Рена Баррон - Королевство душ [litres]

Я смаргиваю слезы. От того, как она произнесла слово «нужна», у меня бегут по спине мурашки.

Арти снова впивается взглядом в чашу. Ее губы сжались в жесткую линию, решительную и непреклонную. В ее глазах бушует столько эмоций, что на мгновение она выглядит растерянной. Она балансирует фарфор на кончиках своих длинных ногтей. Чаша раскачивается в руках моей матери – она целиком сосредоточилась на посуде. Пиво переливается через край и стекает по руке Арти. Я в ужасе смотрю на то, как из чаши поднимается туман, который обвивается вокруг ее запястья. Мои мысли разбегаются в разные стороны. Я не могу мыслить ясно. Я видела это заклятие еще в Храме. Эти письмена на тарелке подчиняют человека воле носителя. Если чаша захватила хотя бы часть души моего отца, то ее ни в коем случае нельзя разбивать – это сломает Оше. Чаша внезапно застывает на кончиках ее пальцев, и я резко выдыхаю – появляется надежда, что она передумала. Неужели от ее сердца все-таки что-то осталось? Она моргает, все ее тело напрягается, а затем моя мать выпускает чашу из рук. Я бросаюсь вперед, но уже слишком поздно.

Она ударяется о стол и разлетается на тысячу осколков, каждый из которых светится ярче солнца. Я прикрываю глаза, когда ее магия царапает мои предплечья. Свет гаснет. Я притягиваю отца ближе, как будто могу защитить его от надвигающейся бури.

Я найду способ освободить тебя, отец. Клянусь Хекой.

Я сижу на полу, баюкая отца на руках. Мышцы на его шее напрягаются, когда он стискивает зубы. Он борется с проклятием, но к концу ночи оно одерживает верх. Арти не вырезает символ змеи у него на груди. Огненные линии заклятия из его чаши ползут по коже, как сороконожки, рисуя татуировки.

Большую часть его тела – за исключением лица – теперь покрывают татуировки. По цвету они еще более темные, чем его кожа. Сейчас он похож на представителя племени Зу, но вместо того чтобы защищать его, татуировки связывают его с Арти. Эти узы еще крепче тех, которые она наложила на меня. Она спросила, как я могла сопротивляться ей, но что я вообще сделала? Я не могла сказать правду ни Руджеку, ни визирю. Я не могла предупредить отца. Арти приводит гостиную в порядок с помощью своей магии. Ослепительный свет проносится сквозь беспорядок. Он чинит сломанный стол, убирает пролитую и просыпанную еду и снова делает чашу целой. Пузырь вокруг комнаты мерцает, но остается нетронутым. Так ни разу и не посмотрев на Оше, моя мать снова садится за стол – как будто ничего не случилось. Гнев вспыхивает в моей груди. Как она может так обращаться с ним? С человеком, который нашел ее сломленной и пытался помочь ей, когда она нуждалась в нем больше всего.

Ее руки дрожат, когда она наливает себе еще вина и подносит бокал к губам. Я хочу запихнуть этот бокал ей в глотку. Эта мысль застает меня врасплох, и страх пульсирует в моих венах. Даже если бы я и смогла это сделать, нет никакого способа узнать наверняка, разрушит ли ее смерть наши проклятия. Моя мать могущественна, и она уж точно не дура.

– Это ты во всем виновата, шарлатанка, – шипит она, закончив пить вино. – Не сунь ты нос не в свое дело, все было бы хорошо и с тобой, и с твоим отцом.

Она снова хватает кувшин с вином, проливая немного на скатерть.

– Я была так близка, – рычит она. – Неужели ты думаешь, что я позволю тебе разрушить годы тщательного планирования? События уже происходят, остановить их невозможно.

Она говорит загадками похлеще старейшин племени. Пусть она продолжает говорить, чтобы я могла придумать способ остановить ее. Она щелкает пальцами, и Оше делает резкий вдох.

– Садись, муж мой, – говорит ему Арти своим певучим голосом, похожим на яд, – и давайте насладимся хорошей едой как одна дружная семья.

Оше без колебаний поднимается на ноги, отшвыривая меня в сторону, как назойливого комара. Слезы буквально душат меня. Это не мой отец. Лицо Оше осунулось и посерело, его глаза блестят от восхищения Арти. Мой отец силен – он сын племени Аатири, его мать не только великая колдунья, но и их вождь. У моего отца теплая улыбка и большое сердце. Он – осторожный садовник с бесконечным терпением. Он не боится противостоять Арти, когда она ошибается. Этот человек – не мой отец. Кто-то другой в его коже.

– Пойдем, Маленькая Жрица. – Он похлопывает по подушке рядом с собой. – У меня есть для тебя история.

Для постороннего человека этот глубокий тембр прозвучал бы в точности так же, как и несколько минут назад. Но в его голосе больше нет искры. Нет скрытого обещания, что он всегда будет оберегать меня. Он ведет себя как очень талантливый театральный актер, который выступает в роли моего отца и способен убедить публику в своей искренности. Но только не меня. Я не буду играть в эту игру. Я не двигаюсь, даже когда он зовет меня.

– Разве не достаточно того, что ты его прокляла? – Я смотрю на Арти, крепко сжимая кулаки. – Зачем нужно было делать из него ходячую марионетку?

Арти стряхивает пылинки со своего кафтана, словно отмахиваясь от моих слов.

– Связав его ка , я сделала так, что он будет подчиняться мне беспрекословно. Ему не придется страдать из-за правды, – объясняет она, как будто на самом деле она пожалела отца. – Он будет знать только счастье. Разве тебе этого не достаточно?

– Достаточно? – Я вся содрогаюсь от отвращения. – Мы должны купаться в твоей милости. Так ты считаешь?

Наконец-то я сказала что-то, что привлекло ее внимание. Она наклоняется вперед, ее кольцо жрицы Ка переливается от сапфира к лунному камню. Принадлежало ли это кольцо Рену Эке? Ужасно думать, что она носит что-то из его вещей. Первый жрец Ка пустил корни в почву и вырос в дерево – а Рен Эке сделал то же самое с Арти. Оба избежали смерти по-своему. Быть может, он вырезал в ее сознании место, где мог бы продолжать жить?

– Садись, дочка, – приказывает она.

Мое тело дрожит, когда я сопротивляюсь притяжению ее магии. Затем мои мышцы напрягаются и заставляют меня подняться на ноги. Я стискиваю зубы, пока мои ноги волочатся по комнате и опускают меня на подушку.

– Все это время, – медленно произносит мать, – мы думали, что у тебя нет никакой магии.

Я не отвечаю ей. Будь у меня настоящая магия, я бы не оказалась в этой ситуации. Впрочем, это не совсем так. У моего отца много магии, и он тоже не смог остановить Арти. Какие у меня шансы?

– Ты не должна была сопротивляться моей магии даже в малейшей степени, – говорит она, и я вижу в ее глазах блеск. – Я впечатлена.

Эти слова бьют меня больнее пощечины. Сколько лет я ждала хоть намека на одобрение с ее стороны? Я ждала хотя бы теплого взгляда – а теперь получаю ЭТО? Она впечатлена тем, что я могу дерзить ей, бороться с ее магией и потерпеть неудачу. Она впечатлена тем, что мне пришлось ползти на четвереньках за амулетом, который даже не сработал. Я не могу не задаться вопросом: вдруг я проявила бы способности к магии, не окажись моя мать монстром? Я знаю, что в этом нет смысла, но вдруг.