Рена Баррон - Королевство душ [litres]

– Послание сыну визиря? В столь поздний час? – Терра протестует, и делает это достаточно громко, чтобы люди вокруг начали на нас оборачиваться. – Это плохая идея. Вспомни, что случилось на церемонии. Потерпи немного, и его отец…

– Мне нужно, чтобы ты передала ему… – наконец говорю я, прикусывая губу. – Передай ему, что я скучаю. Терра, прошу, – умоляю я. – Что может быть плохого в том, что ты попытаешься?

В конце концов она работает на наш дом и на меня – поэтому она уступает. Меня захлестывает стыд за то, что я приказала ей выполнить бессмысленное поручение. Поместье визиря расположено достаточно далеко отсюда. У меня есть около часа – достаточно времени для того, чтобы найти яд.

Я разворачиваюсь и вновь иду через самые мрачные участки рынка, отгоняя пьяниц и ночных торговцев. Один торговец утверждает, что у него есть особая отрава, которая достаточно сильна, чтобы убить десять коров. Чтобы доказать свои слова, он наливает немного прозрачной жидкости на яблочную кожуру и кормит ею крысу в клетке. Как только грызун съедает подношение, он падает замертво.

Я вздрагиваю, глядя на его безжизненное тело, и торговец бросает на меня взгляд.

Мужчина не задает никаких вопросов и продает мне пузырек размером с мой большой палец. Я наливаю большую часть яда в вино и пропитываю пальмовую кору остальным. Вернувшись домой, я завариваю чай и наливаю чашу вина. Я делаю это ради Кофи, ради других детей, ради моего отца – ради всех тех, кому моя мать причинила боль. Другого выбора нет. Я должна остановить Арти, пока она не освободила ка Короля Демонов. Я могу потерять собственную жизнь и косвенно убить своего отца – но я знаю, что он бы меня понял. Он поступил бы так же на моем месте.

Я сосредотачиваюсь на чем угодно, только не на причине моих действий. Лучше не искушать проклятие. На данный момент я все еще контролирую свои действия. Я не думаю о последствиях или о мрачной пустоте, что растет в моем сердце. Вместо этого я мысленно возвращаюсь к одному из самых любимых воспоминаний о матери. Это произошло в послеполуденный час сезона Суоми – время обновления и возрождения. Мне было не больше семи-восьми лет. Я плакала, потому что Нези и Тай заставили меня надеть кружевное платье для церемонии во Всемогущем дворце. Я подняла такой шум, что моя мать пришла посмотреть, в чем дело. Прежде чем она успела спросить что-либо, я зарылась лицом в ее золотой кафтан и начала плакать еще сильнее. Моя мать крепко прижала меня к своей талии, и я почувствовала сладкий запах меда и кокосового масла. Этот момент длился недолго, но я запомнила его на всю жизнь.

Я снова и снова прокручиваю это воспоминание в голове, пока расставляю чай и вино на подносе, готовясь выйти в гостиную. По-прежнему не проявляя никаких эмоций, Арти сидит на подушках. В комнате больше никого нет. Я смотрю на ведро рядом с ней, и от резкого запаха у меня сводит живот.

Ее магия давит на меня, как прикосновение пера. Мои руки дрожат, когда я сажусь перед ней на корточки с подносом. Ее власть надо мной становится сильнее с каждой секундой.

– Твой чай из пальмовой коры и вино. – Я стараюсь подражать ей и говорить без каких-либо эмоций.

– Почему так долго? – спрашивает Арти, пытаясь сесть. – Где Терра?

– Она все еще на улице. – Это не совсем ложь.

Дрожащей рукой Арти тянется к чаю. Чашка переворачивается. Пот стекает по ее лбу. Глубоко внутри меня живет жалость к матери – но я рада, что она тоже страдает.

Я бросаюсь за чашкой, чтобы не встречаться с ней взглядом.

– Я могу сделать еще одну чашку.

– Не нужно. – Она морщится и берет вино более твердыми руками. – Это подойдет.

Затаив дыхание, я стою перед матерью и смотрю, как она пьет яд. Она собирается что-то сказать – наверное, напомнить мне, какая я неуклюжая или как сильно разочаровываю ее, но вместо этого она тихо произносит:

– Спасибо.

Мои колени дрожат. Я отношу поднос на низкий столик и делаю вид, что поправляю посуду, чтобы потянуть время. Я не могу уйти, пока не узнаю, что яд сработал. Я кусаю внутреннюю сторону щеки, ожидая, пока мать допьет вино. Она начинает кашлять, не останавливаясь даже тогда, когда ее губы покрываются кровью. Я отшатываюсь назад, не совсем понимая, что натворила. Неужели этому кошмару пришел конец? Но я чувствую, как проклятие сжимается вокруг моей груди с новой силой. Моя свобода вновь меня покинула.

Наклонившись вперед, Арти гладит свой живот. Мои зубы сжимаются, когда ее налитые кровью глаза впиваются в мое лицо. Она догадалась? Что ж, пусть убьет меня, если захочет. Арти рвет прямо у моих ног. Отравленное вино и остатки ее ужина льются на пол.

Она вытирает рот тыльной стороной ладони.

– Ты отравила мое вино?

Ее голос прорезает мою душу, как лезвие тобачи. Она медленно проговаривает слова. Моя мать может распознать ложь без всяких усилий. Возможно, потому, что она сама так хорошо умеет лгать. Поделись я своими планами с Террой, Арти хватило бы одного взгляда на нее, чтобы что-то заподозрить. Она бы прочла правду в ее взгляде или в легком изменении позы, либо заметила бы мельчайшие капельки пота на ее лбу. Ее магия будет скользить по краям сознания Терры – трюк, которому она научилась у того, кто ее пытал. Но мой разум принадлежит только мне. Единственное, что даже ее магия – магия демона – не смогла забрать у меня.

– Что ты! Конечно же, нет, – вру я ровным голосом. Слишком спокойным голосом. Слишком ровным. Я отступаю от зловонной жижи у своих ног. – Мы с Террой купили вино у торговца на Восточном рынке. – Я слегка хмурюсь. – Никогда не видела его раньше, но лучше цен было не найти.

Арти не подает виду, что подозревает меня во лжи. Я пыталась убить ее. Пыталась убить свою мать . Внутри меня клокочет стыд, но о содеянном я не жалею. О нет, мне жалко, что яд не сработал. По крайней мере, так я себе говорю.

– У тебя их много… много врагов, – заикаясь, говорю я в попытке придумать оправдание. – Возможно, один из них узнал, что я твоя дочь, и попытался убить тебя.

– Я бы поверила, но мои враги уже пытались сделать это раньше и потерпели неудачу. – Арти улыбается, и на ее бледное лицо возвращается легкий румянец. – Кровь, которая течет в моих жилах, смертоноснее любого яда.

Она отворачивается, закончив со мной, но когда я начинаю уходить, ее певучий голос застает меня врасплох:

– Ты больше похожа на меня, чем думаешь, дочка.

Ее обвинение замораживает меня на месте, и я почти выплевываю ответ, но придерживаю язык. Она хочет залезть мне под кожу. Я не доставлю ей такого удовольствия. На этот раз я потерпела неудачу, но я не сдамся. Я буду пытаться до последнего вздоха. Чувствуя ее пронзительный взгляд у себя за спиной, я говорю: