённую ценность, как и любое домашнее животное, примерно как верр или тарск. Фактически, рабыни — это инвестиции, точно такие же, как в случае с любой другой формой вложения денег. Туника и одеяло предоставляли весьма слабую защиту и убежище от холода, особенно в горах, на той высоте, на которой расположена твердыня Темму.

В вопросах наказаний всё же нужно иметь некоторое чувство меры, практичности и уместности.

День выдался пасмурным. Низкие тучи затянули небо.

К рабыне нужно относиться с той же заботой и исходя из тех же соображений, что и в случае с любым другим домашним животным или просто собственностью. Всяческие действия, которые могли бы ухудшить её качество или понизить её ценность, противопоказаны. Вы ведь со временем можете захотеть выставить её на продажу.

Я был рассержен.

Наконец, я добрался до длинного навеса, пристроенного к внутренней стене крепости.

— Хо! — позвал я.

— Капитан? — откликнулся асигару, спеша ко мне.

Я стоял лицом к внутренней стене крепости, под дощатой крышей, закрывавшей несколько футов внутреннего двора.

— И что всё это значит? — потребовал я ответа.

— Такое решение было принято, — развёл он руками.

Я стоял перед рядами, теперь достаточно кривыми, в которых насчитывалось больше сотни конур. Дверцы, набранные их близко поставленных прутьев, узких, но вполне достаточных, чтобы удержать женщин, были приоткрыты. Все конуры были пусты.

Подтверждались мои самые худшие, самые нежеланные подозрения, те, которые я с такой яростью гнал от себя. Но в конечном итоге, как бы я ни старался, как бы ни гнал от себя эти мысли, я так или иначе знал, что они совершенно обоснованы. Ещё во время встречи с Тиртаем я отметил, что в зале не было ни одной рабыни. Безусловно, я и не ожидал, что они могли бы присутствовать на столь августейшем мероприятии. И всё же меня слегка тревожило их отсутствие. И было отчего. Возможно, им там было не место, но разве не могла та или иная из них проскользнуть вдоль стены, или передать некое поручение? Но в тот момент мне было не до того, чтобы заострять на этом факте своё внимание. Были дела поважнее. Только по окончании мероприятия у меня появилось время, возможность и желание посетить внутреннюю жилую зону, чтобы выяснить состояние одной рабыни, особой рабыни, Сесилии, когда-то известной как мисс Вирджиния Сесилия Джин Пим, на которую я надел свой ошейник в далёком стальном мире, скрытом среди астероидов. Также, специально для Пертинакса, моего друга и коллеги, я решил поинтересоваться, как поживает другая девушка, стройная голубоглазая светловолосая рабыня Сару, прежде бывшая мисс Маргарет Вентворт.

— Не хочешь, чтобы я заглянул к ней? — спросил я Пертинакса.

— Мне всё равно, — пожал он плечами. — Она всего лишь рабыня.

— Вот и не забывай об этом, — посоветовал я ему.

Свой первый ошейник она получила в тарновом лагере, хотя в некотором смысле, сама того не подозревая, была рабыней ещё на Земле. Многие женщины на Земле, в этом смысле являются рабынями, пусть и не знают об этом. Просто гореанские работорговцы их нашли, отметили, идентифицировали и зарегистрировали таковыми. Они продолжают жить своими нормальными жизнями, абсолютно не сознавая, что они уже рабыни. Всё, что требуется, это, если можно так выразиться, собрать урожай. С точки зрения работорговцев их приобретение, цепи, клейма, ошейники и продажа — не более чем детали, следствие данного факта. Сначала она являлась рабыней Лорда Нисиды, который, по прибытии на острова Конца Мира, преподнёс её в дар Лорду Темму, своему сёгуну. Цвет её волос был необычен для островов. Я с нетерпением ожидал встречи с Сесилией, хотя и понимал, что будет она очень короткой. Рабыни, как уже было отмечено, были заперты во внутренней жилой зоне, где они были бы в большей безопасности, но также, указом Лорда Темму, принимая во внимание тяготы осады, дефицит ресурсов и необходимость поддерживать строжайшую дисциплину, в доступе к ним гарнизону было отказано. Лично я считал это мудрым решением, учитывая, что выживание могло зависеть от острого глаза и от неослабного внимания. Кто мог гарантировать, что какой-нибудь скалолаз, воспользовавшись ночной темнотой, столь же тихо как змея, не доберётся до парапета, не порежет горло часовому и не подожжёт склад со скудными остатками припасов? Разве не могло получиться так, что приближение к воротам штурмовых групп по одной из троп, например со стороны причала, будет замечено слишком поздно? Что, если тысячи зажигательных стрел были бы выпущены неприятелем в полночь, а те, кто должен был бы подняться на крыши замка и других зданий крепости, расслаблялись бы на циновках, совершенно не готовые к бою? В общем, не стоило рисковать, предоставляя неограниченный доступ к рабыням, саке, паге или ка-ла-на. Последние, кстати, в настоящее время тоже находились под запретом. Мало того, что присутствие рабынь могло стать отвлекающим фактором, для тех, кто не мог не отметить их привлекательные бока и фигуры, их взгляды и поворот головы, то есть, по сути, для всех мужчин, находившихся в крепости, но также имелись опасения, что, если бы они открыто находились рядом, подобно табукам среди голодных ларлов, наёмники могли бы начать драться друг с другом за их использование. Такие ссоры были не только вредны с точки зрения нарушения дисциплины, но и могли привести к кровопролитию, что могло бы сократить количество мечей, имевшихся в распоряжении крепости. А разве в тот момент, когда враг решится на генеральный штурм, не будет важен и драгоценен каждый меч? Так что, принимая во внимание особенности менталитета пани, их отношение к чести и дисциплине, нет ничего удивительного в том, что даже частные рабыни были заперты во внутренней жилой зоне. Например, сам Лорд Темму отправил туда своих собственных рабынь, разместив их вместе с остальными. Точно так же поступили и другие старшие офицеры. Высокопоставленные пани не освобождали себя от трудностей и страданий, от долгих дежурств, сокращённых порций и от отказа в удовольствиях, которые они наложили на своих подчинённых. И я сам, решив, что в замке Сесилия будет в большей безопасности, чем если бы она находилась со мной в новом лагере, который, я боялся, вполне мог быть обнаружен и подвергнут нападению, как это произошло с нашим первым лагерем, передал её на хранение надсмотрщикам. Таким образом, она жила в одном помещении вместе со всеми остальными рабынями. Теперь-то у меня появилось понимание того, о каких товарах, обменянных на еду могла идти речь во время приёма. По некоторым причинам, в тот момент, мне не пришло в голову, что теми товарами были рабыни. Если бы я задумался над этим вопросом, то почти неизбежно пришёл бы к такому выводу уже тогда. Пани редко уничтожали предметы, представляющие ценность, и большинство таких объектов будет доступно неприятелю, как только замок будет взят. С другой стороны, в условиях дефицита продуктов, уже поставившего защитников крепости на край голода, рабыни, конечно, тоже являющиеся предметами, имеющими определённую ценность, вполне могли, как и другие, скажем, мужчины гарнизона, погибнуть и быть потеряны. В такой ситуации, казалось разумным, если хозяева хотят сохранить их, передать женщин врагу, в надежде вернуть их позже. Это было бы то же самое, как, скажем, с кайилой. Кроме того, удалив рабынь из крепости, можно было бы сохранить ресурсы, избавив себя от необходимости кормить их, переложив эту обязанность на интендантов противника. Также это решение удаляло из крепости объекты, которые могли отвлечь защитников, и даже стати причиной раздоров.