Ядвига Симанова - Восход памяти [litres]

Тимур Сардокович принял Константина в кабинете, разумеется, не том, что размещался в подвальном помещении, со стенами, декорированными странными изображениями сцен потустороннего мира и коллекцией разнообразных зеркал. Посетителя он привел в кабинет просторный и светлый, свежеотремонтированный – кабинет заведующего отделением смешанных состояний, располагавшийся на третьем этаже суперсовременной клиники. Константин с порога заявил, что готов раскошелиться, лишь бы его сестре обеспечили должный уход и лечение. Доктор тут же с энтузиазмом принялся перечислять преимущества клиники, главным из которых он считал применение в лечении уникальных инновационных препаратов иностранного производства; не меньше внимания уделил квалификации персонала, оснащению клиники, интерьеру, спроектированному ведущими дизайнерами с учетом потребностей и специфики контингента.

– Пока меня все устраивает, – произнес Константин, прослушав заученную речь заведующего отделением, которая у того буквально отскакивала от зубов. – Но не могли бы вы оказать любезность и провести для меня небольшую экскурсию по клинике?

Во время беседы Константин отметил одну неприятную особенность доктора – при разговоре прищуривать левый глаз, практически полностью закрывая его.

– С радостью! С превеликим удовольствием! – заулыбался Тимур Сардокович, так и не раскрыв глаз. – Только сперва я бы посмотрел пациентку, дабы точно удостовериться, что ее случай относится к компетенции нашего отделения. Неврозы наблюдают и в других отделениях. Мы же занимаемся непосредственно смешанными состояниями, так сказать, разбираемся в калейдоскопе нарушений и проводим комплексную профильную терапию. Подойдет ли подобная терапия вашей сестре, мы сможем убедиться, только познакомившись с ней. – Тимур Сардокович почесал затылок и задал вопрос, который должен был задать в самом начале: – Позвольте поинтересоваться, кто рекомендовал вам обратиться именно ко мне?

И глаза доктора нацелились на Константина.

В кармане Тимура Сардоковича завибрировал мобильный телефон, завотделением нехотя поднес аппарат к уху.

– Занят я, занят, потом… – раздраженно сообщил он звонившему.

Но тот продолжал говорить, и судя по изменившемуся в лице доктору, дело было серьезное и неприятное.

– Я оставлю вас ненадолго, – обратился к Константину побледневший Тимур Сардокович.

– Какие-то проблемы? – спросил Константин.

– Нет-нет, ничего серьезного. Надо уладить один рабочий вопрос. Я скоро вернусь, – бросил завотделением на бегу, покидая кабинет с поспешностью, заставлявшей усомниться в несерьезности возникшей проблемы.

О посетителе, оставленном в кабинете, Тимур Сардокович и думать забыл, когда, пытаясь собрать воедино мысли, трусил по коридору, по черной лестнице, вниз к холлу первого этажа, расположенного в отдалении от парадного вестибюля, туда, где поджидал беглецов раненый охранник-ворона.

Марианна и Илья Вадимович сидели друг против друга в замкнутом пространстве старого лифта, остановившегося между этажами, она – в инвалидной коляске, он – на полу в углу. Оба тяжело и часто дышали. Из шахты едва поступал воздух. На руках альбиноса сквозь полупрозрачную кожу синевой проступали вздутые вены. Шапка белых волос закрывала опущенное лицо. Марианна даже завидовала ему: он ушел в свой мир, выключил свет, зашторил окна, и все ему нипочем. Ей же приходится ежесекундно сознавать, как ноют старые тросы, как уходит воздух, как исчезает надежда. На что она надеялась, приказывая лифту «Стоп!», на что?

Медиум вдруг пошевелился, поднял голову, откинув со лба прядь кудрявых волос. Прямо, не мигая, он смотрел куда-то в стену или сквозь нее, сквозь Марианну, сквозь саму матрицу реальности, которую принято именовать настоящим. И заговорил хриплым голосом, тяжело выговаривая каждое слово, точно поднимая с земли непосильный вес:

– Зеркала меняют цвет… Так отражается душа…

– Что? – спросила Марианна, будучи несказанно рада хоть как-то отвлечься от ядовитых мыслей. И… на удивление медиум больше не читал стихов.

Костлявые руки медиума потянулись ей навстречу, и она ответила касанием его подрагивающих пальцев. Искорка тока пробежала по ладони, и в тот же миг руки девушки ощутили приятное тепло. Тепло расслабляло, разливаясь по всему телу. Ворох мыслей отступил. Сквозь рассеявшееся марево проступили зеркала, множество зеркал. И каждое отражало цвет, и каждый цвет менялся, переливаясь в море разнообразных оттенков, – цвет жил. Марианна доподлинно знала – цвет живой. И стоило ей принять это знание как данность, она увидела дальше, а если быть точнее, не увидела, а узнавала – в деталях цветных волокон хранились чувства: радость и огорчение, обида, разочарование, отвращение, даже ненависть и любовь. Чувства во всем их многообразии отражали жизнь души, которая проявлялась в многогранности цветовых вариаций. Зеркала меняли цвет – так отражалась душа. Внезапно Марианне привиделась красная нить, словно выдернутая из темных подвалов памяти. Ей почудилось, что если потянуть за нить, то можно распутать весь красный клубок и вспомнить… Вот только что и зачем? Вспомнить! Важнее всего на свете было вспомнить! И Константин… такой далекий теперь… Он тоже хотел, чтобы она вспомнила… Марианна, поддавшись охватившему ее порыву, задала медиуму вопрос, не выпуская его рук:

– Что нужно сделать, чтобы вспомнить?

Она встретила его глаза – красные, блестящие, ясные.

– Проснуться, – ответил медиум, не отводя взгляд. – Чтобы вспомнить, надо проснуться.

– Как мне проснуться?

– Чтобы пробудиться, надо погрузиться в самый глубокий сон…

Металлический стук и грубая речь откуда-то сверху прервали их идиллический транс, обрушив хлипкий мостик понимания между девушкой и медиумом. Но разум Марианны успел запечатлеть важное: зеркала в видении, посланном Ильей, были те самые, аккуратно расставленные в подпольном кабинете Тимура Сардоковича.

– Что с твоим лицом? – спросил запыхавшийся Тимур Сардокович. Стремительный спуск по черной лестнице дался ему непросто.

– Лампа… глаза. – Лаконичный ответ не требовал объяснений. За годы тайного сотрудничества между этими двумя установилась прочная ментальная связь.

– Люди – твоя работа! Разгребай, как знаешь! – пробасил гигант, отстраняясь. – Механика не подумал вызвать?

– Я-то вызову. А что потом с ним делать?

Доктор пронзил охранника красноречивым взглядом, говорящим: «Излишне напоминать, что тебе следует с механиком делать».

Охранник, не тратя слов понапрасну, ткнул пальцем экран мобильника. Механик ответил с первого гудка, пообещав не позднее чем через четверть часа прибыть по вызову.