Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

— Нет, — покачал он головой.

— От этого как-то зависит результат войны? — спросил я.

— Я думаю да, — кивнул он.

— И где же должна вестись эта война? — осведомился я.

— Не здесь, — констатировал мой собеседник.

— Но где? — поинтересовался я.

— За Косом и Тиросом, — ответил он, — и даже за Дальними островами, где-то на Конце Мира.

— На Конце Мира нет ничего, — сказал я, — только течения, шторма и огромный обрыв, с которого корабли падают в бездну, чтобы остаться в ней навсегда.

— Так говорят, — хмыкнул Тиртай, — но Ты ведь не веришь в это. Рискну предположить, что Ты имел доступ ко Второму Знанию.

— Но я знаю, что никто из тех, кто пересёк линию Дальних островов и отправился на поиски Конца Мира, назад не возвращался.

— Почему? — спросил он.

— Откуда мне знать? — развёл я руками. — Тасса надёжно хранит свои тайны.

— Некоторым любопытно узнать те тайны, которые хранит Тасса, — заявил Тиртай.

— И кто же окажется настолько глупым? — полюбопытствовал я.

— Есть кое-кто, — улыбнулся мой собеседник. — Ты слышал что-нибудь о Терсите их Порт-Кара?

— Мне доводилось слышать о нём, — кивнул я. — Но он исчез, несколько лет назад. Он был корабелом, настолько эксцентричным и ненадёжным, что его изгнали даже из Порт-Кара. Говорят, что он был хромым, полуслепым и безумным. Говорят, также, что он собирался объявить войну Тассе, бросить ей вызов.

— Это — его корабль, — сообщил мне Тиртай, — и строится он, и снабжается для того, чтобы совершить путешествие к Концу Мира.

— Туда, откуда родом пани? — уточнил я.

— Полагаю, что да, — кивнул он. — Скорее всего, они прибыли с Конца Мира.

— Но как они смогли добраться досюда? — спросил я.

— Говорят, — пожал он плечами, — на крыльях Царствующих Жрецов.

— Или кюров? — уточнил я.

— Всё возможно, — не стал с ходу отрицать Тиртай.

— Вот и пусть бы возвращались тем же способом, — проворчал я.

— Очевидно, — сказал Тиртай, — правила игры этого не предусматривают.

— Корабль, ведь может и не добраться до Конца Мира, — заметил я.

— Я думаю, — покачал головой мой собеседник, — это часть игры.

— И какова же моя роль в этой игре? — полюбопытствовал я.

— Полагаю, — сказал Тиртай, — что один из игроков, а возможно и ни один, решил не довольствоваться предписанной ему в этих вопросах ролью пассивного, не вовлечённого зрителя.

— Выходит, один из игроков, или даже не один, несмотря на всевозможные торжественные заявления, обещания и тому подобную ерунду, — предположил я, — решил не пускать дело на самотёк, оставляя его воле случая.

— Боюсь, что слишком многое поставлено на кон, — вздохнул Тиртай.

— И в это вовлечены Царствующие Жрецы и кюры? — уточнил я.

— Я так думаю, — ответил Тиртай.

— Но я никого не видел, — сказал я.

— Так же как и я, — развёл он руками.

— Боги воюют с богами, — заключил я.

— А мы, маленькие люди, — добавил Тиртай, — в свою очередь, строим наши собственные планы, продвигаем свои интересы и ведём свои войны. Лично я уверен, что пани и сами очень немного понимают в происходящем. По-видимому, они даже не смотрят дольше своих собственных конфликтов, и своих собственных врагов.

— А что насчёт Лорда Окимото? — поинтересовался я.

— Мне кажется, что он подозревает больше, чем показывает, — сказал Тиртай, — и, похоже, в его намерения входит переплести свои собственные стремления и перспективы с этими большими вопросами. Ведь войны вполне можно использовать для достижения собственных целей, даже войны богов.

— Ну а что насчёт вас? — полюбопытствовал я.

— Давай позволим каждому продвигать его собственные проекты так, как он может, — усмехнулся он.

— Так какова же моя роль во всём этом? — спросил я.

— Крапление карт, взвешивание смерти, контроль остраки, помещённой в урну, что-то вроде таких вещей, — намекнул мой собеседник.

— Я надеюсь, — хмыкнул я, — что придёт то время, когда Вы перестанете говорить загадками.

— В корабельном лагере, — пообещал он.

— Что стало холодать, — поёжился я.

— Самое время вернуться под крышу, — согласился Тиртай.

Я зажмурилась, спасая глаза от режущего их света свечи. Полагаю, что пламя свечи не было ярким, просто контраст с темнотой рабского барака был слишком резким и от того крайне болезненным. Я чуть-чуть приоткрыла глаза, но разглядеть того, кто находился по ту сторону свечи, не смогла. Зато я знала, что он наверняка принёс с собой хлыст. На входе в рабский барак, представлявший собой грубое, длинное, деревянное здание с низким потолком, посетителям выдают маленькую лампу или подсвечник с тонкой свечой, и хлыст. Предлагаемый ассортимент располагается на циновках, уложенных вдоль длинных стен, с оставленным посередине проходом.

Хлыст нужен на случай если клиент окажется нами недоволен. Так что нет ничего удивительного в том, что мы отчаянно стремимся понравиться им.

— Что, свет режет глаза смазливой кейджере? — спросил мужчина.

— Да, Господин, — прошептала я.

— Ляг на живот, — велел он, и я перевернулась на живот.

Негромкий скрежет цепи сопровождал моё движение. Я почувствовала, как она натянулась на кольце моего ошейника. Цепь прикреплена к тяжёлому кольцу, прибитому к полу слева от меня, если смотреть, когда я лежу на спине. Циновка сплетена из толстой грубой верёвки и брошена на пол, грубо сколоченный из неровных плах. С нами здесь не церемонятся.

Но мне редко случалось почувствовать хлыст на своей шкуре. Мы же стараемся сделать всё что в наших силах, чтобы у нас получится ублажить посетителей.

Ладони моих рук лежали на циновке по обе стороны от головы, повёрнутой влево. Моя правая щека прижималась шершавым волокнам.

Я буквально кожей ощущала его оценивающий взгляд, скользящий по моему телу.

Длина цепи приблизительно четыре фута. В бараке нас держат голыми.

— Как тебя назвали? — поинтересовался посетитель.

— Лаура, — ответила я, — если это будет угодно Господину.

Конечно, они могут называть нас как им понравится. Меня здесь уже использовали под множеством имен. Боюсь, иногда мы являемся не более чем заменой кого-то другого.

— Варварское имечко, — прокомментировал он. — Ты — варварка?

— Да, Господин, — ответила я, напрягаясь. — Пожалуйста, не бейте меня за это, Господин.

Некоторые мужчины, кажется, полагают, что женщины-варварки, по крайней мере, некоторые из них, те, что доставлены из мира под названием Земля, раньше занимали слишком высокое для них место, и тем самым заслужили порку. Лично я не думала, что занимала чьё-то место. Думаю, что я знала, каково было моё место, начиная с того момента, как началось моё половое созревание.