Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

— Нет, — поспешила заверить меня она. — Я вполне довольна в своём ошейнике, поскольку я изучила, что значит быть в руках господина.

Самые сильные цепи, которые связывают женщину, которые заставляют её процветать и радоваться своей неволе, сделаны вовсе не из металла.

— Я не понимаю смысла этой беседы, — признался я.

— Большой корабль, насколько я понимаю, — сказала девушка, — очень скоро должен отдать швартовы, фактически в любой день.

— Это верно, — подтвердил я.

Буквально на днях мы погрузили в трюм два больших ящика, назначение и содержимое которых оставались неизвестными и таинственными. Насколько я теперь знал, с их погрузкой долго тянули, вплоть до того момента, когда отплытие большого корабля станет неизбежным.

— Это многое может объяснить, — заключила она.

— Что Ты имеешь в виду? — спросил я.

— Вы знаете Акселя из Аргентума? — поинтересовалась девушка, проигнорировав мой вопрос.

— Впервые слышу это имя, — пожал я плечами. — Кто он?

— Мужчина, которого я часто вижу поблизости от себя, — ответила она.

— Ты хорошо сложена, — усмехнулся я. — Вероятно, вокруг тебя крутится немало товарищей, о некоторых из которых Ты даже не подозреваешь.

— Я терпеть его не могу, — призналась Асперич.

— Ты же не у его ног, — успокоил её я.

— Он слишком назойлив, постоянно вьётся вокруг меня, — пожаловалась девушка.

— Возможно, он подумывает о том, чтобы предложить за тебя цену, — предположил я.

— Господин не продал бы меня ему, — заявила она.

— Почему нет? — удивился я.

— Только не продавайте меня ему! — взмолилась девушка.

— Как по-твоему, сколько Ты можешь стоить? — полюбопытствовал я.

— Он мне отвратителен! — воскликнула она.

— А может, Ты сама хочешь, чтобы тебя продали ему? — осведомился я.

— Нет! — отшатнулась Асперич.

— Так Ты говоришь, что он слишком часто оказывается поблизости от тебя?

— Да! — ответила она.

— Какое мне до этого дело? — поинтересовался я.

— Я слышала его разговор с другим мужчиной, — сказала она.

— А Ты, значит, просто была поблизости, — усмехнулся я.

— Я проходила мимо, — заявила Асперич.

— Подозреваю, что это скорее он мог бы обнаружить, что Ты слишком часто оказываешься поблизости от него, — улыбнулся я.

— Он красив в самом вульгарном понимании этого слова, — проворчала моя рабыня.

— Возможно, он мог бы вскружить голову какой-нибудь более простой девушке? — предположил я.

— Возможно, — буркнула она. — Лично я, его терпеть не могу.

— То, что Ты там услышала, — заметил я, — могло не предназначаться для ушей рабынь.

— Нет, — поспешила заверить меня девушка. — Я не осмелилась бы говорить о таких вещах.

— Ну разумеется, — усмехнулся я.

— Возможно, Господин всё же хотел бы услышать то, что услышала я? — поинтересовалась она.

— Кажется, что тебе не терпится рассказать мне об этом.

— Я подумала, что Господину это могло бы быть интересно, — сказала она.

— Тогда продолжай, — велел я.

Я предположил, что этот Аксель из Аргентума, или кем бы он ни был, вероятно, подслушал беседу рабынь. Фактически, я бы не был удивлён, если бы узнал, что он получил информацию относительно обсуждаемого вопроса от самой Асперич, которая в свою очередь выведала это у других рабынь. Асперич была женщиной очень умной, и в её притворной застенчивости, трепете, откровенном и слишком очевидном нежелание говорить, боязни говорить, мог скрываться намёк на её желание рассказать и, возможно, таким образом привлечь к себе внимание красивого товарища, хотя бы только для данного особого случая, как к сосуду с информацией, весьма красивому сосуду, между прочим. Могло ли у него не взыграть любопытство, и он не приказал бы ей говорить, а на такую команду она, будучи кейджерой, пусть и неохотно, пусть глотая слёзы, должна была беспомощно ответить. Таким образом, как только он получил информацию об этом вопросе, она могла притвориться передо мной, что почерпнула это из их беседы. И конечно, в этом случае, он бы знал об этом. Асперич не откажешь в уме. Но почему она выбрала именно его? Почему не кого-то другого? И, прежде всего, почему она оказалась поблизости от этого товарища? Может она хотела, чтобы он предложил за неё цену? Интересно было бы посмотреть на выражение её лица, если бы я продал её за бит-тарск.

— Я готова передать услышанное Господину, — сказала девушка.

— Так сделай это, будь любезна, — понукнул её я.

— Рабыня, убежала, — выдохнула она.

— Может не убежала, — уточнил я, — а просто пропала.

— Хорошо, пусть пропала, — не стала спорить Асперич.

— И какое мне до этого дело? — полюбопытствовал я.

— Она ушла за линию вешек этим утром, — добавила девушка.

— И что? — не понял я. — Мне-то что до этого?

— Очень немногое, я предполагаю, — вздохнула она. — Но это, я думаю, было первое её нарушение. Так что можно надеяться, что её хозяева проявят снисходительность, особенно, учитывая то, что она может быть ценной, и то, что корабль вскоре должен отплыть.

— Я понял, — кивнул я, хотя на самом деле пока ещё не мог взять в толк, к чему она клонит.

— Думаю, что буду рада, очень рада видеть её привязанной и избитой.

— Почему это? — поинтересовался я.

— Без всякой причины, — пожала она плечами.

— Первое нарушение? — уточнил я.

— Думаю да, — сказала Асперич.

— То есть, Ты думаешь, что это пойдёт ей на пользу, правильно?

— Надеюсь, что да, — кивнула она.

— Вот только здесь, — заметил я, — это не имеет особого значения. О ней позаботятся ларлы. От неё не останется ничего, что будет смысл бить. Пани даже не станут её преследовать.

Асперич побледнела.

— Что это с тобой? — осведомился я.

— Господин должен вмешаться! — заявила она.

— С какой стати? — спросил я.

— Вы должны! — всхлипнула девушка.

— Печально всё это, — вздохнул я, — особенно, если она была стоящим куском рабского мяса.

— Господин! — возмущённо воскликнула Асперич.

— Она знала закон, — развёл я руками. — Она ему не повиновалась. Она нарушила границу, отмеченную вешками. Она должна заплатить за это подобающую цену.

— Пожалуйста, Господин! — не отставала от меня девушка.

— Только дураку может прийти в голову встать между ларлом и его добычей, — отмахнулся от неё я.

— Но это — варварка, Лаура, — сказала она.

— Я не знаю ни одной варварки, названной Лаурой, — пожал я плечами.

— Это — та, чьим номером лота в Брундизиуме был сто девятнадцать, — объяснила она.

— Что? — не удержался я от крика.

— Где Ты была? — спросила Релия.

— Здесь, неподалёку, Госпожа, — ответила я.

Релию назначили первой девушкой в нашей конуре, и теперь обращаться к ней следовало как к госпоже. Ей не нужно было знать, где я была на самом деле. Я проводила подобное исследование каждое утро, после той памятной ночной грозы.