Рена Баррон - Королевство душ [litres]

– Возможно, магия, которая связывает тебя со мной, ослабла, – размышляет она. – Но не заблуждайся: ты не предашь меня, дочь моя. Старайся сколько влезет, ты все равно потерпишь неудачу. К сожалению, в этом ты действительно хороша.

Лучше потерпеть неудачу в магии, чем сделать с ней что-нибудь злое. Я не высказываю своего мнения. Перечить матери нет никакого смысла. Мне нужна информация о Кофи и остальных.

– Я знаю, что с тобой сделал жрец Ка … это было неправильно, – пробую я. Мне кажется, что Арти вновь спрячется за маской безразличия, но ее глаза полны голода и ярости, и я начинаю сожалеть о сказанном. – Он заслужил то, что с ним произошло, – добавляю я, и она склоняет голову набок. – Но дети… зачем они тебе? Они ведь ни в чем не виноваты.

– Ты за кого меня принимаешь, девчонка? – огрызается Арти. – Конечно, дети ни в чем не виноваты.

Неужели я слышу сожаление в ее дрожащем голосе? Арти опускает взгляд.

– Именно по этой причине мне и пришлось их забрать.

– Но зачем? – вырывается у меня. – Разве не достаточно было смерти жреца Ка ? Зачем красть этих детей?

Оше отрезает себе кусок пряной баранины и сыра с травами.

Он не обращает внимания на наш разговор и просто ест.

– Думаешь, я убила его? – В ответ Арти смеется.

– А разве не так? – отвечаю я сквозь стиснутые зубы.

Арти наливает себе еще один бокал вина. Я вижу на ее лице румянец.

– Нет, – отвечает она после паузы. – Убить его было бы слишком великодушно.

– Ешь, Маленькая Жрица, – уговаривает меня Оше, набивая рот едой. – Ты неважно выглядишь.

По моим щекам катятся слезы. Эта марионетка так похожа на моего отца.

– Делай, как говорит твой отец, – тихо шипит Арти. – Ешь.

Ее магия вновь вспыхивает под моей кожей, и я хватаюсь за вилку. Еда на вкус как пепел.

– Мало кто знал предыдущего жреца Ка , – говорит мать. – Суран Омари проделал отличную работу, сохранив репутацию Рена. Он добился этого с помощью ложных слухов. Отчасти он сделал это ради того, чтобы насолить мне, но у него были и другие причины. Хотелось оставить руки чистыми. Жрец Ка страдал от ужасной болезни духа. – Она берет пальцем кусочек козьего сыра. – В последние годы жизни он был буквально прикован к постели.

От моего внимания не ускользает, что она вычеркивает звание Эке из его имени – проявление неуважения по традиции племени Лито. Не то чтобы такой мерзкий человек, как он, заслуживал чести даже после смерти.

– Какая жалость, – пожимает плечами Оше. – Будь я неподалеку, я мог бы исцелить его.

Арти хмуро смотрит на него, стряхивая с пальцев козий сыр.

– Печально, когда у Эке нет семьи, но у Рена не было никого ни в Тамар, ни на территории племени Лито. Я предложила ухаживать за ним и взять на себя его обязанности. – Ее слова лишены эмоций, как будто она рассказывает о каком-то еженедельном собрании. – Я искала девушек, чей ум он повредил. Большинство из них были уличными девушками – из разряда тех, кого так знатные мужчины использовали и вышвырнули. Большинство из них либо погибли, либо были изувечены до такой степени, что им уже нельзя было помочь. Рен и пальцем их не касался – этим пороком он не страдал. Нет, он поступал с этими девушками гораздо хуже. Он проникал в их разум и искажал воспоминания, чтобы удовлетворить свои извращенные потребности. – Мать переводит взгляд на стену позади меня. – Он заменял их новыми, оскверненными воспоминаниями, и ты уже не можешь вспомнить настоящие. Он надругался над сотнями женщин до меня, и Суран помог ему сохранить это в тайне – потому что Рен выполнял его приказы. Жрец собирал информацию, чтобы дать Королевству преимущество перед врагами. А что до ориш… Они все знали и ничего не делали, чтобы остановить его.

Я смотрю на мать, не в силах даже моргнуть. Как бы мне ни хотелось отрицать это, я сочувствую ей… Я сочувствую девушке, которая погибла от рук Рена Эке. Я никогда не понимала, насколько ужасно он с ней обошелся. Даже самый ужасный поступок кажется не таким уж и плохим, если упустить мерзкие детали. И вот теперь я их знаю. Я не знаю, что хуже: узнавать о преступлениях жреца Ка или слышать безразличный тон моей матери, когда она о них рассказывает.

– Когда он заканчивал работать с жертвами, от их личностей мало что оставалось… Но кто-то выдержал все невзгоды. Я нашла двух девушек и наняла их, чтобы они заботились о нем, когда он… заболел. Что особенно меня поразило, так это то, как им удалось поддерживать в нем жизнь, пока они над ним работали. – Арти делает паузу, и тень улыбки скользит по ее лицу. – Уверена, Нези или Тай с удовольствием поделятся подробностями. В конце концов они были с ним до самого конца.

Вилка выскальзывает из моих дрожащих пальцев и ударяется о тарелку. Я не могу дышать, я вспоминаю о хромоте Нези и шрамах на ее руках и о Тай, которая никогда не говорит. Это все сделал тот ублюдок. Арти помогла им отомстить, но вообще-то она ничем не лучше его. Он передал ей свою испорченность – она заразилась ею, словно болезнью. В моей голове не укладываются две стороны моей матери – та, что приютила двух женщин, которые так страдали, и та, что похищает детей по ночам.

На следующее утро я просыпаюсь, когда Терра трогает мою одежду. Она что-то бормочет, но я ее не слушаю. У меня шок. Все, о чем я могу думать, – это как мои мама и папа ели вчера вечером, как будто ничего не изменилось. Закончив, Арти выскользнула из гостиной, а Оше последовал за ней, словно послушный питомец. Какой бы ни была причина моей способности сопротивляться ее магии, я контролирую себя в гораздо большей степени. Возможно, есть шанс разбить ее проклятие. Для этого мне лучше всего отправиться в лавку Оше и изучить свитки. Должен быть какой-то ритуал или могущественное заклинание, способное разрушить чары моей матери. Неуязвимой магии не существует. Я жду, пока Арти уйдет в Храм, а Оше отправится по своим обычным делам. Его клиенты все равно не замечают в нем никаких перемен.

Нези спорит с кем-то за воротами нашего особняка. Я иду по саду, как вдруг из-за забора выглядывает Руджек. Он замечает меня и расслабляется.

– Мне точно нужно знать, что ты задумал? – ворчу я, хотя рада его видеть.

– Тебя ищу, конечно же. – Руджек сжимает прутья ворот. Его темный взгляд скользит по мне, и, что бы он ни нашел, кровь отливает от его лица. – Она меня не впустила.

Нези открывает калитку. Я смотрю на ее покрытые шрамами руки. Они покрыты злыми рубцами от царапин. Когда я была маленькой, я никогда не сомневалась в ее рассказах о том, как она обожглась, пока срывала магию с неба. Теперь мое горло сжимается – чувство такое, словно я проглотила камень. Жрец Ка не трогал женщин. Выходит, Нези сама сделала это с собой?