Рена Баррон - Королевство душ [litres]

Я ухожу, поскольку невидимые цепи проклятия так и тянут меня к Арти. Я борюсь с ним на каждом шагу, напрягая всю свою волю, но ноги не слушаются. Магия изматывает меня, и усталость подавляет остатки моего сопротивления.

– Арра, подожди! – кричит Руджек, когда я поворачиваюсь к нему спиной.

Вспышка неповиновения пробегает по моим плечам, но я продолжаю идти. План Арти будет воплощен в жизнь сегодня вечером. Худшее еще впереди.

Оше и я тащимся вверх по скользким от росы ступеням к Храму. Звонят первые утренние колокола, и я чувствую, как их шум вибрирует в моих костях. Мы провели на церемонии Руджека всю ночь, и теперь близится час осаны – время, когда магия наиболее сильна. Мой отец не произнес ни слова с тех пор, как мы покинули поместье визиря. Как только Арти призвала нас, последние остатки его личности просто исчезли. Он напоминает мне о рассказах про ндзумби – пустые оболочки без собственной воли. Он живет и дышит ради Арти.

– Должен быть способ разрушить эти проклятия. – Я обхватываю пальцами запястье отца. От него веет ужасным холодом. – Ты бы знал, что делать, будь ты в здравом уме.

Я представляю, как мой отец кивает, но на самом деле на его лице не отражется никаких эмоций.

Возможно, я смогу найти ответ среди представителей других племен Тамар. У видящих тоже могут быть свитки, но их поиск – слишком рискованное занятие. Я вспоминаю того шарлатана, который отдал мне свиток с описанием ритуала обмена. У него в сумке было довольно много других племенных свитков. Надо расспросить его завтра – если я смогу произнести нужные слова. Магия охватывает мое тело, и я иду вперед против своей воли. Ужас проникает все глубже в мои кости, и мой желудок сжимается. Чем дальше мы забираемся, тем крепче становится мамина хватка.

Оше поднимается по ступеням с решимостью мула на поводке, не отводя взгляда от Храма. Какая бы помощь ни нужна была Арти, это не сулит нам ничего хорошего. Есть и положительная сторона – тот факт, что она в Храме, означает, что моя мать сейчас не на улице и не крадет детей. Пока что они в безопасности.

Кажется, будто прошло сто лет с тех пор, как Тэм рассказывал мне в Храме историю о зеленоглазой змее и демонах. Тогда я пришла сюда за ответами – теперь же в происходящем нет никакого смысла. Мы подходим к Храму и видим, что ворота открыты и на дежурстве нет никаких слуг. Странно видеть Храм без людей, ведь днем он всегда полон верующих. Суровые серые здания напоминают мне о рассказах про то, как люди на Севере воздвигают высоченные мавзолеи из льда для захоронения умерших.

Свет факелов рассеивает темноту во внутреннем дворе, оставляя постройки в предрассветном мраке. Рядом нет ни одного шотани – будь они неподалеку, я бы почувствовала плавное движение их магии. Мы входим в длинный коридор, освещенный множеством факелов, и наши шаги раздаются эхом по каменному полу. Мы входим в Зал ориш. В кромешной тьме видны лишь статуи богов и их пьедесталы. Если смотреть прямо на них или попробовать прикоснуться, то они похожи на мрамор. Но стоит отвести взгляд, как можно заметить краем глаза, что их очертания изменяются и пульсируют. Статуи богов не ведают покоя и всегда внимательно следят за происходящим.

Даже днем статуя Безымянной окутана тенью, но ночью ее грубое лицо кажется еще более жутким. Теперь оно выглядит уродливым до такой степени, что на него невозможно смотреть. Когда Эсснай, Сукар и я были детьми и все еще регулярно ходили на занятия в Храме, мы сочиняли о Безымянной истории. Эсснай сказала, что она забралась в логово змеи и умерла от укусов. Вопрос о том, зачем она туда полезла, стал для нас троих темой для спора. Сукар уверял, что Безымянная сделала это на спор, а Эсснай считала, что она хотела проверить пределы своего бессмертия. Я подумала, что она, возможно, искала то, что давно потеряла. Посмотрев на нее и вспомнив о демонах, я подумала о другой теории.

Ее имя отсутствует во всех рассказах о войне между оришами и Королем Демонов. О ней нет никаких упоминаний – поэтому писцы и отзываются о ней как о Безымянной. Возможно ли, что другие ориши вычеркнули ее имя из истории из-за какого-нибудь вопиющего проступка? Ее поза кажется расслабленной, непринужденной, а змеи выглядят так, будто они ее любимцы. Неужели она приняла сторону демонов во время войны? Но зачем?

Я хочу отвести взгляд, но Безымянная словно удерживает меня на месте. Магия, свернувшаяся кольцом в моей груди, притягивает меня еще ближе, и я проваливаюсь в бездонную пропасть глаз этой таинственной ориши. Глаза – это ворота в запретное и давно позабытое прошлое. Я моргаю, и это странное ощущение исчезает. По моим плечам пробегает озноб.

– Время почти настало, – шепчет Арти, выходя из темноты прямо перед нами. Я делаю глубокий вдох, который застревает у меня в горле. Мама, не дожидаясь ответа, идет по полутемному коридору, шурша золотым кафтаном, что вьется вокруг ее щиколоток. Оше двигается следом, как и я.

У нас нет выбора – магия держит нас крепко, словно у нас поводок вокруг шеи.

Мы следуем за Арти по лабиринту узких коридоров, затем спускаемся по двум рядам темных лестниц из камня. По мере того как мы спускаемся, воздух густеет от пыли и становится холоднее. Стены Храма украшают молитвы оришам, но среди этих памятников нет ни одного упоминания о Хеке. Королевство ему никогда не поклонялось.

Лестница обрывается в помещении с низким каменным потолком, заполненным полками с пустыми стеклянными банками. Арти останавливается и, закрыв глаза, прижимает руку к стене. Я слышу, как она шепчет что-то на том же древнем языке, на котором произносила мое проклятие. Стена громко скрипит, раздвигаясь, как огромный мамонт, пробуждающийся ото сна. По моим прикидкам, мы сейчас где-то под внутренним двором или в саду.

– Сюда жрец Ка приводил девушек, чей разум он потом разрывал на части. – Арти останавливается на пороге между двумя комнатами, упершись одной рукой в камень. – Здесь его и убили. Какая ирония, не находишь?

Наша экономка Нези с обожженными руками и хронической хромотой. Тай, которая никогда ни с кем не разговаривает. Две женщины, которые временами бывали вспыльчивы, но никогда ни к кому не относились жестоко. Тай испекла мои любимые сладости в день моего рождения, а Нези научила меня играть в шакалов и гончих. Обе женщины участвовали в моем взрослении. С трудом могу поверить, что они притащили сюда старого жреца Ка по этой самой лестнице и замучили его до смерти. Как могут оказаться убийцами два человека, которых я знаю всю свою жизнь?

Арти входит в темную комнату, и Оше следует за ней по пятам. Холод исходит от стен, как будто это живое, дышащее существо. Я хочу убежать, испытать проклятие на прочность, но я не могу бросить своего отца. На мне лежит вина за то, что он попал в эту передрягу. Моя рука скользит к животу, когда я вхожу в комнату. Позади меня закрывается дверь, издавая напоследок глухой стук. В комнате загорается тусклый свет. Нет, не в комнате – это гробница.