Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

Девушка скользнула назад, прижавшись спиной к борту судна, и вытянула левую ногу.

Поставив лампу на песок, я отомкнул браслет.

— На борту больше сотни вооружённых до зубов головорезов, — напомнил я ей, — и это не считая моряков и судовых офицеров. Ты — единственная рабыня на этом корабле. Мужчины, в большинстве своём, не знают о твоём здесь присутствии. Держись как можно ближе ко мне.

— Уверена, Господин сможет защитить и сохранить меня, — улыбнулась она.

— Это было бы легче сделать, — хмыкнул я, — если бы у тебя было тело тарска и лицо тарлариона.

Она встала и, демонстративно встряхнув волосами, разбросала их во все стороны, а затем обеими руками зачесала за спину. После этого она выпрямилась и, проведя по бокам своими миниатюрными руками, пригладила тунику.

— Что же мне делать, если у меня нет тела тарска и лица тарлариона? — капризно поинтересовалась плутовка.

— Держись рядом со мною, — проворчал я, — и как можно ближе.

— Да, Господин, — улыбнулась она.

За весь переход я ни разу не использовал её даже в трюме, поскольку не хотел делить её с кем-либо. Таким образом, я предпочёл, чтобы в течение многих дней, проведённых в море, она не было доступна никому, даже и мне, её хозяину. Мне пришлось терпеть те же лишения, что и всем остальным. Но у меня не было желания пировать, в то время как все другие голодают. Я предположил бы, что эта моя причуда была вопросом уместности, и даже чести, но в этом, несомненно, было много и от благоразумия. Только дурак пересчитывает своё золото в общественном месте. Соответственно, я изо всех сил старался быть на виду, маяча на палубе, питаясь и спя там, занимая место у весла и так далее. При этом, конечно, я отлично знал о терзавшем мужчин голоде, поскольку я тоже делил с ними их голод, и о той опасности, которую он мог создать.

— Эй, взгляните! — воскликнул кто-то, когда я, придерживая люк, выдернул её с трапа на залитую светом открытую палубу.

— А ну успокоились все! — рявкнул Тиртай.

— Вуло! — крикнул один из моряков.

— Приготовиться в высадке, — приказал капитан.

— Её загрузили в Брундизиуме, — заключил другой моряк.

Толпа мужчин шатнулась в нашу сторону. Девушка с Асперича задрожала и, насколько могла, спряталась за моей спиной.

— Живее! — крикнул капитан.

— Хо! — попытался привлечь внимание Тиртай. — Все за борт!

Но никто не дёрнулся выполнять команду.

— Ну и кто будет первым, не подчинившимся приказу? — прорычал Тиртай.

Казалось, ни один не был готов потребовать такой чести для себя, но и никто не спешил прыгать за борт.

— Кто скрывал её? — поинтересовался какой-то парень, вперивая в меня недобрый взгляд.

— Ну я, — невозмутимо ответил я ему, а потом, чуть повернув голову, скомандовал рабыне: — Отойди от меня, назад и влево, и стой там.

Она повиновалась немедленно.

Клинок бузотёра уже покинул своё логово.

— Даю тебе разрешение убить его, — сказал мне Тиртай.

Последовал короткий обмен ударами, и парень отшатнулся назад, схватившись за порезанную руку. Его меч со звоном покатился по палубе.

— Ух ты, — выдохнули некоторые из мужчин.

— Господин, — послышался дрожащий голос девушки с Асперича.

— Почему Ты не убил его? — спросил Тиртай, явно заинтересованный.

— Будь его меч, более опасным, — пожал я плечами, — я бы так и сделал.

Тиртай повернулся к толпе и, окинув собравшихся, осведомился:

— Кто ещё хочет ослушаться приказа?

Ответа на свой вопрос он не получил.

— Тогда все за борт, — повторил он свой прежний приказ.

Мужчины тут же посыпались в воду. Когда напавший на меня парень, теперь баюкавший окровавленную руку, подошёл к борту, Тиртай быстро выхватил свой клинок и, коротким выпадом ударил ему чуть ниже шеи, перерубив позвоночник.

— Почему Вы это сделали? — в свою очередь поинтересовался я.

— Даже притом, что его меч слаб, — ответил он, — его нож в темноте мог быть опасен.

— Подозреваю, что риск этого был невелик, — заметил я.

— Ты мне нужен, — заявил Тиртай. — И это не тот риск, который я хотел бы брать на себя.

— Теперь у вас на одного человека меньше, — констатировал я.

— Зато среди остальных выше дисциплина, — парировал он.

— Вы даже не дали ему шанса защититься, — покачал я головой.

— Ты же видел его навыки, — хмыкнул Тиртай. — К чему было терять время?

— Я понял, — кивнул я.

— И на будущее, — сказал он, — не ожидай, что я и впредь буду доделывать твою работу.

— Не буду, — пообещал я.

Тиртай перевалился через планширь и исчез за бортом, по пояс погрузившись в беспокойную воду. Он задержался ровно на столько, чтобы убрать свой меч в ножны, а затем побрёл к берегу. Мужчины продолжали сыпаться в воду, и брели вслед за своим командиром.

Я сгрёб рабыню в руки, ступил на планширь и спрыгнул в воду. Мне потребовалось всего несколько инов, чтобы добраться до берега.

Двое мужчин пани, в своих коротких, непривычного вида белых одеждах с красными поясами, из-за которых у обоих торчали по два меча, ожидали нас посредине между линией прибоя и деревьями. Один из них держал древко со странным флагом.

— Куда мы идем? — поинтересовался я у того из пани, который не нёс флаг.

— В тарновый лагерь, — ответил тот.

Обернувшись, я отметил, что корабль уже отбыл и быстро удаляется.

На то, чтобы дойти от берега до тарнового лагеря нам потребовалось четыре дня. Всё это время наш путь лежал через лес, казавшийся бесконечным.

Хотя моя ноша не была тяжёлой, мне казалось, что её масса увеличивается с каждым аном пути. Уже вскоре после выхода мои руки начали болеть, тело сначала покрылось бисеринками пота, которые в скором времени превратились в ручейки. Верёвочная петля, державшая меня на моём месте в караване, начала натирать мне шею, я с каждым шагом всё отчётливее ощущала её присутствие. Спустя некоторое время даже одетые в туники рабыни начали спотыкаться.

— Груз на землю, привал, — раздалась команда, которую мы так жаждали услышать.

Мы же не были грузовыми тарларионами, или вьючными кайилами!

Но рабынь часто используют в качестве вьючных животных, для переноски грузов. Это особенно распространено в городах, где расстояния незначительны. Рабыня, нагруженная поклажей — обычное зрелище около рынков, причалов, загрузочных платформ, складов, зернохранилищ и стойл. Мы дешевле мужчин. В деревнях случается, что крестьяне запрягают нас в плуг, чтобы вспахивать свои поля. Поскольку рабыня — собственность, её, как и любое другое животное, можно использовать для любых задач, которые потребуются её хозяину. В действительности, некоторым мужчинам даже нравится смотреть на нас за работой, поручая нам какое-нибудь дело, даже когда в этом нет никакой необходимости. Это полезно ещё и с точки зрения дисциплины, и, конечно, это напоминает нам о том, что мы — рабыни. И даже более лёгкие работы могут служить этой цели. Какой рабыне не случалось натирать полы, голой и в кандалах?