Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

— Не стоит недооценивать свой интерес как рабыни, варварка, — проворчал мужчина. — Впрочем, не буду отрицать, что здесь произошло удачное сочетание полезного с приятным.

— А разве не то же самое произошло бы с любой другой девушкой? — спросила я.

— Да, — не стал отрицать он, — но не совсем. Признаться, мне самому трудно понять мой интерес к тебе, учитывая мелочность и заурядность твоего характера.

— Уверена, мою красоту было бы непросто игнорировать, — сказал я.

— Не в этом дело, — усмехнулся Десмонд.

— Я видела себя в зеркале, — заметила я.

— Есть много более красивых женщин, — отмахнулся он.

— Что же тогда? — осведомилась я.

— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Конечно, твои лодыжки хорошо выглядят в кандалах.

— Вы не испытываете ко мне никаких чувств, — обиженно сказала я.

— К рабыне нельзя испытывать чувств. Её можно купить, и она будет принадлежать, работать и ублажать. Её можно связывать и подчинять, превращать в униженный и восторженный кусок стонущего рабского мяса, беспомощно корчащегося в цепях, кричащего и умоляющего о ещё одном прикосновении.

— И всё же, — решила настоять на своём я, — есть мужчины, которые любят своих рабынь.

— Возможно, — не стал спорить Десмонд.

— Полагаю, — вздохнула я, — что для меня это недостижимо.

— Скорее, — хмыкнул он, — Ты будешь в страхе съёживаться у моего рабского кольца в Харфаксе.

— Я понимаю.

— И Ты, невежественная варварка, нашла бы себя подчинённой настолько глубоко, насколько Ты никогда не мечтала в своём старом мире.

Я прекрасно знала, что подчинить можно любую женщину. По крайней мере, меня саму уже подчинили, причём полностью, сначала в доме Теналиона, потом в столовой Менона, в игорном доме на улице Шансов. Скажу больше, теперь я уже поняла, что фактически была подчинена уже тогда, когда лежала голой и связанной в микроавтобусе, увозившем меня из общежития на моей прежней планете к некой точке сбора, из которой меня вместе с другими захваченными животными переправили на рынки Гора.

— И Вы поставили бы меня на колени и поднесли свою плеть к моим губам? — спросила я.

— И Ты лизала бы и целовала её, медленно, преданно, превосходно, — заявил он.

— А если нет?

— Тогда она поцеловала бы твою спину.

— Тогда мне ничего иного не осталось бы кроме как искренне стараться сделать так, чтобы мой Господин был мною доволен, — заверила его я.

— А я, со своей стороны, проследил бы, чтобы Ты была в этом максимально успешна, — не остался он в долгу.

— Да, Господин, — вздохнула я.

— Ты — никчёмная варварская шлюха, — усмехнулся Десмонд.

— Да, Господин.

— А теперь спи, — бросил он.

— Я люблю вас, Господин, — прошептала я.

— Любовь рабыни ничего не стоит, — проворчал мужчина.

— Но я, правда, люблю вас!

— Берегись, в следующий раз такое заявление для тебя может закончиться поркой, — предупредил Десмонд.

— Да, Господин.

— Спи, — повторил он.

— Неужели Господин не развяжет мои запястья? — спросила я.

— Нет.

— Да, Господин, — вздохнула я.

Я, стоя на коленях на циновке около переднего правого колеса первого из наших трех фургонов, которым обычно правил Астринакс, и смазывала маслом его сбрую, смягчая кожу ремней. Его стреноженный тарларион пасся поблизости.

Теперь, когда мне разрешили речь, меня, как и Джейн с Евой, начали использовать для обслуживания фургонов. Этим утром мы сделали несколько ходок к местному роднику с вёдрами и наполнила наши бочки. Также нам поручили собрать фураж для тарларионов и хворост. Это намекало на то, что вскоре нам предстояло покинуть шестисотый пасанговый камень, да и Акведукскую дорогу в целом. Я тешила себя надеждой, что после стольких дней в пути, мы, наконец-то, вернёмся в Ар. Правда, тот факт, что мы набрали сена и топлива для костра скорее указывал на то, что мы могли бы отправиться дальше в высокие кручи Волтая. Чем выше в горы, тем беднее растительность. Вероятно, через некоторое время путешественник, если и встретит какую-нибудь живность, то это будут дикие верры и крошечные снежные урты, шныряющие среди скал. С другой стороны, с водой высоко в горах проблем возникнуть не должно. Её можно достаточно легко получить из снега, который на вершинах многих пиков обычно лежит круглый год. Я понятия не имела, куда подевались Лорд Грендель и слепой кюр. Не исключено, конечно, раз уж мы так далеко забрались в Волтай, что они уже вступили в контакт со своими соплеменниками. Однако если бы это на самом деле произошло, то, казалось бы, нам можно было бы возвращаться в Ар, так что, очевидно, этого не случилось. Пятеро охотников на рассвете покинули лагерь, по-видимому, чтобы выслеживать тарсков. Исходя из того, что мне было известно о волтайских тарсках, я не завидовала им в их предприятии. Порой я задавалась вопросом, почему мужчины так поступают. Понятно, что они во многом отличаются от нас очень. Более значимым, возможно, было то, что десять фургонов каравана Паузания также отбыли где-то за ан до полудня.

Астринакс, Леди Бина и Господин Десмонд, в подчинении которого меня временно передали, беседовали по другую сторону фургона.

Я тщательно, небольшими порциями, втирала масло в ремни сбруи. Такая процедура смягчает кожу, делает её более гибкой и продлевает жизнь сбруи. Это также помогает сохранить кожу во время длительного нахождения под солнечными лучами, особенно это касается высокогорья. С другой стороны это спасает и от влаги, так как кожа, намокнув, например, во время дождя, при высыхании может садиться и коробиться. И в том и в другом случаях, очень вероятно, что это приведёт к ослаблению и растрескиванию, и как следствие к разрыву от напряжения в процессе перевозки.

Прошлой ночью, неожиданно и необъяснимо для меня самой, у меня вырвались слова. Аллисон, рабыня, призналась в своей любви к Десмонду из Харфакса, к свободному мужчине. Какая наглость, какое высокомерие! Она что, решила, что была свободной женщиной, любовь которой имела неоценимую ценность, бесценный подарок, любовь, которую стремились заслужить? Так нет же, она была рабыней, а рабыня — меньше чем грязь под сандалиями свободного человека. Чем может быть её любовь? Всего лишь глупостью, шуткой, поводом для веселья, нелепостью, оскорблением, источником смущения. Как ей повезло, что её не избили. Будь Десмонд её хозяином, каковым он не являлся, она, скорее всего, уже на следующее утро оказалась бы на невольничьем рынке. Разве рабыня не должна держать свои мысли при себе? Разве она не должна скрывать свою любовь к своему господину? Тем не менее, сотни рабынь, в доме Теналиона, на улицах и рынках Ара, в походных лагерях и в других местах, говорили мне, что широко распространено, практически универсально, что девушка влюбляется в мужчину, у ног которого она стоит на коленях, в того, чей ошейник закреплён на её шее. Несомненно, причин для этого существует великое множество, но можно предположить, что главная связана с природой, с всепроникающей природой, институционализированной и усиленной цивилизацией. Кто-то владеет, а кто-то принадлежит. Кто-то — господин, а кто-то — рабыня.