Сильвия Морено-Гарсия - Боги нефрита и тени [litres]

– Ты не в Уукумиле.

Кассиопея улыбнулась ему, и продавщица еще раз с любопытством взглянула на нее. Вероятно, решала вопрос, в каких она отношениях с богатым покупателем.

– Спасибо, – поблагодарила Кассиопея, когда они покинули магазин. – У меня никогда не было ничего ценного и такого красивого.

Посреди улицы полицейский управлял потоком машин, которых было довольно много. Кассиопея, стоя у светофора, со страхом поглядывала и на автомобили, и на пешеходов, некоторые из которых смело перебегали на другую сторону, торопясь по своим делам. Она была рада, что рядом с ней Хун-Каме. Все больше и больше она считала его своим другом. Дело не в подарке, конечно, а в ежедневных разговорах, которые они вели. У Кассиопеи было мало друзей, а если честно, совсем не было. Кузины ее игнорировали. В детстве она могла играть с детьми служанок, но дедушка сказал, что она не должна общаться с «отребьем». Единственным близким человеком была ее мать. Так что было странно – и очень приятно, – что кто-то находился рядом с ней. Теперь это путешествие радовало ее.

– Спасибо, – повторила она и погладила браслет. – Знаешь, я не понимаю, зачем ты вообще это сделал.

Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Кассиопея стала замечать, что такое с ним происходит все чаще и чаще. И улыбки бога были не простым мимическим движением, а искренними. Он-то знал, в чем тут дело: в его кровь проникало все больше человеческого из-за связи с Кассиопеей. Кусок кости, застрявшей в ней, играл свою роль, но ему также нравилось общение с ней. Эта девушка была очень необычной.

Улыбка Хун-Каме стала еще шире, легкомысленнее. Но, опомнившись, бог посуровел. Девушка, однако, этого не заметила – она вертела головой, читая вывески.

– Мне нужна парикмахерская, – сказала Кассиопея, как только они пересекли улицу.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

– Сама справлюсь, – фыркнула она.

– Тогда увидимся в отеле.

Хун-Каме передал ей несколько купюр. Девушка недоверчиво взглянула на деньги.

– Они не превратятся в дым, как только ты отойдешь?

– Не волнуйся. Лоре дал мне настоящие деньги. Но ему придется прислать побольше, если мы и впредь собираемся расплачиваться этими бумажками, а не простыми камнями. Вот морока! Будь я в Шибальбе, я бы просто приказал своим слугам принести драгоценные камни. В моих кладовых есть по-настоящему красивые вещи, например, ожерелье из серебряных мотыльков и чернильно-черные жемчуга – ты таких никогда не видела.

– Нет, спасибо. Этот браслет тоже очень красивый, – засмеялась она.

Сначала Кассиопея отправилась искать почту. Она собиралась отправить маме письмо с объяснениями, но передумала. Письмо доставит слишком много проблем: она не знала, с чего начать и чем закончить. Поэтому решила ограничиться открыткой. Коротко написала, что находится в Мехико и все хорошо, адрес пришлет попозже. Кто рядом с ней, писать не стала. Наверняка в городе все считают, будто она сбежала с любовником, и тут не переубедишь. Не могла же она написать «я сейчас с богом» – мама неправильно поймет.

После почты Кассиопея зашла в парикмахерскую. Женщина-парикмахерша сразу спросила, пробовала ли она самостоятельно коротко подстричь волосы.

– Да, так оно и было, – кивнула девушка.

– Короткие волосы сейчас в моде. Моему мужу не очень нравится, но тут дело вкуса. Вы не отсюда, да? Ваш акцент…

Парикмахерша легко болтала ни о чем. Она рассказала Кассиопее, куда лучше всего отправиться танцевать, если ей нравятся такие развлечения.

– В салон «Мехико», но важно заплатить именно за первый класс.

– За первый?

– О да! Уверена, вам захочется быть в «сливках», а не «жире» или «сале».

– Простите?

– Ну, «сливки» – зал, где бывают самые достойные мужчины в костюмах и шейных платках, – объяснила парикмахерша. – «Жир» – там собираются мелкие клерки и служанки из богатых домов. А «сало» – это самые низы, ни одна приличная дама не должна туда ходить. Там полно шлюх.

Когда Кассиопея взглянула на себя в зеркало и увидела короткие, до щек, локоны, она решила, что выглядит как шлюха. Но, подумав, решила, что ей нравится. И все равно из парикмахерской она вышла с бьющимся сердцем. Ей казалось, что люди начнут показывать на нее пальцами, смеяться. Однако прохожие шли дальше, машины на дороге не притормаживали, а когда она спросила у кого-то, как пройти к отелю, ей спокойно ответили.

Кассиопея облегченно выдохнула, поняв, что ее внешность никого не шокирует; она улыбнулась, но тут чья-то тяжелая рука опустилась на ее плечо.

– Кассиопея, нам нужно поговорить, – произнес мужской голос.

Она хорошо знала этот голос. Это был ее кузен Мартин.

« Наш Отец, сущий на небесах », – повторял он в голове молитву. Но потом переключался на проклятия. Все проклятия адресовались Кассиопее.

Сова быстро хлопала крыльями, и Мартин зажмурился в страхе, что упадет и разобьется о землю. Гигантское существо несло его в клюве, как какого-то червяка. Ночной ветер играл с его волосами, и почему-то от этого было еще страшнее. Когда сова приземлилась на крышу здания, Мартин едва сдержал крик радости.

– Кузину найдешь в отеле «Мансера», – прошелестела сова. А может, ему показалось, что он слышит ее голос. Может, это Вукуб-Каме говорил с ним. В любом случае Мартину хотелось склонить голову из уважения к чему-то сверхъестественному.

– Скажешь девочке, что с ней хочет поговорить Повелитель Шибальбы. Но не пугай ее. Лучше заполучить союзника, чем врага.

– Конечно, конечно – пролепетал Мартин, хотя считал, что вбить немного разума в голову кузины лучше подзатыльниками. – Но что, если она откажется?

– Тогда мы решим, как поступить дальше. Ничего не предпринимай без одобрения Великого владыки, – сказала сова и, взмахнув крыльями, улетела в ночь.

Мартин кое-как спустился с крыши по пожарной лестнице. В Мехико он никогда не бывал. На улице было темно, и он боялся, что его ограбят. Он продрог до костей – полет оставил его с заложенным носом. В самом прескверном настроении он заселился в гостиницу рядом с отелем Кассиопеи и отправился спать, потому что до утра он все равно ничего не мог сделать.

Мартин надеялся на хорошие сны. Но вместо этого ему приснился Уукумиле и ненавистная кузина.

Во сне она ударила его палкой, и дедушка засмеялся.

Мартин Лейва был ленивым, гордым и жестоким. Но его недостатки отнюдь не были врожденными – их привила и отточила семья. По его мнению, тот факт, что он мальчик, будущий мужчина, уже был достоин похвалы. А так как он был ребенком богатейшей семьи в городе, его эго раздулось еще больше. С малолетства он мог делать что хотел: выговаривать слугам, помыкать сестрами и кузинами, словно был тут главным. Его дед был ворчливым тираном, и Мартин копировал его манеры. В самом деле, не брать же пример с отца, кроткого бесцветного человека, подкаблучника. Мартин считал себя будущим главой дома, патриархом клана Лейва.