Рена Баррон - Королевство душ [litres]

Я прижимаюсь спиной к стене, и мои пальцы ищут опору на скользкой грязи. Воздух судорогами вырывается из легких, и комната кружится передо мной. Глаза слезятся. Передо мной лежат пропавшие дети. Я делаю шаг к ним, но Арти поднимает руку, останавливая меня. Я борюсь с ее магией: зубы громко скрипят, а кулаки прижаты к бокам. Я кричу, но она останавливает и мой крик.

Арти разложила детей в одну линию у основания алтаря. Семеро детей лежат на импровизированных тюфяках, над головой у каждого ребенка стоит банка с серым дымом. Их грудь поднимается и опускается, пока тихое сопение наполняет комнату. Здесь очень холодно, но Арти укрыла их одеялом. Требуется всего мгновение, чтобы понять, что за серый туман клубится у них над головами. Это их ка . Арти украла их души и заперла в банках.

В комнате пахнет сыростью и плесенью. Я чувствую, как мои ногти впиваются в каменную стену. Арти не остановила меня. Ногти ломаются, и теплая кровь смешивается с грязью. Мне нужна боль, иначе я упаду на колени. Иначе я умру изнутри. Иначе у меня не останется сил.

Я пытаюсь заговорить, но слова не складываются в предложения. Я словно ребенок, который впервые в жизни использует свой язык. Не будет тебе покоя ни в этой жизни, ни в следующей. Я позабочусь об этом. У меня не получается произнести эту угрозу вслух, но я весьма серьезно настроена. Я найду способ покончить с моей матерью.

Арти долго смотрит на детей и что-то шепчет себе под нос. Одинокая слеза скатывается по ее щеке. Это – самая настоящая пощечина мне, семьям и людям, которые оплакивают пропажу детей. Тоска и печаль переполняют ее налитые кровью глаза, но эмоции улетучиваются, когда она поворачивается к алтарю. Любая иллюзия сожаления – это всего лишь иллюзия.

Вместо молитв к оришам здесь стены покрывают заклинания, написанные кровью. У букв имеются странные края и изгибы и беззастенчивая смелость в штрихах. Змеиный узор пронизывает текст, как огромное морское чудовище. Внутри ее тела Арти нарисовала две сошедшиеся сферы – символ связи. Есть и другие символы: виноградные лозы, глаза и звери с зубами, которые выглядят такими острыми, что могут разрезать камень. Таких символов я еще никогда не видела.

Оше встал в угол, ожидая следующего приказа. Я смотрю на его бритую голову, на золотые кольца в ушах – но не вижу отца. Человек является человеком благодаря его ка , и у Оше она заперта где-то глубоко внутри. Он не заслужил этого. Мой отец всегда был так добр к Арти, даже перед лицом ее безразличия.

– Почему ты нас так ненавидишь? – выкрикиваю я.

– Ненавижу? – переспрашивает Арти нахмурившись. – Не говори глупостей. Я не испытываю к вам ненависти.

Я теряю дар речи, глядя на ее растерянное выражение после всех преступлений.

– Я разочарована в тебе, это правда. – Она морщит нос. – Ты могла бы быть и сильнее.

– Разочарована?

Слово меня ранит, но тут я вижу своего друга. Ужас от того, что сделала моя мать, перевешивает облегчение от того, что я наконец нашла его. Мой друг крепко спит, и на его губах играет легкая улыбка. Кофи. Мальчик, который изо всех сил старается досадить Руджеку и рассмешить меня. Мальчик с тысячью и одной рыбацкой сказкой. Надеюсь, ему снится какое-нибудь дикое приключение на Великом море – что угодно, только не этот кошмар. Я обязана убедить Арти отпустить его. Под черным льдом, покрывающим ее сердце, должно быть хоть что-то хорошее. Я хочу спасти их всех, но если получится спасти хотя бы одного… Я сглатываю неприятную желчь в горле. Ужасно, что я так думаю, но если я могу спасти только Кофи, что ж, так я и поступлю.

– Он не страдает, – комментирует Арти, тоже глядя на него. – Никому из них не больно. Я об этом позаботилась.

– Он ведь мой друг, – шепчу я.

– Да, я знаю. – Темнота шевелится в глубине ее глаз. – Ты потеряешь еще много друзей.

– Пожалуйста, отпусти его. – Я выдерживаю ее холодный взгляд.

– Не смей просить у меня милости! – рявкает Арти, и ее магия замораживает мой язык. – Этот мир – жестокое место, где выживает сильнейший, – шипит она, глядя на Оше. – У тебя такое происхождение. Ты должна была унаследовать исключительный талант к магии, но вместо этого… ты оказалась слаба. Нужно быть сильной, чтобы пережить то, что грядет.

Слова моей матери ранят меня так глубоко, что в душе моей появляются раны – и я знаю, что они никогда не заживут. До нее не достучаться, не переубедить ее. Арти кладет поперек алтаря кинжал. Нетрудно догадаться, что она убьет детей этим самым ножом. Я представляю, как вонзаю кинжал ей в живот. Мое тело отяжелело при мысли об убийстве матери, но если она так и не придет в чувство, другого выхода нет.

– Я помню, – протягивает Арти сладким, как медовое вино, голосом, – ты спрашивала меня, зачем нужны дети.

Она возится у алтаря, как будто сейчас идет самая обычная ночь в Храме. Теперь, когда я знаю ее тайну, понятно, что это для нее абсолютно нормально . Судя по виду комнаты и тому, как она передвигается по ней, она провела здесь много времени. Все эти годы мы с отцом думали, что она была с другими провидцами, но она проводила время в этом ужасном месте.

Рядом с ножом и чашей с сушеными травами и маслом она кладет соломенную куклу – все эти вещи используются в традиционных ритуалах Мулани.

– Все еще хочешь знать ответ на этот вопрос?

Я пытаюсь заговорить, но проклятие удерживает мой язык на месте. Она поднимает глаза, когда я не отвечаю, и ее магия ослабевает. Я вновь пытаюсь разобраться в заклинаниях на стенах и на самой змее. Пот льется градом со лба, и я вытираю его так сильно, что он оставляет на моем лице горячий след. Жаль, что нельзя таким же способом стереть правду. Детали истории наконец встают на свои места, и мне становится понятно, чего добивается Арти. Пересекающиеся сферы, символ связи. Похожие символы присутствуют на безделушках, которыми шарлатаны торгуют на рынке. Могущественные символы племени Зу, усиленные магией моей матери и ее железной волей. Узор змеи на стене – такой же, как у меня на груди. Все слишком очевидно.

– Ты пытаешься вызвать демона, – выпаливаю я, с трудом веря в это. – Ты вызываешь ее – зеленоглазую змею из бабушкиного видения. Зачем?

– Когда жрец Ка вторгся в мой разум, он увидел всю мою жизнь. – Арти использует перо, смоченное в крови, чтобы нарисовать символы на кукле. – Кроме самых сокровенных воспоминаний. Сначала он счел это долгожданным вызовом, но потом его расстроило, что он не может видеть эту часть моего разума. – Она снова смотрит на меня отсутствующим взглядом. – Эти воспоминания – единственное, что я могу назвать настоящим. Память до моей встречи с Реном смердит его порочными грязными фантазиями. Как ты думаешь, что бы он узнал, украв эти воспоминания? – Арти отмечает лоб куклы кровью. Когда я не отвечаю, она продолжает: – Он бы узнал, что мое первое воспоминание – это шепот Короля Демонов мне на ухо. Когда я была ребенком, он показал мне, что сделали с ним ориши. И почему. О, эту историю не найти на стенах Храма. – Арти смотрит на потолок, продолжая говорить дрожащим голосом: – И все же я была слишком мала, чтобы понять его. Когда я покинула племенные земли ради Королевства, я оставила на родине все воспоминания об этом. Я хотела увидеть мир… пережить все, что только возможно. И не только с помощью магии – переживать события чувственно. После обвинения Сурана Рен привел меня в точно такую же комнату. – Я вижу, как глаза Арти почти вылезают из орбит. Ее слова трудно разобрать. – Именно тогда я по-настоящему поняла предупреждение Короля Демонов об оришах. Пока жрец Ка крал мои воспоминания, Ре’Мек потребовал еще один обряд в свою честь. Я молила бога солнца о помощи. Я предлагала ему вечное служение. Но нет, он даже не удостоил меня взглядом. Неужели ты думаешь, что я не чувствую присутствия Хеки каждую Кровавую Луну? Что я не слышу его зова? Я предпочитаю не отвечать на его просьбы. Когда мне нужна была помощь, Хека и ориши проигнорировали меня. Зато мне ответил Король Демонов. Находясь в заточении, он вложил часть себя в мой разум – и это единственная причина, по которой я пережила пытку. Зачем я забрала детей? – Арти делает паузу и пристально смотрит на них. – Это необходимо… Я должна вернуть то, что украли у моего хозяина ориши. И наказать их. – Она резко поворачивается к Оше: – Пойдем, муж мой. Время пришло.