Рена Баррон - Королевство душ [litres]

Всю свою жзнь я наблюдала, как моя семья борется с болью, и теперь меня наполняет ярость по отношению к тому, кто причинил нам столько зла. Поступила бы я так же, будь я на их месте?

Я выталкиваю эту мысль из головы.

– Почему ты не сказала мне, что пришел Руджек? – спрашиваю я Нези.

Потирая тыльную сторону ладони, Нези хмуро смотрит на Руджека.

– Твоя мать не одобрила бы это. От этих Омари одни неприятности.

Я хватаю Руджека за руку и тащу прочь от поместья, не давая ему открыть рот и высказать Нези свое мнение.

– Не нужно.

– Она что, хотела оскорбить меня? – Руджек оглядывается обратно на ворота. – Кажется, у нее получилось.

– Нам нужно вернуться в магазин моего отца, – говорю я, отпуская его руку. – Возможно, я найду решение всех проблем среди его свитков. – В памяти сразу всплывает приятное ощущение зернистой бумаги на пальцах. Чары, ритуалы и проклятия – от самых простых до практически невозможных, от безобидных до ужасно опасных. Когда-то я ради любопытства просматривала эти свитки, теперь они – моя последняя и единственная надежда. Я делаю шаг, и в моей груди снова разгорается магия Арти. Ноги останавливаются, и все мое тело сжимается.

– Ну уж нет, – протестует Руджек. – Что бы ты ни задумала…

– Не твое дело, – оборвала я его, прежде чем он успел договорить. Я пытаюсь сделать хотя бы шаг, но проклятие лишь крепче сжимает мое тело. – Во имя двадцати! – в отчаянии выпаливаю я.

Магия не дает мне действовать против моей матери, но должен быть способ обойти это. Она манипулировала разумом моего отца и, вероятно, намеревалась сделать то же самое со мной, но часть ее проклятия не сработала. Много лет назад на Имебье бабушка сказала, что способность моего разума противостоять магии – это мой дар. Вот только зачем он нужен, если я не могу ни говорить, ни действовать вразрез с интересами Арти? Проклятие знает о моих намерениях.

– Не нужно грубить, – ворчит Руджек.

– Не будь таким занудой, – шиплю я на него.

Каждый раз, когда мои мысли пролетают слишком близко к истине, магия пульсирует под моей кожей. Что будет, если я не буду сосредотачиваться на причине похода в лавку? Может, у меня получится притвориться, что я иду туда с другими намерениями. Распознает ли магия мой обман? Что ж, есть только один способ это выяснить.

– Я иду в лавку отца, чтобы помочь ему убраться, – объявляю я скорее себе, чем Руджеку. Я вызвала в голове воспоминания о том, как поправляла полки и мыла флаконы. Сегодняшний день ничем не отличается от любого другого. Отцу нужна моя помощь в уборке, не более того. Руджек смотрит на меня нахмурившись, как будто я сошла с ума. Я делаю шаг вперед, и моя нога снова легко двигается. Дрожь облегчения пробегает по моим плечам. Сработало . Однако не стоит думать об этом успехе и питать надежды. После очередного удачного шага я говорю: – Пойдешь со мной?

– Мне не нравится, когда меня называют занудой. – Руджек снова оглядывает меня. Его взгляд задерживается на мне достаточно долго, чтобы я почувствовала неловкость. Руджек берет меня за руку, и его пальцы скользят по моему запястью. Это прикосновение подобно солнечному свету, что согревает мою кожу. – Он взял что-то от тебя, Арра. Я это вижу. Я говорю о ритуале. Ну же, ты наверняка это видишь.

Нет смысла спорить или отрицать, что моя кожа потеряла прежний оттенок. Даже одежда теперь сидит немного свободнее, хотя прошлой ночью меня заставили наесться досыта. Да, я чувствую голод чуть острее, чем обычно, – но еда не утоляет чувства пустоты внутри меня.

– Я знаю, – говорю я, прежде чем он успевает продолжить. – Сколько еще детей пропало?

Руджек держит меня за запястье до тех пор, пока я не делаю шаг назад.

– Еще одна девочка.

Мы отходим подальше от особняка, и рядом появляются Кира и Майк – впереди и позади нас. Я подвела детей из-за своей наивности, потому что отказывалась увидеть мать такой, какая она есть. Я подвела Кофи – милого, болтливого Кофи, который был готов улыбаться всем и каждому. Меня охватывает чувство вины. Если я и сегодня потерплю неудачу, пропадет еще больше детей. Я этого не допущу.

Арти сказала, что ей пришлось забрать детей, потому что они невинны. Но я даже не приблизилась к тому, чтобы узнать причину. Кем бы ни был ее сообщник, она повернулась против своей семьи, чтобы защитить его и осуществить их планы. Без лишних слов я и Руджек обогнули Восточный рынок. На нем слишком много криков, ругани и драк. Вокруг порхает столько фамильяров, что воздух становится горьким на вкус. Оставшуюся часть пути до лавки мы идем молча. Руджеку не нужно говорить мне, что шотани не нашли никаких зацепок. Теперь я точно знаю, что у них ничего не выйдет. Арти и ее провидцы обучали шотани. Они преданы ей.

– Даже с учетом всех событий мой отец отказывается отложить церемонию совершеннолетия, – стонет Руджек. – Пожалуйста, скажи мне, что ты придешь… Я хочу встретить на церемонии дружелюбное лицо.

– Не знаю, – говорю я, слушая вполуха. Магия шевелится в моей груди, и я вновь повторяю себе, что иду в лавку лишь для того, чтобы помочь отцу.

Руджек первым замечает дым рядом с лавкой Оше. Мое сердце замирает. Я бегу в переулок за магазином. Ноги подкашиваются, когда я, спотыкаясь, иду к отцу.

– Что ты делаешь? – кричу я. Мое зрение затуманивается, и мир вокруг начинает вращаться.

Оше бросает пригоршни свитков в бочку с бушующим внутри огнем.

– Избавляюсь от старых вещей. Занимался этим все утро – подумать только, сколько бесполезных свитков у меня здесь валялось.

Я бегу сломя голову туда, где мой отец сжигает свои магические свитки, и пытаюсь спасти последний. Его края уже занялись. Я тянусь за пергаментом, но Руджек хватает меня за талию и оттаскивает от бочки. Я пинаю его, стараясь вырваться. От прикосновения Руджека мне так горячо, словно моя кожа тоже горит.

Оше бросается к нам, и они оба продолжают задавать мне один и тот же вопрос:

– Что случилось?

– Что случилось?

– Что случилось?

Отец притягивает меня к себе, но я не вижу в его глазах ни капли сожаления. Арти сказала, что отец будет счастлив. Но этот человек сейчас – всего лишь пустая оболочка. Из моего больного горла вырывается столь громкий крик, что от него горит в груди. Я сдерживаю слезы и моргаю, глядя на то, как пламя вьется вокруг свитка. Гладкий папирус чернеет и отслаивается, и угли тлеют, пока не остается один лишь пепел.

Арти заставила моего отца разрушить нашу последнюю надежду.

Тяжелая луна висит в ночном небе. Мы с отцом совершаем обход на церемонии совершеннолетия Руджека. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Оше сжег свои свитки, но я до сих пор не могу выбросить из головы зловещий вид костра и едкий запах. Теперь мой отец смеется с другими гостями в особняке визиря и очаровывает государственных деятелей своими историями. Теплый ветерок дует из сада, принося с собой ароматы жасмина, сирени и лепестков роз. Этот сладкий запах только расстраивает мой желудок. Уже в третий раз за последний час служанка предлагает мне бокал медового вина, и я вновь отказываюсь.