Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

— Держи колени расставленными, рабыня! — прикрикнула на меня первая из наставниц.

— Да, Госпожа, — прошептала я.

— Шире, — бросила вторая.

— Да, Госпожа, — вздохнула я, подумав, что, по крайней мере, в комнате не присутствовало никого из мужчин.

Что они подумали бы, увидь меня в такой позе? Впрочем, разве я не знала этого? Разве для кого-то не было бы ясно, чем я была и для чего я была нужна?

Насколько уязвимой становится женщина, находясь в такой позе!

Кроме того, я чувствовала себя крайне неловко. Моё тело непроизвольно дёрнулось.

— Успокойся, — сказала мне наставница.

— Похоже, она разогревается, — заметила вторая.

— Госпожа? — не поняла я.

— Маленький пирожок, ещё немного и будет готов, — усмехнулась третья.

— Подожди, это она ещё не знает, что такое прикосновение мужчины, — хихикнула вторая.

— Да она и так уже готова, — сказала третья. — Ну, почти готова.

— Я не понимаю, — прошептала я.

— У неё хорошие рабские формы, — похвалила вторая.

— Формы что надо, — согласилась третья. — Формы рабыни, которая нагреется с пол касания.

— Госпожа, — позвала я.

— Что? — откликнулась первая наставница, повязавшая ленточку на мой ошейник.

— Кажется, Госпожа ошиблась, — сказала я. — Я не красный шёлк.

— Кто это говорит? — спросила она.

— Аллисон, — ответила я, чувствуя, как на мои глаза наворачиваются слёзы. — Рабыня говорит.

— И что она собирается сказать? — уточнила женщина.

— Она хотела сказать, — прошептала я, — что она не красный шёлк. Что она — белый шёлк.

— Рабыня права, — поддержала меня вторая наставница.

— Верно, — кивнула та, которая повязала ленту.

— Пожалуйста, Госпожа, тогда замените её белой, — попросила я.

— Она уже испачкалась и пропиталась потом, — пояснила первая наставница. — Уверена, Ты не хочешь носить такую ленту на своём ошейнике.

— Тогда, возможно, у вас есть другая лента, — предположила я.

— У тебя уже есть другая лента, — пожала она плечами.

— Белая лента, — напомнила я, — другая белая лента!

— Нет, — отрезала наставница.

— Ну тогда верните старую ленту, — попросила я. — Всё в порядке. Я не возражаю!

— Она перейдёт к другой девушке, — пояснила она. — К девушке белого шёлка.

— Но я тоже белый шёлк! — простонала я.

— Ты чего-то боишься? — осведомилась первая наставница.

— Мужчин, охранников, — ответила я. — Они ведь подумают, что я — красный шёлк!

— Рынок белого шёлка, — развела руками женщина, — в данный момент пошёл на спад.

— Я не понимаю, — прошептала я.

— Разве тебе не кажется, что Ты была белым шёлком уже достаточно долго? — спросил первая наставница.

— Госпожа? — вздрогнула я и тут же испуганно вскрикнула: — Ой!

Одним из наставниц, зайдя со спины, натянула мне на голову что-то практически непрозрачное, что-то вроде капюшона из ткани и кожи, и быстро затянула ремень и застегнула пряжку. В следующее мгновение я услышала щелчок закрытого замка, несомненно, соединившего два кольца.

— Спокойно, спокойно! — уговаривала меня первая наставница.

— Положение! — бросила другая, и я снова замерла на коленях, как и прежде, разве что теперь закрытая капюшоном.

— Надо ли её раздеть? — спросила третья.

— Мужчины сами с этим справятся, — усмехнулась вторая.

— Встань, Аллисон, — велела мне первая наставница, и я почувствовала её руку на моём плече.

Меня вывели из учебной комнаты и повернули налево. Через мгновение, я ощутила, что иду по гладким, отполированным множеством босых ног, плиткам коридора. Затем были два поворота, и мы остановились.

— Сюда, — сказала первая наставница.

Послышался звук открытой двери, и меня ввели внутрь какой-то комнаты. Сделав несколько шагов, мы остановились, и рука, державшая меня всё это время за плечо, исчезла.

Куда меня привели?

— Госпожа! — позвала я. — Госпожа!

Но услышала только удар позади себя. Дверь закрыли. Затем проскрежетал засов, задвинутый на место.

— Госпожа! — испуганно вскрикнула.

Я стояла в комнате, возможно, где-то в её центре, одна, закрытая капюшоном, испуганная и дезориентированная.

— Госпожа! Госпожа!

Я повернулась и, осторожно переставляя ноги, выставив руки перед собой, пробрела к двери, массивной, закрытой, запертой снаружи.

Я постучала в дверь, сначала тихонько, потом сильнее, потом крикнула, потом снова и снова, но, если кто-то слышал меня, он не ответил.

Я попытался стянуть капюшон с головы, но его явно сделали не для того, чтобы такая как я, могла бы избавиться от него самостоятельно.

Боясь упасть, я опустилась на четвереньки и поползала по комнате, решив исследовать тот маленький мир, в котором оказалась. Пол был застелен ковром. Вскоре я наткнулась на груду подушек и мехов, на ощупь показавшихся мне роскошными и богатыми. В нескольких местах я нашла цепи с кольцами для запястий и лодыжек. Наконец, доползя до одной из стен комнаты, я наткнулась на массивную, низкую, крепкую конструкцию, постепенно ощупав которую, определила, что это что-то вроде скамьи или эстакады, и в испуге попыталась избавиться от капюшона. Бесполезно, разумеется.

Я была в Комнате Белого шёлка!

«Разве тебе не кажется, что Ты была белым шёлком уже достаточно долго?» — вспомнился мне вопрос наставницы.

Я задрожала и услышала негромкий стон. Мой стон.

До меня, беспомощной и закрытой капюшоном, наконец-то дошло то, для чего меня сюда привели, что собирались сделать со мной.

Некоторое время, я лежала на мехах и подушках. Я предположила, что охранники, некоторые из них, возможно, те, кто приметил меня или заинтересовался мною, посетят эту комнату, когда им будет удобно, возможно, после окончания дежурства, когда их сменят их коллеги.

Трудно сказать, сколько времени я пролежала там в полном одиночестве.

В комнату периодически долетал звон, отбивавший то целый ан, то половину, сначала я их считала, но потом сбилась.

Наставницы не стали меня раздевать, но я не думала, что, когда сюда зайдут мужчины, туника задержится на мне надолго. Хотя, всё могло быть. Что может быть проще для мужчины, завернуть подол короткой туники на талию рабыни. Я задавалась вопросом, закончат ли они со мною по-быстрому?

Мои руки непроизвольно сжались, вцепившись в шёлковое покрывало. Наверное, в этот момент костяшки моих пальцев побелели от напряжения.

Но накрыть себя, спрятаться под покрывалом, я не осмеливалась.

Мужчин это могло бы не порадовать.

Наверняка, им бы захотелось рассмотреть мои ноги, лодыжки, руки и моё горло. Так что, я решила, что мне не стоит укрываться и вызывать их недовольство.

Я уже знала, что рабыня, если она ожидает господина, на кушетке, на рабской циновке или на мехах, обычно ждёт нагой, полностью открытой для своего владельца.