Сэмюел Сайкс - Десять железных стрел [litres]

Я пыталась напомнить себе, что Какофония не человек и не может знать, что такое проливать кровь. Какофония – оружие. Он убивает, разрушает, пожирает останки. Движимый этим голодом, Какофония вынужден его утолять. Я пыталась себе это напомнить.

И понять, когда успела приставить к горлу Югола меч.

– Как может этот мир жить спокойно, когда в нем обитают существа подобные ему? Как можешь ты жить спокойно? А она?

Я зажмурилась, сглотнула ком. Югол приглушенно всхлипнул.

– Все твои жертвы, все сделанное, чтобы вырезать гниль вроде него из трупа этого мира, будут напрасны, если ты его пощадишь.

Я снова скрипнула зубами, сжала эфес. Югол лязгнул цепями, кровь из ран брызнула на пол.

– Без мести нет справедливости. Без приговора нет будущего. Убей. Стань собой.

Капля крови скользнула по клинку, упала мне на кисть. Югол кричал, пока не остался лишь влажный хрип.

А на ухо все продолжал шипеть полный огня голос.

– Верни себе небо.

Я шагнула за порог. Дверь за спиной скрипнула, с тихим щелчком закрылась. Я уставилась на длинный коридор от подвала к четырнадцати деревянным ступенькам, что вели обратно в трактир.

Острие меча скрежетало, волочась по полу, заглушая прерывистое дыхание и шаги, пока я шла к ступенькам и преодолевала их. Одну за другой.

Меня встретила темнота кухни. Кофейник на столе, забытый и остывший. Паутина в углу под потолком. Я вдохнула холодный воздух.

И ощутила вкус золы.

– Частенько мы этим занимаемся, м-м? – поинтересовалась Агне.

– Ты о чем? – отозвалась я, продвигаясь вместе с ней по коридору.

– Не уверена. – Агне задумчиво хмыкнула под плеск жидкости. – Мне, как и любому верноподданному магу, наверное, не хотелось уходить в скитальцы, но признаюсь, молва доходила весьма соблазнительная.

– Продолжай.

Мы, пятясь, спустились по ступенькам.

– Обещай, что не посчитаешь оскорблением, если я скажу, что истории о тебе не входят в число моих любимых, – проговорила Агне, пока мы обходили стылую кухню.

– Обещаю, – соврала я.

– Не то чтобы в них не было своей привлекательности… в особенности в эротических, не побоюсь сказать, однако они все столь… гнетущие.

Мы прошли общую комнату, убедившись, что залили как можно больше пола.

– Я обожала рассказы о том, как скитальцы путешествовали в одиночку, упивались свободой Шрама и его просторами, ковали судьбу для самих себя, а не для Империума.

– Ожидания не оправдались, ха? – хмыкнула я. – Само собой.

– Ну, думаю, у меня хватало и взлетов, и падений. – Агне вздохнула, мы пропятились на выход и вылили остаток масла на крыльцо. – Наверное, мне просто казалось, что будет меньше…

– Сожжений?

– Предательств.

– А-а. – Я вытряхнула последние капли из жестянки, забросила ее обратно вглубь таверны. – Ну, к ним не сразу, но привыкаешь.

Я развернулась. Урда стоял рядом с остальными, под сыплющим с неба снегом. Чарограф шагнул ко мне и с улыбкой на лице протянул зимнюю куртку.

– Снегопад только начался, – произнес Урда. – Подумал, тебе пригодится что-нибудь чуть более теплое и чуть менее… – Он скользнул взглядом по раздолью моей покрытой шрамами кожи, и его передернуло. – …открытое.

Я натянула куртку и оказалась вынуждена признать, что она довольно, мать ее, неплоха. Промасленная кожа, обрамленная мехом или чем-то таким же мягким у ворота и манжет – не давала щеголять татуировками, но, наверное, это простить можно. Мне уже давным-сука-давно не было так тепло.

– Где ты ее взял вообще? – Я застегнула пояс куртки, натянула палантин на нижнюю половину лица.

– Выдалась свободная минутка вчера вечером, и я подумал, раз уж скитальцы вечно так… – Урда заметно сдержал дрожь – …оголяются, то там, куда мы отправляемся, тебе все-таки что-то понадобится. Поэтому достал свою иголку и взялся за дело.

Я моргнула.

– Серьезно?

– Я никогда не шучу о потере тепла.

– За одну ночь. Потрясающе. – Я вытянула руку, полюбовалась. – Хотя что я удивляюсь, после того фокуса, который ты провернул на Вороньем рынке.

– Неплохо, да? – Урда просиял и распушил хвост. – Надо признать, исполнять такое мы можем нечасто – на такой свисток, да будет тебе известно, уходит крайне солидное количество Праха и сигил, однако с тех пор, как мы заключили договор с нашим нанимателем, недостатка мы не испытывали. И тем не менее хватило только, чтобы изготовить свисток для него.

– Для его игрушечки, – буркнула я.

– Верно… погоди, игрушки? Нет, для…

– Так это, – перебила я. – Почему не меч или что-то более полезное? Оружие, которое открывает порталы, сподручнее свистка.

– Ну, да, но дело в принципе обратной пропорциональности материала, – ответил Урда, как будто я понимала, о чем он толкует. – Такое заурядное действие, как заставить меч вспыхнуть пламенем, сделать легко, но чем сложнее задача – скажем, достичь гармонии с магией моей сестры, чтобы мы могли использовать ее чаще, – тем на меньший объект можно воздействовать. Именно поэтому не часто увидишь зачарованные дома.

– Хм. Логично. Но почему свисток?

Урда моргнул.

– Я люблю свистки.

– Ага. Точно. – Моя улыбка продержалась еще мгновение, прежде чем сердце кольнуло чем-то холодным. Я вздохнула, подошла ближе. – Слушай, то, что я сказала… и сделала… и думала. Прости. Не стоило.

Урда поднял ладонь, останавливая меня.

– Не бойся, друг, и не вини себя. У всех нас бывают мгновения, когда мы становимся малость… – чарограф слегка поморщился. – …на взводе. Я все понимаю и полностью тебя прощаю.

– А я, блядь, нет, – выплюнула его сестра, протопав мимо с ящиком в руках. – Ей-то не пришлось иметь дело с тобой, жопа, пока ты всю сраную ночь канючил про нужную нитку для твоего моднючего проекта.

– Кетгут просто необходим, чтобы швы не расползлись! – Урда поспешил ей помочь, и вдвоем они загрузили ящик в повозку. – В конце концов, негодной работе нет оправданий.

– Я тут хожу и жопной дырки не чувствую, потому что он заставил меня порталом бегать за сраной ниткой для твоей поганой куртки, а все потому что ты слишком, сука, тупая, чтобы носить рубаху. – Ирия мрачно воззрилась на меня и фыркнула. – А дырка у меня одна, знаешь ли. Так что ты, леди Моднопопец, все еще в моем дерьмосписке.

Ирия убрела проверить что-то на повозке. Я нахмурилась вслед.

– Не беспокойся насчет нее, – шепнул мне Урда. – Она тоже не в обиде. Просто всегда становится сварливой, когда чувствительность возвращается. – Урда кашлянул. – Как знаешь, магия требует от дверников жертвовать чувствительностью тела. Если использовать слишком много. Перегнешь – и лишишься навсегда.

– Если ты знаешь, что я знаю, то почему тогда рассказываешь…