Галина Герасимова - Ведьмин фонарь [litres]

Попросить, что ли, местного мага за ней приглядеть? Не раскрывая деталей. Скажем, небольшое дружеское участие, о котором не стоит распространяться. Слава Южному, почтовые голуби летали в Иствер без перерывов на зиму! Невис ухмыльнулся, представив, какой «теплой» будет встреча «друзей», и направился к городской ратуше, чтобы отправить послание.

Настоящее время. Иствер

Как и обещал, Руди появился на следующий день после учиненного им дебоша. Зашел в булочную, нашел Вильму взглядом и робко улыбнулся, в неловком порыве сдвинув шапку на затылок. Ведьма десятки раз видела его таким и почти дословно знала сказанные после слова извинения.

Наверное, любого другого она сразу выгнала бы за порог и разговаривать не стала бы. Но Руди, недальновидный и порывистый, был частью ее жизни. И как бы много глупостей он ни совершал, она находила в себе силы его простить.

Впрочем, прощение не отменило длинной нотации по поводу его поведения, к концу которой Руди поминутно то краснел, то бледнел, боясь поднять глаза на присутствующих в лавке.

– И все же, думаю, тебе лучше съехать, – негромко произнес он, когда Вильма закончила его отчитывать. Оглянулся – Мори как раз ушла на кухню, и они остались наедине. – Не боишься, что маг узнает твою тайну? – добавил он шепотом.

– Я не собираюсь колдовать в Иствере, – так же тихо ответила Вильма, расставляя корзинки с выпечкой на прилавке. – Для Хенли я обычная горожанка, как и сотни других жителей.

– Не такая уж обычная. Слышал, он носил тебя на руках! – прищурился Руди.

Корзинка накренилась, и пирожки едва не посыпались на пол – Вильма едва успела ее выровнять.

– Это была случайность, – поспешно возразила ведьма, взяв следующую корзину с маковыми крендельками. – Я подвернула ногу, Хенли помог. Ты же не думаешь, что у меня роман с магом?

Судя по брошенному на нее взгляду, именно это Руди и подозревал. Вильма вздохнула и отставила корзину.

– Перестань! Весной я оставлю Иствер и все, с ним связанное. А пока просто хочу жить спокойно.

– В одном доме с магом?

– С ним безопаснее, – пожала плечами Вильма.

Однако если друг что-то втемяшил себе в голову, то убедить его в обратном было непросто. Идею с переездом он не оставил и на следующий день пришел подготовленным. Вильма с серьезным видом выслушала трогательный рассказ об одинокой пожилой соседке, которая будет только рада, если с ней поживет бойкая молодая женщина. Даже приплачивать за уход станет.

– Что скажешь, отличное ведь предложение? – с надеждой спросил Руди.

– Замечательное! А главное, так удачно, что она сразу согласилась! – Ведьма хлопнула в ладоши, а когда друг просиял, невзначай спросила: – И сколько она с тебя запросила?

– Пять золотых в месяц, – не задумываясь, ответил Руди. Застыл, осознав, что именно сказал, и виновато опустил взгляд под ухмылкой ведьмы. Она и не сомневалась, кто будет оплачивать за нее все расходы!

Еще два предложения поступили от него в течение недели: от переезда к капитану (тут уже возмутилась Вильма – за кого он ее принимает?!) до комнаты на чердаке в аптеке Сины. В аптеку ведьма действительно заглянула, но не ради переезда, а чтобы перекинуться с хозяйкой парой слов. Зашла не случайно: Сина места себе не находила из-за излишнего внимания Руди к подруге детства. Пришлось объяснить, что и ей это внимание в тягость, и попросить умерить пыл мужчины.

Слово за слово, и лед отчуждения между женщинами треснул. Вильма к аптекарше в душу не лезла и в подруги не навязывалась, надеясь, что удастся сохранить ровные отношения. Сина ей нравилась. Она не юлила и не пыталась обвинить Вильму во всех грехах. От Маришки ведьма знала, что Сина овдовела три года назад, мужа утащили рыболикие прямо у нее на глазах. Лекарским делом она занималась давно, и после смерти мужа аптека стала хорошим подспорьем. Только вот некоторые травы с хромой ногой достать было сложно. Так она с Руди и познакомилась. Хагард пристроил моряка к ней на постой – какая-никакая, а денежка, и Руди пытался помочь чем мог: сходить за редкими ингредиентами, наколоть дров, выставить пьяного покупателя из аптеки…

О Руди женщина говорила со смущенной улыбкой, преображающей обычно строгое лицо. Кажется, до сих пор боялась поверить, что тот в нее влюбился – тем более, так и не дождалась пылких признаний. Мальчишка, в свое время ухлестывавший за каждой юбкой, в этот раз втрескался по-настоящему, растерялся и не знал, как поступать. Честно сказать, после разговоров с аптекаршей у Вильмы возникло желание не пообщаться с другом на тему переезда, а напомнить, что не всегда молчание – золото.

А еще Вильма приобрела у Сины сонные капли. В последнее время она плохо спала: ей часто снился незнакомый лес, одинокая избушка, волк, крутящийся у ее ног – или не у ее? Добродушный мужской смех. И фонарь, который до ледяных гоблинов хотелось зажечь. Пару раз ведьма просыпалась именно с таким странным желанием. Вильма даже проверила артефакт, но тот преспокойно покоился на дне сундука, ничем не проявляя себя, и она немного успокоилась. Наверное, просто переутомилась, вот и снилась ерунда. Но капли купила.

Как и чем Сина уговорила Руди остановиться и прекратить донимать Вильму переездом, ведьма так и не узнала. Но друг по-прежнему заходил в булочную пару раз на неделе, просто по-приятельски поболтать, и каждый раз первым делом спрашивал, все ли в порядке. Словно ждал, когда подруга начнет жаловаться на жизнь. Но в последнее время жизнь Вильмы в Иствере текла спокойно, дни походили один на другой, и ей безумно нравилась эта передышка.

За генеральную уборку Вильма взялась после того, как в найденной в закромах банке облепихового варенья обнаружила толстый слой плесени, а в недавно приобретенной муке – мелких жучков. Морс она все-таки сварила, муку проморозила и просеяла, но ждать, где еще испортятся продукты, не стала. За несколько недель она убедилась, что Хенли ничуть не против ее самоуправства в доме, и осмелела: сняла с окон занавески, а с кровати – постельное белье и устроила большую стирку, выбила на снегу лежащую у камина шкуру, и достала немного золы, очистить потемневшие от времени котелки. Те заблестели как новенькие!

Вернувшийся с дежурства Хенли застал ее, балансирующей на табуретке, с подоткнутым подолом. Вильма вытирала пыль с верхних полок, мурлыча себе под нос прилипчивую песенку: на днях в пекарню заходил Густав и развлекал их северным фольклором.

Семга крутился рядом, заунывным мяуканьем выпрашивая, чтобы его погладили: Вильме с самого утра было не до кота. Решив, что без него происходит нечто интересное, раз хозяйка так долго не спускается на пол, Семга запрыгнул к ней на табуретку. Места для двоих не хватило, Вильма зашаталась, боясь ударить кота и свалиться сама, и охнула, когда Хенли пересек гостиную и придержал ее и табурет.