Рена Баррон - Королевство душ [litres]

Какое-то время мы с Сукаром молча сидим на скамейке, и магия становится сильнее. Теперь ее воздействие похоже на иголки, что покалывают кожу. У меня не остается больше сил терпеть, и я резко встаю с места.

– И когда ты собиралась рассказать мне свой секрет? – с издевкой говорит Сукар. В его глазах я читаю удивление.

– Какой еще секрет? – спрашивает позади нас Руджек.

Я оборачиваюсь и вижу, как он стоит и чешет голову, переводя взгляд с Сукара на меня и обратно. Кажется, Руджек не знает, куда деть руки – обычно он кладет их на рукояти скимитаров. Сегодня на нем нет этих красивых мечей. Зато вокруг полно другой красоты.

Я откашливаюсь:

– Удивлена, что ты смог оторваться от своих почитателей.

– Я не единственный, у кого они есть, – говорит Руджек.

Мое лицо краснеет от этого обвинения, но прежде чем я успеваю возразить, он поворачивается к Сукару, победно ухмыляясь.

– Мне тоже хочется узнать этот секрет.

Ох, да, у меня есть тайна – но вы даже представить себе не можете какая. Я громко выдыхаю, раздраженная этим разговором.

– Да нет никакого секрета, – вру я в изнеможении.

Руджек громко откашливается:

– Мне нужно поговорить с Аррой наедине.

Сукар остается на скамейке назло ему.

Руджек жестом приглашает меня следовать за ним. Мы углубляемся в сад и останавливаемся у пруда с голубыми рыбками, которые светятся в темноте.

– Я уж думал, что никогда не сбегу от этих людей, – произносит Руджек, потирая затылок. – Радуйся, что девушкам не приходится проходить через эту церемонию.

Я скрещиваю руки на груди:

– Да ты сегодня исстрадался, как я вижу.

– Ты злишься на меня, – медленно произносит Руджек, глядя на свои руки. – Мне очень жаль. Я не смог отговорить отца от танцовщиц. Он настаивал, что такова традиция.

Я отстраняюсь от него, когда больше всего на свете хочу утонуть в его объятиях. Как же я хочу, чтобы он заставил испариться дурные предчувствия.

– Глупая традиция, – говорю я дрожащим голосом. В груди снова покалывает магия.

– Да, я знаю. – Руджек подходит ближе, и его сладкий аромат щекочет мой нос.

– Тебе не следовало вести себя так, будто ты получаешь удовольствие от происходящего, – говорю я, хотя он и не выглядел довольным.

Руджек подходит еще ближе, но я не отступаю ни на шаг.

– Ты что, ревнуешь?

Я качаю головой и поджимаю губы. Мои мысли витают где угодно, но только не там, где я сейчас нахожусь. Нельзя поддаваться проклятию Арти. Если я продолжу сопротивляться ему, то смогу, по крайней мере, отсрочить исполнение ее планов до тех пор, пока не найду способ обойти заклинание.

– С чего бы мне ревновать?

– А если я скажу тебе, что ревновал, когда увидел тебя с Сукаром?

Еще один его шаг, и я чувствую тепло, что разливается по моей груди. Это не проклятие. Напротив, по груди растекается что-то, что так приятно чувствовать среди всей этой неопределенности.

– Почему ты не ревновал, когда я разговаривала с Майком?

– Ты бы не предложила ему чай, – говорит Руджек, и его слова целиком поглощают мое внимание.

Я вскидываю голову:

– С чего ты взял?

– А мне ты могла бы предложить чай? – спрашивает Руджек с лукавой усмешкой на губах. Ох уж эти идеальные губы. Они всегда были такими красивыми? Как я могу думать о нем так прямо сейчас? Я уверена, это происходит потому, что мне не хочется сейчас думать о своей матери и тех ужасных вещах, которые она сделала. Я хочу раствориться в глубине его темных глаз и притвориться, что все в порядке.

– Да, – отвечаю я, и мое сердце трепещет, как крылья бабочки. – Угостила бы.

– Арра, – выдыхает мое имя Руджек. Просто музыка для моих ушей. Мы ушли далеко от основного праздника. Далеко от любопытных глаз. Ничем не лучше, чем Майк и его танцовщицы. – Мне давно следовало сказать тебе, что я чувствую.

Я сокращаю небольшое расстояние, оставшееся между нами.

– Я тоже должна была кое-что тебе рассказать.

Руджек протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке, и я наклоняюсь ближе, глядя в глаза, отражающие скрытую внутри меня боль.

Момент омрачен каким-то плохим предчувствием. Между нами все еще так много неопределенности, так много недосказанности. Так много секретов, упущенных возможностей и потерянного времени.

Если бы мы сделали это раньше, забыли вражду наших семей и позволили нашим сердцам решать, к чему бы это привело? Наконец-то я готова узнать ответ на этот вопрос.

После сегодняшнего вечера другого шанса может и не быть. Я позволяю себе утонуть в его чарующем взгляде. Он опускает свое лицо, и я прижимаюсь к нему. Наши дыхания переплетаются, когда мы наклоняемся для поцелуя. Я мечтала об этом столько раз. Искры его тепла воспламеняют мое тело. Его запах тянет меня за струны сердца. Но как только его губы собираются коснуться моих, он резко отстраняется.

– Ты совсем спятил, мальчишка? – шипит визирь, хватая Руджека за плечо.

– Во имя двадцати! – Руджек отстраняется от отца. – Ты что, шпионишь за мной?

Визирь выглядит еще более внушительно в черной эларе – и еще более угрожающе.

– Я пригласил самые влиятельные семьи со всего Королевства, чтобы ты с ними познакомился, – говорит отец Руджека, пронзая меня взглядом. – А ты прячешься в саду и позволяешь себе вольности с девчонкой.

Руджек хмурится.

– Если ты еще не понял, она… она – дочь моего врага, – рявкает на него визирь, – и не смей подходить к ней.

Я сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как гнев покалывает кожу. Я не могу смотреть на визиря после тех ужасных вещей, которые он сделал с моей матерью. После тех преступлений, на которые он закрывал глаза. Возможно, проклятие и не дает мне плохо говорить об Арти, но оно не возражает, если я выскажу свое мнение о нем.

– Как ты смеешь… – начинаю говорить я, как вдруг чья-то рука сжимает мое плечо. Это мой отец.

– Пора уходить, – объявляет Оше с пустым выражением лица. – Нас ждут.

Слова эхом отдаются в моем сознании – я чувствую, как просыпается магия. На этот раз зов сильнее – гораздо сильнее, чем прежде. Я упираюсь пятками в землю, пытаясь сопротивляться ему. Пытаясь окопаться в саду. Я стискиваю зубы до боли, но от этого никакой пользы. В конце концов я не могу сопротивляться зову матери. Даже если бы у меня и хватило силы воли, Оше все равно утащил бы меня прочь. Меня не спасли бы ни крики, ни пинки. Я беспомощно смотрю на Руджека, пока он обменивается взглядами со своим отцом.

– Не смей вмешиваться в мои дела, – рычит Руджек, сплевывая на землю.

– Еще как посмею, – огрызается в ответ визирь.

Его лицо кривится в коварной улыбке. Мне так хочется вбить в него немного здравого смысла – но это все бесполезно. Вражда между визирем и моей семьей слишком сильна, и преодолеть ее невозможно. Видя меня, он наверняка вспоминает ту девушку, которую обвинил в колдовстве. Девушку, у которой отняли всю ее доброту. Знал бы он, каким монстром она стала – и что он приложил руку к созданию этого чудовища.