Марик Лернер - Война за веру [litres]

Ну, что-то такое и предполагал. Многие принимают веру не по велению сердца, а потому что старший в семье согласился. Общество такое, сильно патриархальное, и ничего ужасного в переходе от молитв одному богу к другому большинство не видит. Танит, Астарта или Юнона – суть одна. Но рыжий был вполне искренен и горел энтузиазмом без подсказки Бирюка. Он и ко мне поэтому прицепился, а не из-за желания стать самостоятельным. Как и Писарь, хотел быть рядом с Пророчицей.

– Светает, – после длительного молчания говорю. Внизу уже разводили огонь в очагах для приготовления еды. – Поднимай своих. Сегодня будет много крови.

Я никогда не был религиозным и даже сейчас не положусь, что на том свете нечто ждет. Но людям вера нужна. Поэтому последняя молитва перед боем. Мария выдала буквально перед выступлением.

– О, Всевышний, сотворивший в беспредельной мудрости своей мир несовершенным. Если б не существовало страданий и зла, мы были б лишены возможности творить добро.

Люди повторяли за мной. Здесь не было чужаков, но от их горящих фанатизмом глаз мороз драл по коже.

– Ступив на дорогу веры, уже не свернешь, ибо это толкнет ко злу. Если уж пришло время моей смерти, пусть она пойдет на пользу общине. Мы соберем народ святой, и возглавишь Ты его во имя справедливости. Даруешь победу во Имя Твое, и будут служить все Тебе не за страх, а за совесть.

Таза расположилась не в самом ущелье, как большинство здешних поселков на склонах с обеих сторон. Чем выше, тем круче и больше деревьев. Когда-то вся гора была покрыта лесом, но его постоянно вырубали для своих нужд местные жители, и сейчас он только местами сохранился. Ступенчатые террасы целиком заняты огородами. Земля настолько ценна, что дома мастырят один на другой. Плоская крыша служит двориком для следующего. Каменные изгороди защищают поля от потрав и иссушающих ветров. Они невысокие, но создают кучу препятствий при подъеме. В нижней части горы сплошные виноградники, зажатые между стенок. Внизу изгороди невысоки и разграничивают большие поля, а с высотой полевые участки становятся мельче и стенки вдоль них ставятся выше. Это делается не только для очищения участка, но и на случай нападения. Поднимаешься в гору через бесконечное количество препятствий, за которыми прячутся защитники, а когда, потеряв немалое количество бойцов, доходишь до домов, они представляют из себя самые настоящие крепости с бойницами, и с верхних этажей тебя обстреливают, пока пытаешься вломиться. Не зря Таза считается неприступной.

Но всему приходит конец. И ее независимости тоже. Люди внизу еще копошились, потягивались, вставая и приводя себя в порядок. Они ощущали себя в полной безопасности, а Мизинец завершал доводку. В темноте направить орудия точно на цель невозможно, и теперь он уточнял в нужном направлении. В последний раз глянул вдоль ствола, выверяя прицел, и обернулся ко мне.

– Первый выстрел.

– Сам. Это твои орудия.

Он удовлетворенно кивнул и воткнул раздутый фитиль в запальное отверстие. Секунда, и от грохота выстрела заложило уши, а пушка откатилась от отдачи. Не сказать, что результат впечатлил. Ядро шлепнулось на голый склон и, отскочив, врезало по крыше одного из домов, безвредно слетев во двор. Может, курицу какую и задавило, однако нам не видно.

Мизинец уже возился у второй пушки, чего-то подправляя, а первую торопливо банили, очищая ствол для продолжения. Когда пушкарь извлек свой дрын, тот был черный, и прилепившаяся тлеющая тряпка упала под ноги. Это и есть основная опасность. Новая порция пороха вкладывается, и если там еще что-то осталось, может и рвануть, поубивав обслугу. Но эти вроде вымуштрованы неплохо.

– Заряд!

Мешок с заранее отмеренным количеством лучшего пороха вставляется в жерло и пробивается все тем же дрыном, чем и чистили раньше.

– Ядро!

– Пыж!

Пока они возились, выпалила вторая пушка, а затем и третья. К моменту готовности уже и последняя выплюнула ядро. На зарядку ушла приблизительно минута. Одно из ядер проломило крышу, угодив внутрь, и дом закачался. А внизу на первоначальный грохот выскочило множество народу, озираясь в недоумении. И это им вышло боком. Одно за другим два последних ядра не просто угодили в толпу, но и, отскочив, полетели дальше, калеча и убивая.

– Огонь! – орет Мизинец, и первое орудие вновь наносит удар.

Изгородь завалилась, и видно, как несколько человек пришибло падающими камнями. Их принялись вытаскивать, и тут пошла новая очередь, а одно из ядер угодило прямо в спасателей, раскидав их изломанными кучками тряпья.

Гневные крики были слышны и наверху. Не понять, откуда ведется обстрел, надо быть очень тупым. Пороховой дым заметен издалека, а воевать здешний народ умеет. Какое-то время мы невозмутимо продолжали закидывать ядрами дома внизу, норовя попасть по скоплениям вооруженных людей. Два выстрела в минуту с учетом изменения прицела, и каждый раз хоть кого-то накрывает. Эффективная дальность за милю плюс вниз. Ответить им абсолютно нечем, ни пуля из ружья, ни тем более стрела не долетят до нас, а сверху все прекрасно видно, и мы можем безнаказанно убивать хоть до самой зимы. Поэтому они достаточно быстро сорганизовались и пошли на штурм. Человек триста, если не больше, полезли к нам прямо по склонам со всех сторон. Иные чуть не на четвереньках. Дорога достаточно узкая, и все прекрасно понимают, что бежать колонной по четыре – смерть. Лучше уж напрямик. Со всех сторон не выйдет оборону наладить.

Под углом вниз пушки не стреляют. Они просто не могут. Поэтому лишь в самом начале им прилетело пару раз. А потом отработанно вступили в игру подчиненные Пирра. Полсотни стрелков, имеющих возможность бить на выбор, спокойно нажимают на спусковой курок. Они не стоят плечом к плечу, а рассыпным строем и валят наиболее подходящих с их точки зрения без команды.

Щелканье ударного механизма, и пуля идет в искаженные яростью лица атакующих. Два шага назад, на их место становится вторая полусотня, затем третья. К этому моменту первая уже готова к стрельбе. Отнюдь не самый простой танец, добиваться слаженности в перестроении и моментальном подчинении приказу пришлось достаточно долго. Да и стрельба из нарезных ружей усложнилась по отношению к привычной гладкостволке. Зато пуля летит дальше и точнее. Осечек, впрочем, тоже хватает. Это больной вопрос с кремневым замком. Лучше, чем на фитильном, но все равно очень много. А столько капсюлей на примитивном оборудовании при всем желании не сделать.

Не важно. Сто попаданий в минуту, и даже если человек не труп, то падающий с воплем боли мало помогает вере в победу. После четвертого угощения большинство не выдержало и побежало обратно. Многим не помогло. На войне в спину бить не грех. Тем не менее с два десятка добежали до нашей позиции, невзирая на потери. И тут их уже в упор угостили стрелки. Ни один так и не смог скрестить клинок с врагами. Героизм не помог. Правильный отстрел победил. Весь склон был усыпан телами, а пушки продолжали невозмутимо выплевывать все новые ядра.