Рена Баррон - Королевство душ [litres]

Я смотрю на мать так пристально, что у меня начинают болеть глаза. Ее слова врезаются в мой разум, разбивая остатки надежды, что я смогу как-то достучаться до нее. Нет, слишком поздно для этого. Слишком поздно для доводов рассудка, слишком поздно для просьб. Все эти годы моя мать была связана с Королем Демонов. Можно только догадываться, почему так произошло. Возможно, дело в ее необычных способностях… и она разговаривает с ним, служит ему. Он у нее в голове.

Сообщник моей матери… является самой большой угрозой для смертных. А вдруг она ошибается насчет Рена Эке? Он ведь мог вложить ей в голову эту невероятную историю. Откуда у Арти столько уверенности? Как жаль, что она не сумасшедшая – это было бы проще принять. Но нет, все далеко не так… Ее представления о добре и зле так же искажены, как и ее воспоминания.

Отец забирается на алтарь и ложится на спину. Слезы текут из уголков его глаз, и в моей душе вспыхивает луч надежды. Он до сих пор борется с ее проклятием. Если Оше вырвется на свободу, то он сможет покончить с Арти, но его тело не шевелится. Он все так же лежит, пока Арти поднимает над грудью мужа чашу, которая загорается ярким пламенем. Возможно, его ка и заперта глубоко внутри тела, но он не сдался.

– Я отдаю этих невинных Пожирателю Душ, палачу ориш, – читает Арти. – Король Демонов, прими эти подношения.

Моя мать повернулась спиной к оришам и Хеке, к своему племени, к Королевству. Детские души чисты и полны силы. Вот почему она нуждалась в их ка – чтобы скормить их зловещему демону. Но если Король Демонов все еще заперт в шкатулке Коре, то как Арти это сделает?

Как только огонь в чаше гаснет, Арти поднимает подбородок Оше и выливает густые черные остатки ему в рот.

– Я жду вашей милости, – говорит она, склонив голову. – Пришлите мне своего слугу.

Мои волосы затрепетали от резкого порыва ветра. Отвратительный запах наполняет комнату. Я соскальзываю на пол и обхватываю колени руками. У меня кружится голова, и я чувствую на себе чужой хищный взгляд. Моих губ касается горячее дыхание невидимого демона. Я бросаюсь к каменной стене и прижимаюсь к ней изо всех сил.

Спина Оше выгибается так сильно, как будто она вот-вот сломается. Затем мой отец падает на алтарь и трясется в припадке. На его губах пенится густая смола, а лицо искажено от боли. Оше кричит, и из его рта доносятся сразу два голоса. Один принадлежит моему отцу, другой – доисторической сущности, которая темнее самого мрачного колодца. Оше пытается сесть, тяжело вздыхая. Его позвоночник изгибается так сильно, что голова безвольно повисает.

– Души… – Его голос снова срывается, и эхо отдается у меня в ушах. – Отдай их мне.

– Возьми их сам, Шезму, – выплевывает Арти. – Я не отвечаю перед тобой.

Шезму поднимает лицо – лицо моего отца.

– Племенная ведьма… как любопытно.

Его глаза мерцают болезненным зеленым светом. Я помню эти глаза из видения.

Пот стекает по лбу Шезму. Он поворачивается к детям и их ка . Демон протягивает к ним руку, и крышки банок падают. Я кричу, когда их ка летят прямо к открытому рту Шезму – рот человека не способен так широко раскрываться.

Подобно великому змею, Шезму тоже пожирает души детей. Я хочу отвести взгляд, но не могу. Я не могу перестать смотреть, слезы текут по моим щекам. На лице у Кофи застыла все та же легкая улыбка, несмотря на то что его ка вылетает из банки. Он этого не чувствует. Он спокойно спит. Эта мысль разбивает мне сердце. Ка мальчика подлетает к Шезму, и улыбка Кофи гаснет. Линии его лба разглаживаются до тех пор, пока все мышцы лица не становятся совершенно неподвижными. Я бью кулаками по камню, желая точно так же ударить демона. Грудь Кофи поднимается и опускается… и замирает .

Не могу дышать. Комната перед моими глазами резко наклоняется. Его больше нет. Мой друг. Мой брат. Он умер. Я не смогла его спасти.

На лбу Арти блестит пот, а лицо побледнело. Из-за слез я едва ее вижу.

– В обмен за этот маленький подарок ты окажешь мне услугу.

Позвоночник Шезму трещит, когда он выпрямляется.

– Пока ты не предоставишь мне постоянное тело, от меня мало толку. – Он хмуро смотрит на нее, а затем с негодованием добавляет: – Я не настолько силен, чтобы изгнать душу из этого мужчины.

Я выпускаю воздух из легких. С моим отцом все будет в порядке, он вернется ко мне.

Арти цокает языком:

– Я могу освободить Короля Демонов.

– Расскажи нам, как это сделать, – приказывает Шезму. Его голос звучит одновременно как пронзительный визг и глубокий тенор моего отца.

– Будь все просто, ты бы мне не понадобился. – Арти морщится и смотрит на него сверху вниз. – Нам не хватает сил. Только с помощью Хеки демонической магии будет достаточно для ритуала. Я в состоянии взыскать долг от имени племен, что делят свои души с Хекой в обмен на дар его магии. В конце концов я – истинный вождь Мулани. Хека ответит на мой зов.

Острая боль пронзает мою голову. Каждый год на празднике Кровавой Луны вождь Мулани призывает Хеку спуститься с неба на племенные земли. Никто другой – даже другие эдамы – не может призвать его. Ибо тысячу лет назад Хека впервые вручил свой дар именно женщине Мулани – и она стала его посланницей. С чего бы ему отвечать Арти именно сейчас, а не когда она умоляла его о помощи? Моя мать уже давно покинула племенные земли, но может ли быть так, что она при этом никогда не переставала быть истинным вождем Мулани?

Нет, Хека не станет ей отвечать – она ведь предала его, предала свой народ. Она – слуга Короля Демонов. И в то же время Хека не является оришей, и у него нет причин презирать демонов. Он пришел в наш мир и дал нам магию через четыре тысячи лет после окончания войны. Он не станет помогать, если узнает, что она задумала и каковы последствия освобождения ка самого Короля Демонов. Я не понимаю, почему она хочет это сделать. Как провидица Всемогущего храма – Храма ориш – она знает историю войны лучше, чем кто-либо другой. Она знает, какое опустошение принесет миру Король Демонов. Но если Король Демонов шептал ей на ухо все эти годы, она не верит в историю Храма.

– Я слушаю, племенная ведьма, – произносит Шезму, прищуриваясь. – Что ты предлагаешь?

– Ты подаришь мне дочь, будучи в теле моего мужа.

Я закрываю рот, чтобы не закричать снова, и мой пульс грохочет в ушах. Арти не может просить о чем-то столь мерзком, столь непостижимом. Она не могла вызвать демона, если ориши истребили их. Очевидно, что в скрижалях Зала ориш очень много неточностей. В этом нет никаких сомнений. Я качаю головой, но правда от этого никуда не денется.

– Ты же знаешь, что у меня ничего не выйдет, – ворчит Шезму сквозь стиснутые зубы. – Ни у кого из нас нет столько сил в этом состоянии.